Начало Водолея - Сергей Лукницкий

Морони решил, что уже наступило время рассказать Винченце и про ее мужа, потому что его независимость и ум очень мешали ему, Морони, в его работе. Ничего не скажешь - писатель. Но кто, как не писатели, сегодня самые опасные в России, да и во всем мире люди. С ними-то и должна продолжать работать Винченца. В том числе и, конечно, с собственным мужем. Тоже мне правдолюбец, искатель истины. Для таких искателей истины и работают специально созданные институты дезинформации...

Но неужели ей самой никогда не хотелось задать один-единственный вопрос: для чего это все надо делать?

Морони посмотрел на Винченцу. Перед ним плескалось очаровательное создание с коровьими глазами. И совершенно без головы. Как ее, интересно, терпит муж? Или он настолько поглощен своими повестями, что не замечает ничего, кроме вкусного обеда и сладкого тела? Не похоже.

Не похоже, потому что информация, которой располагал Морони, свидетельствовала об обратном. Муж Винченцы стал непонятен Морони тотчас же после того, как в секторе упрочения индивидуальности он получил на него психологическое досье. С биографическим досье он познакомился уже давно, сразу, как только Винченца объявила о своей помолвке.

Выбить из колеи ее мужа было только одним способом: показать ему нечто такое. Что он примет за правду и об этом искренне напишет. Пусть ему там. В России, поверят.

Вот с кем хорошо было ба работать, - думал Морони, - если бы он согласился. Ведь наверняка этот умный муж знает, что в Советском Союзе двоевластие и для того, чтобы к власти наконец пришли те, кто этой власти достоин, нужно перекрыть наши каналы.

Но именно по нашим каналам и с их помощью псевдодемократы у власти ослабляют страну, отдают ее на растерзание Западу.

Над тем, как обеспечить приход к власти тех, кого окрестили демократами, думали в десятках стран. Думали, конечно, по разным причинам, думали о том, как бы пожирнее оторвать кусок от огромного пирога, и придумали. Нужно было спровоцировать переворот. Этот переворот нужен будет для Горбачева, как для Ельцина - падение с моста. После него уже можно будет обвинять кого угодно в чем угодно. И обязательно проговориться об этом в какой-нибудь статье. Тем самым. Думал Морони, он попадет на уздечку.

... Но может так случиться, что уздечка удушит...

Морони не был, конечно, посвящен в детали грядущих событий, нечто подобное ведь уже происходило в истории не однажды, и рецепт тут был один, он применялся и в Индии и в Бангладеш: и там и там просто прятали ненадолго законного президента, потом собирали на улице толпы людей, подпаивали их водкой или наркотиками, а кто не пьет - разговорами о свободе. Такие разговоры пьянят лучше водки, а потом... потом уже можно найти виноватых. Кстати, их списки готовятся обычно заранее.

Все так просто. Морони и его команда ждали сообщения о перевороте в СССР со дня на день, и собственно поэтому он и появился на пляже в Сенигаллии именно сегодня.

Морони посмотрел на берег. Как раз в это время муж Винченцы закончил какую-то свою работу и, подхватив собаку, направился к морю.

Морони, в отличие от Винченцы, прекрасно видел вдаль. Вот этот муж, который наверняка думает так же, как и он, Морони, уже вошел в воду и бросил собаку, она забарахталась, застонала от счастья - еще бы, попробуйте в тридцатипятиградусную жару походить в шубе. Сейчас он будет здесь, надо сворачивать разговор.

Морони улыбнулся. За пятнадцать минут, проведенных в воде с Винченцей, никакого разговора-то не получилось, а было произнесено всего десять незначащих фраз.

Но была и еще одна, непроизнесенная:

- Винченца, - сказал Морони, - в вашей сумочке там, под тентом лежат визы вам и мужу, а также вашей собаке (пришлось помучиться, с собаками там сложно), но вы же знаете, как я вам симпатизирую, вам и вашей семье, поспешно добавил он. - Вы должны будете выехать туда завтра. Билеты тоже имеются. По прибытии вас будут ждать. Я хочу доставить вам еще одно удовольствие. Видите, я не такой уж плохой.

И Морони холодно повернулся, чтобы плыть к берегу.

- А куда? - вдруг спросила девушка.

- Ах да, - Морони совсем забыл, - на остров. Он в Атлантическом океане. Ваш муж найдет там массу материала для своих книг.

