Начало Водолея - Сергей Лукницкий

бственной смерти, дезинформировал следствен

ные органы, вынудив их прекратить в отношении

его уголовное преследование.

Вследствие изложенного, постановляю: из

брать гр. Джурапову М.С. меру пресечения

заключение под стражу. Копию постановления

направить начальнику спец. Изолятора No 2.

В одно прекрасное весеннее утро полковник Нестеров появился пред светлыми очами генерал-лейтенанта с самым угрожающим видом. Он, по обыкновению, больше фрондерил, чем ругался, но генерал знал, что стоящий перед ним сотрудник имеет на это право. Нестеров доложил о завершении работы над делом по изнасилованию и убийству и остался у своего шефа еще на несколько минут для того, чтобы поговорить, что называется, по душам.

- Есть проблемы, Нестеров? - сухо спросил генерал.

- Да, конечно, - ответил Нестеров. - Но на этот раз не у вас, а у меня. У меня проблема, как я могу дальше работать в системе. Которая меня абсолютно не защищает ни от произвола, ни от предательства, ни от простой случайности. Представьте себе, что на моем месте работал бы другой, не столь хорошо знакомый с системой прокурорского надзора. Только за последний месяц, что я занимаюсь этими тремя томами, - Нестеров пихнул дело, - я вынужден был львиную долю сил и энергии тратить на обеспечение собственной безопасности и безопасности моей семьи, свидетелей, очевидцев. Всем что-то обещать, за каждого беспокоиться: будет ли он живым после того, как дал мне показания, или нет. А ведь это ваша задача. Мне так кажется. Я не знаю, доложили вам уже или нет, нет за время работы над этим делом, переданным мне по вашему личному указанию, в прокуратуру на меня поступило одиннадцать жалоб...

Я за свой счет отправил семью подальше отсюда, я сорвал жену с работы, а дочь - из школы, наконец, я не мог быть уверен ни в ком во время этой работы, включая моего непосредственного шефа Джурапова. А ведь вы знаете: ни один капитан не выйдет в море. Если опасается бунта на корабле. У нас же капитану приказывают выйти в море и геройски погибнуть... У моего друга сгорела машина. А ведь это единственный человек, на которого я по-настоящему мог положиться. И сгорела она потому, что, видимо, силы, противоборствующие нам, сильнее нас. Чего-то я не успел учесть, просчитать, предвидеть.

На каждое свое действие я получил явственное противодействие со стороны этих сил и до сих пор не уверен в том, что мне простят тот факт, что я доказал пусть косвенную, но все же причастность Джурапова к этому страшному преступлению. Вам известно, конечно, чего мне стоило получить в управлении кадров анкету нашего генерала. Бывшего теперь уже генерала (он, видите ли, уволился по состоянию здоровья с генеральской пенсией). Я хотел взять ее с одной только целью, чтобы проверить предположение, что брат его жены и есть владелец того самого "Мерседеса", с помощью которого совершено убийство. Я доказал также, что в "Мерседесе" сидели трое парней: сын Джурапова, племянник Джурапова и их приятель. Однако уже сегодня у меня есть сведения, что приятеля к уголовной ответственности привлекать не будут. В одном из листов дела он указал должность его отца. Кто распоряжается законностью в нашей с вами многострадальной стране?

Генерал-лейтенант поморщился. Нестеров продолжал расхаживать по комнате и декламировать. Генерал не предложил ему присесть, потому что знал: Нестеров все равно не сядет. Да и разговор мало походил на светскую беседу. А Нестеров между тем продолжал:

- Я требую выделить в отдельное производство материалы по уничтожению личной собственности, а именно автомобиля "Нива", моего друга. Более того, я бы требовал и возместил ему ущерб. Но, на наше с вами счастье, машина была застрахована. Таким образом, чтобы быть в этом вопросе корректным до конца, мне бы очень хотелось, чтобы вы выступили с ходатайством о разрешении ему на покупку нового автомобиля.

Генерал кивнул. Нестеров, ободренный его молчаливым согласием, перевел разговор непосредственно на дело:

- Кстати сказать, товарищ генерал-лейтенант, а вам известно, где находится сейчас моя семья?

- Да, известно, - тихо сказал генерал. - Она на Памире. Но Джурапов считал, что она в Анапе.

Нестеров сделал паузу.

- Обидно, - сказал он. - Когда же, наконец придут красные?

- Они уже здесь, - сказал генерал. - А мы с тобой?

Нестеров через силу улыбнулся.

- Маловато будет, - сказал Нестеров, - особенно если учесть тот факт, что следователя, который начинал это дело, убили головорезы с Востока, равно как и подожженная машина тоже дело их рук. Я позволил себе, за свой счет, заметьте, потому что никак не мог просчитать, шофер ли Володя или кассирша Маша слишком активничают, сообщают вам и Джурапову о том, что я эвакуировал семью, - слетать на Восток. У меня масса интересных наблюдений по поводу вашего бывшего заместителя. Я убежден в том, что даже то, чем я располагаю, вполне достаточно для того, чтобы посадить его за решетку. И я готов сделать это. Но не положено - это в компетенции других органов.

