Год 2077-й - Юрий Симоненко
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Стояла сухая жара. Штиль. В городе было тихо. Пережившие зиму горожане все ушли на село. А кто зиму не пережил, тех или съели соседи, теперешние селяне, или — если у них двери оказались крепкие — лежали теперь мумиями по своим квартирам. Последние как раз и представляли для Андрея Беленко интерес. Не мумии, а квартиры.
В таких квартирах можно было найти золото, семейные драгоценности, — в голод они никому нужны не были, никто за серьги с камешками не давал и сухаря. Золото и теперь несильно интересовало поглощённых работой селян, чьи заботы были об урожае, да о редкой скотине, которая теперь была дороже золота и бриллиантов. Но Андрей Беленко смотрел дальше. Общины худо-бедно крепли, обрабатывались поля, медленно росло поголовье коров, свиней, где-то даже кроликов и домашней птицы. Придёт время, и между общинами начнётся обмен излишками. Обязательно начнётся. Ведь так уже было. И так снова будет. И снова потребуется универсальный товар, без которого не обойтись — деньги. И это будут вовсе не бумажные обязательства центробанков несуществующих государств, и даже не крышечки от «Coca-Cola». Это будет золото, серебро, камни. Беленко собирал будущий капитал.
Стоявшая углом панельная девятиэтажка ничем не выделялась среди соседних домов, в которых Беленко уже побывал. Окна с первого, бывшие витринами магазинов, по четвёртый этаж были подчистую выбиты, выше — уже местами, а этажа с шестого по девятый почти все целы, за исключением нескольких выгоревших квартир. Начиная с третьего этажа, попадались запертые квартиры, которые Беленко ловко вскрывал, в основном при помощи отмычек. Некоторые, особо добротные и дорогие двери вырубал из проёмов при помощи молотка и зубила или отжимал домкратом. В открытые квартиры тоже заглядывал, но не в поисках золота, а больше для собственной безопасности. (Притаится в такой квартирке такой же «старатель», а то и несколько «старателей», подождут, пока ты в соседнюю войдёшь, и всё, ты в ловушке. А может и кто похуже притаиться… Город был пуст, но ведь он, Беленко, бы́л здесь. Могли быть и другие. Наверняка были. И, конечно же, были те, кто похуже…)
Неожиданных встреч с «коллегами» Беленко избегал. Ничего хорошего такие встречи не сулили. Мародёры ходили группами по два-три человека, а он, Беленко, был одиночкой. Если заметят они его, а не он их, попытаются грохнуть и забрать добычу. Обязательно попытаются. Уже пытались… безуспешно. Потому что дилетанты. Сам Беленко, когда оказывался в выгодном положении, таким положением всегда пользовался — валил невнимательных «коллег» и забирал всё, что у тех было. У «старателей» всё просто: можешь завалить и обобрать «коллегу», завали и обери; не можешь — сиди тихо и останешься цел. Но были и другие — те, кто похуже — беспредельщики, любители человечины. Тех не интересовало золото и камни. Из имущества покойных горожан их интересовало только оружие — огнестрельное, холодное, любое. Им нужен ты сам, в качестве пищи… и, на некоторое время, твой хер и твоя задница, или и то и другое… Беленко приходилось наблюдать со стороны, что творили банды беспредельщиков со своими жертвами. Впрочем, в Виннице он таких пока не встречал.
К вечеру Беленко полностью прочесал два подъезда и поднялся до седьмого этажа третьего. Из восьмидесяти четырёх квартир, запертыми оказались восемнадцать. Все с крепкими железными дверями, открывавшимися наружу. Двенадцать открыл быстро, а с шестью пришлось повозиться. Мертвецы были не во всех. Семь квартир были просто заперты, причём две совершенно пустые. Золотишко нашлось в тринадцати, — где колечко, где цепочка, а где и прилично так. У одной мумии, в квартире на восьмом этаже второго подъезда, оказался полный рот золотых коронок, которые Беленко все выдрал пассатижами. На пальцах большинства мумий были кольца, — у кого-то одно, обручальное, у кого-то больше, — Беленко просто ломал сухие пальцы; чтобы снимать с шей колье и цепочки с крестами и кулонами, отламывал головы. Но основная масса украшений была не на трупах. Беленко ворошил вещи в шкафах и комодах, обыскивал серванты и туалетные столики, и находил там шкатулки и коробочки с деньгами и драгоценностями. Деньги отбрасывал в сторону, а драгоценности сортировал по целлофановым пакетам: золото — в один пакет, серебро — в другой, часы — в третий. С утра его рюкзак потяжелел, примерно, на полкилограмма.
Двери всех четырёх квартир на седьмом этаже оказались закрыты. Три железные, одна деревянная. Беленко решил начать с последней. Достал из рюкзака «фомку» и быстро отжал обитую дерматином дверь, расщепив дверной короб возле замка.
Из квартиры тут же пахнуло гнилью. Отступив от двери, Беленко набрал в лёгкие воздуха, потом быстро прошёл внутрь, не особо осматриваясь, — в квартире более десяти лет не было живых людей, — открыл окна на кухне и в единственной комнате, где на почерневшей от гнили кровати белели кости, и, не дыша, направился обратно в подъезд. Эту квартиру следовало вначале проветрить.
До выхода оставалось пара метров, когда от двери квартиры напротив раздался щелчок, потом другой.
Беленко среагировал моментально. Положив «фомку» без стука на стоявшую в прихожей стиральную машину, он быстрым движением взял в руки висевший на груди короткий автомат и опустился на колено, уперев приклад автомата в плечо. Ствол его автомата смотрел точно на дверь квартиры напротив. Если из-за двери выкатится граната, он успеет отскочить влево, в открытую дверь санузла, где укроется в ванной. Если человек за дверью вооружён, Беленко выстрелит первым, он уже готов стрелять, а противнику надо ещё прицелиться. И даже если там двое, — один