Муж Винченцы и Морони брели теперь по мелководью навстречу друг другу. Барахталась собачонка. Морони очень хотелось спросить мужа что-нибудь про эту милую зверюшку, но он знал, что муж Винченцы пока еще плохо знает итальянский, а говорить с ним по-русски было бы верхом неосторожности.

Морони вышел на берег и с размаху плюхнулся на песок.

"Ничего, пусть эта шоковая терапия будет полезна для них обоих. Россия привыкла к шоковой терапии, ведь если славяне всерьез подумывают о том, чтобы привезли на родину августейших предков великого князя Алексея Романова, такого же, впрочем, старика, то почему нам не опередить их. Не позабавиться и не доставить туда же хотя бы опереточного Брежнева. Пусть старики померяются силой. Это для мужа. А для Винченцы остров послужит лекарством от депрессии. Хотя укольчик "меморина" ей можно сделать уже теперь. Пусть все забудет к чертям, кадры называется".

В одном себе Морони ни за что не хотел признаваться - в том, что, отправляя чету на этот остров, он немного нарушал инструкцию, ибо на этот раз действовал в интересах истины. На острове на самом деле находился институт, действовавший против Советского Союза. И даже не против него, а против всего того, что мешает Соединенным Штатам стать господствующей страной на этой планетке.

Но Морони утешал себя тем, что каждому разведчику хоть один раз в жизни да приходится говорить правду своему врагу.

И тут же еще одна забавная мысль пришла в голову Морони, а именно: сегодняшняя Россия уже не достойна ни Брежнева, ни Великого князя. Она должна найти свой путь, и это не должен быть путь монстра на планете хватит нам бесконтрольных и все контролирующих несносных Соединенных Штатов, - а свой, удобный всем нам.

И этот путь поможет найти ей он, Морони. И такие, как он.

- С кем ты разговаривала?

- Да так, один приятель, у меня много знакомых... Ну, пожалуйста, обними меня.

Собака, которую отпустили с рук и перестали придерживать совсем, собака, которая похудела от воды и превратилась из собаки в мышь, обезумев от страха, видя, что ее хозяин забавляется с женой, а на нее не обращает никакого внимания, повернула забарахтавшись к берегу, инстинктивно пытаясь спастись.

Для нее, маленькой домашней собаки, которую называли здесь Козеттой, а не настоящим именем Штучка, и которая была здесь не пуделем, а борбончиной, это мелкое Адриатическое море казалось океаном.

И тут Винченца, уже находясь в объятиях мужа, вдруг вспомнила, что давно хотела спросить Морони о главном, а именно, что сказать мужу, если тот вдруг спросит, чья дочь Каролинка.

И почему-то в объятиях мужа она вспомнила про своего давнего, теперь такого далекого Дженти. Как он там, с кем он, какую сегодня девочку прижимает его толстое брюхо?

Муж внимательно посмотрел ей в глаза.

Глава 18. Ростбиф из Ярмгроссе

В США проводится расследование по поводу

того, что Советский Союз производит экспортные

товары при использовании принудительно труда.

Американские круги уже давно обвиняют СССР

в использовании труда заключенных на золотых

приисках, а также для производства товаров,

часть которых идет на экспорт. По американским

законам импорт таких товаров запрещен.

(Из газет)

Вам, конечно, известно, что такое гуманитарная помощь для Советского Союза. Я не знаю ваших убеждений, потому не могу судить: унизительно ли это действо для вас или историческая необходимость. Как бы то ни было, не мне обсуждать приказ доставить состав с продовольствием в Москву, не мне, потому что скоро уже отправление нашего поезда, а мне еще надо успеть надеть форменный китель с офицерскими погонами капитана. Давно я не примерял этот китель. С тех пор, вероятно, как действительно был капитаном. А если будет настроение, профилософствуем по дороге.

В последний момент обязательно что-то происходит неожиданное.

Меня позвали к телефону. Звонили из итальянского консульства и сообщили, что сюда, на станцию Ярмгроссе, и они пригнали вагон с чем-то этаким для Советов и теперь вот выясняют, даже просят, чтобы я дал команду прицепить его к нашему поезду. О деньгах ни слова. Ни за что платить не хотят.

Я такой команды дать не хочу. Но даю скрепя сердце. Ведь формально я не офицер-распорядитель, я - сопровождающий груз чиновник в офицерской форме, комендант. Но даю, даю такую команду. Да и то постольку, поскольку мне нужны люди, а они прислали сопровождение, ведь начиная с Брестской области. То есть сразу после пересечения границы СССР, а потом Гомельской, а потом и России на наш поезд могут совершить нападение, и не какие-то разбойники, а просто голодные люди.