Письма. Дневники. Архив - Михаил Сабаников

«Учреждение» наше еще не было готово, когда я подъехал. Для расположения столика и палатки Панарин, гонясь за красотой, избрал песчаный бугор рядом с группой деревьев. Но, увы, под этой группой, как и под всяким «укрытием» (от наблюдений аэропланов) стояли лошади и, вероятно, долго, ибо здесь получилась настоящая навозная куча. Это очень смутило Панарина, но пришедшие из летучки «А» товарищи взялись кучу убрать. Я застал их за этой поистине неблагодарной работой и едва уговорил бросить. Где тут нам убирать навозные кучи! Мне очень смешна показалась и самая погоня за красивым видом, и самая мысль снести навозную кучу, накопившуюся здесь за много месяцев войны!

Мы теперь будем работать в Вилькомирском районе. Германцы двинулись на Поневеж и угрожают зайти, обойдя Ковно, во фланг и даже тыл наших армий Северо-Западного фронта. 34-му корпусу поручено загородить им дорогу в районе Кашедары – Яново – Вилькомир. В состав корпуса войдут много дивизий пехоты и конницы. Генерал Тюлин,[49] к которому мы идем, войдет со своими кубанцами в состав корпуса и образует особый отряд из двух кубанских дивизий и одной или двух пехотных. Из Янова, где он сейчас стоит, он перейдет в Вилькомир. Мы выдвинем туда же летучку, а по тракту Вилькомир – Вильно мы расположим наши учреждения – больницу в Вилейке, как советует Тюлин, или в Ширвинте, как рекомендует корпусный командир генерал Вебель[50] (предстоит придти к соглашению), больницу для терапевтических больных в Ширвинте, в Мейшегале – станцию, заведующую транспортом раненых, и питательный пункт для них и для беженцев, в Вильно же будет наша база – наш склад. Мы раскинемся таким образом на 80 верст и должны будем на такое расстояние вывозить раненых в Вильно. Для нашего обоза – это непосильная задача, но нам обещали прислать для работы в том же районе автомобильный транспорт Московского Автомобильного общества, так называемый Веревкинский, или официально № 47, Красного Креста Отряд. И, наконец, два лазарета для приема эвакуируемых нами раненых и больных – заразных.

Опять нам приходится принимать на себя задачи, к которым не готовились, но такова уж наша судьба! Без терапевтического своего отделения мы не сделали бы и половины необходимой работы, не пришлось бы ещё открыть и заразное! Это было бы потруднее!

С этими планами и заданиями прибыли мы 14 июля в Вильно. Я не стану описывать промежуточных событий – поездка автомобилем из Олиты в Кашедары, оттуда поездом воинским в Янов, поиски там Тюлина на обывательской подводе, первое знакомство с этим генералом и его штабом, поднесение ему иконы, при котором мы присутствовали, знакомство с вольноопределяющимся казаком из остзейских баронов (!), живущим обыкновенно во Владимире, а теперь служащим переводчиком при допросе пленных, посещение мною штаба 34 корпуса в Ландворове и многого другого. Всё было для меня интересно, но ведь всего не опишешь. Теперь же у меня с разбросанностью нашего отряда так много времени будет уходить на переезды, что придется мало писать. Надо будет поневоле о многом умалчивать за недосугом описать.

Наш отряд прибыл в Вильно поездом 14 июля около 6 часов вечера. Нам было сказано немедленно разгружаться. Между тем за поездками в штабы для получения разных указаний и разными другими делами я не имел возможности подготовить помещения для отряда в Вильно. Я сам приехал в Вильно вместе с отрядом – в одном поезде и не мог послать вперед никого для этой цели, ибо до последней минуты было не выяснено, придется ли нам разгружаться в Вильно или Кашедарах, или Ландворове, или еще где-либо.

Оставив всех в поезде, мы с Егоровым поехали в город приискать помещения. Это оказалось не так-то легко. Последние дни в Вильно пришло много учреждений, эвакуированных из других городов, и все помещения полны. При том в Вильно в этот день была объявлена «окопная повинность». Всё взрослое мужское население обязывалось явиться назавтра для участия в работах по сооружению окопов. Служащие и писцы в Думе, студенты, половые в ресторанах, приказчики в магазинах, извозчики, повара и прислуга – всё пришло в смятение. Кто обязан был идти на окопные работы и бросал свое дело, кто по службе обязан был регистрировать рабочих и готовить им провиант, лопаты, кров, кто спешил запасись бумажкой, в силу которой он мог бы быть освобожден от окопной повинности. Как муравейник, в который сунули палку, весь город пришел в движение. Все бежали и спешили куда-то, вероятно, каждый знал, куда и зачем, но для нас, приезжих, общая суетня во многом смахивала на беготню муравьев в растревоженном муравейнике. Во всяком случае найти нужное лицо и добиться от него толку было не легко. Наконец уже в 11 часов вечера мы заполучили полковника, председателя комиссии по квартирному довольствию войск. Старик, с длинной бородой, хмурый, с серыми усталыми глазами, взглянул на нашу бумагу об отводе помещения отряду, всплеснул руками и раз-разился речью: «Что вы делаете! Зачем вы все едете в Вильно, вы разве не знаете, что в Вильно сейчас всё битком набито! Кто вас сюда прислал, пусть тот и найдет вам помещение. Легко сказать – 120 лошадей, 100 нижних чинов, 40 студентов и врачей и 20 сестер – ведь это не шутка!» «Господин полковник, я понимаю ваше трудное положение, но поймите же и вы нас. Мы не можем ехать дальше в Двинск, как вы рекомендуете, когда мы обслуживаем части, назначенные для защиты Вильно. Мы не могли заранее предупредить вас, ибо только сегодня утром в Ландворове, откуда мы только что и приехали, мы получили окончательное назначение на Вильно».

Наши глаза встретились, и, как я уже часто наблюдал за работой на фронте, простой взгляд друг другу в глаза сказал больше, чем можно было бы сказать словами. Полковник взволновался: «Да что же вы их до ночи держите? – обратился он к служащему Городской управы. – Разве вы не видите, что они устали? 20 сестер – нельзя же им на улице ночевать!» В несколько секунд всё было устроено. Лошади и нижние чины с обозом устроятся на городской площади: «Сейчас лето, тепло, погода хорошая, крестьяне и по доброй воле ночуют теперь под открытым небом, для лошадей можно вбить коновязи, т. к. площадь не мощеная, а кухню устроить в одном из пустых балаганчиков на площади», – говорил уже суровый полковник, как бы извиняясь, что помещения не из самых комфортабельных. «Для врачей и студентов дадим место в казармах. Сестер можно бы поместить там же, но вы лучше устройте их в общине Красного Креста – там есть общежитие, и оно сейчас пустое. Для склада можно потеснить интендантство 34-го корпуса, оно что-то очень много места заняло на Завальной, или Костромской лазарет уступит – он что-то не развертывается». Не отпуская от себя ни на шаг служащего городской управы, мы сейчас же объездили все указанные помещения, и перед рассветом были уже на станции, готовые к разгрузке поезда.