Генерал молча встал, прошел по кабинету, сошел с ковровой дорожки, сделал шаг в сторону и открыл сейф, откуда достал толстую папку в коричневом переплете, и сказал:

- Эта папка годится теперь разве что для вашего друга-сочинителя, хотя в ней в самом деле достаточно материалов, чтобы посадить не только Джурапова, но и многих из тех, кто ему потворствовал, в том числе и других сотрудников нашего главка. Но, к сожалению, в отношении Джурапова это уже невозможно.

- Почему? - встрепенулся Нестеров. - Его что, выбрали депутатом Верховного Совета?

- Потому что он умер, - сказал генерал. - Сегодня утром позвонила его жена.

- В таком случае, - сказал Нестеров, - зачем же я столько рисковал?

- Но ведь тебе за это деньги платят, - сказал генерал.

Нестеров не нашел что ответить и тоже принялся прохаживаться по ковровой дорожке.

- Болтать много разрешили, - сказал Нестеров, - и это прекрасно, но, вместо того чтобы болтать по делу, мы с какой-то особенной гордостью и сладострастием говорим о нашей нищете, расхлябанности, никчемности. Лень и пьянство уже стали выдаваться за русский характер... Никто не мешает жить вам в дружбе с Западом, но не получится ли так, как в коммуналке с богатым соседом? Еще, чего доброго, этот сосед приватизирует нашу комнату за бутылку.

Минуту он ходил, размышляя, после чего сказал:

- Вы не могли бы распорядиться, чтобы мне передали для ознакомления личное дело Джурапова? Ну и, конечно, вот эту папочку, которую вы мне сейчас продемонстрировали.

- Ты хочешь скомпрометировать покойника? - прищурился генерал. - Забыл, что ли, римское право: "О мертвых ничего, кроме хорошего"?

- Если так, то мы не сумеем воспитать живых, - сказал Нестеров, - и красные в моем представлении - справедливые, а не те, которые стоят под этим флагом. Мне просто нравится этот цвет. Вы знаете, в магазине "Ядран" иногда продается красная посуда. На ней вкуснее есть даже пельмени...

- Кадровые вопросы в ведении заместителя министра, ты это прекрасно знаешь, - сказал генерал, не обратив внимания на "посуду".

- Ну, так позвоните ему!

- И что я скажу?

Нестеров на секунду задумался.

- Два варианта, - сказал он. - Первый: если заместитель министра по кадрам, как бывший партийный работник, ничего не понимает в нашем деле, то это прискорбно, конечно, но это-то нам и поможет, поскольку он наверняка не в курсе того, что в природе имеется вот эта коричневая папочка. Ведь Джурапов уволился по состоянию здоровья. А раз так, то вы всегда можете ему сказать, что мы хотим написать достойный некролог в журнал "Советская милиция". И, чтобы не напутать ордена и регалии, вы просите дать вам это дело на часок, Скажите, что один из ваших сотрудников, а именно Нестеров, сейчас же съездит за его делом на лифте.

- А если он все же в курсе? - спросил генерал-лейтенант.

- Ну, в таком случае, - сказал Нестеров, - все еще проще, ибо вы-то имеете право ознакомиться с делом негодяя, чтобы впредь не допускать людей подобного рода в свое управление.

На этом и порешили. Генерал снял трубку АТС-1. А через полчаса довольный Нестеров, сидя в его кабинете, уже листал личное дело недавно скончавшегося ответственного работника.

- Кстати, отчего он умер? - спросил Нестеров генерала.

- Мне неудобно было спрашивать подробности, но она сказала, что сердце.

- Удивительно, что у него не отказало сердце, когда его сын насиловал девчонку, - пробурчал себе под нос Нестеров. А вслух сказал: - Знаете, Вячеслав Кириллович, ведь родители этой девочки тоже не красные, в том смысле этого слова, как его понимаем мы. К ним ездил Джурапов домой. Привез им по путевке в Пицунду, повесил на стену ковер с верблюдами, отвалил золотишка и попросил не вякать.

- Ну и что?

- Они и не вякали. В деле нет даже заявления родителей потерпевшей.

Генерал налил себе из графина воды, а Нестеров в этот момент отключился, потому что только что произнесенная им цифра пятьдесят тысяч показалось ему легкомысленной. Но именно она натолкнула полковника при прочтении документа, касающегося прошлогоднего выезда Джурапова в Италию, в служебную командировку для встречи с руководством сыскной полиции этой темпераментной страны, на еще не оформившуюся даже в сознании мысль.