Негр Артур Иванович - Лариса Соболева

– Смотрите на шар, сосредоточьте внимание на нем одном, и вам не будет мешать электрический свет. К тому же это красиво... Попробуйте заглянуть внутрь шара...

Хрустальный шар поворачивался вокруг оси, в гранях вспыхивали и гасли блики. Чарующая красота игры света в гранях полностью успокоила. Даша вглядывалась в самую середину шара и вдруг странным образом очутилась там, внутри, и совсем не испугалась.

– Сейчас я буду считать...

Считать? Что за странное желание? Голос Андрея доносился издалека, отдалялся и отдалялся, а сфера шара росла и расширялась, это позабавило Дашу.

– Помните третье июля? – вдруг спросил Андрей, но совсем рядом.

Как же так? Только что он отдалялся и вдруг очутился здесь? Интересно, как они оба пробрались в маленький шар? Хотя этого быть не может, наверное, некий оптический обман... Но если есть? Тогда где Артур?

– Артур... – позвала Даша наяву.

– Я помогу вам, – сказал вместо Артура Андрей. – Вы с мужем и сыном ехали по бесконечно длинной дороге. Куда вы ехали?

– К маме.

И вдруг произошло нечто необычное: внутренние стенки шара расплавились, перетекая в лазурный цвет... Это небо. А в открытое окно врывается ветер... Она в автомобиле за рулем, сзади спит Игорь. Они опять поссорились, впрочем, ссорился Игорь. Она давно перестала реагировать на выпады мужа и, когда он высказывает несусветные обиды, предъявляет дурацкие претензии или находит смехотворные поводы для ссор, она впадает в некий транс: не слышит его и не видит, что бесит мужа вдвойне. Даша улыбнулась Никитке, уплетавшему чипсы. Одна из причин скандалов – нельзя ребенку столько жареного, ответ Даши: нельзя столько пить. Вообще с этим пора кончать.

Баба Галя, как зовут ее мать соседи, встретила дорогих гостей со всем гостеприимством южанки: стол ломился от угощений, рекой лилось вино, в доме царил порядок, в считаные секунды превратившийся в беспорядок после распаковки чемоданов. Набежали соседи, помнившие Дашу с детства, закидали местечковыми, но очень важными для них новостями, вопросами. В общем, обычная встреча, шумная, так как на юге обожают поговорить, и поговорить громко, и счастливая. Здесь любят так называемые гулянки, подвыпив, поют народные и попсовые песни на пределе голосовых связок, любят послушать приезжих. Обычные люди маленьких городишек намного проще и добрей жителей крупных городов, испорченных новым временем, уставших и озлобленных от постоянной борьбы за выживание, ну и завистливых.

Не пришел только младший брат Роман, он дежурит в пекарне, или на хлебозаводе, как здесь называют пекарню. А машину его называют чуточку грубо – «хлебовозка». Что делает водитель хлебовозки ночью в пекарне, Даша плохо представляла, но мать уверяла: работают там в три смены, обеспечивают хлебом весь район, а Ромка развозит по пунктам, утром люди придут и купят свеженький хлеб. Еще здесь есть швейная фабрика (недействующая), заводы – консервный и винный, трехэтажный «белый дом», как и везде, здание городской администрации унылого серого цвета. Есть двухэтажный универмаг, подобие ресторана и парка, больница и рынок. Все как у людей. Возможно, еще что появилось, но Даша не в курсе новых достопримечательностей городка в сорок тысяч населения, которое в курортное время увеличивается до ста, несмотря на значительную удаленность от моря – десять километров. Соседи разошлись к одиннадцати часам, завтра новый день, который они проживают не просто так, а в трудах, аки пчелы. Игорь был уже никакой, уронил голову на грудь:

– Дашка, я готов.

– Зятек, там постелено, – засуетилась мать. – Помоги добраться мужу.

– Сам доберется, – отмахнулась Даша.

– Теща, я дойду, – заверил зять.

Однако передвигался он, держась за стену.

– Дарья, – кудахтала мать, – человек упадет! Веди мужа!

Даша недовольно поднялась, обхватила за пояс Игоря, но тот затормозил:

– Теща... Я вот люблю ее, а она... Ничего не понимает.

Даша презрительно фыркнула, увлекая его за собой. Вернувшись, она долго наблюдала за матерью, прибиравшей со стола, но при том старалась не звякать посудой. Помощь предлагать бесполезно, обычно мама пальцем не дает пошевелить.

– Уложила? – спросила строго мать.

– Сам упал.

– Ну... ничего. Можно. Человек устал, ну-ка, столько ехать... Можно... А дома он часто употребляет?

– Как тебе сказать... Часто, – не стала врать Даша, тем самым подготавливая мать к скорым переменам в личной жизни.

– Плохо. Это плохо.

В большом эмалированном тазу баба Галя стала мыть посуду, больше не мучая дочь расспросами. Тщательно возя по тарелкам тряпкой, она строила грандиозные планы на день грядущий:

– Позавтракаем ушицей. Квасок сварю, припасла краснючка по случаю. Настоящий осетр, ей-бо!.. А к обеду пирожочков сделаю. Пельмени едите? У меня пельмени – объеденье. Или котлеток? А?

– Мам, да не возись ты! Огурцы и помидоры плюс картошка – достаточно.

– Что ты! Разве ж можно? Хочется угостить. А как же! И Роман завтра примчится. Скажешь тоже! Зятек обидится, скажет, теща голодом морила. А Никитка какой худой... Ты чи не кормишь дите?

Даша с нежностью смотрела на толстушку-мать, у которой удивительно живые и быстрые глаза, молодые и добрые. «Неужели и я буду такой толстенькой? Ой, не хочется», – думала про себя она. Единственная по-настоящему стоящая радость в жизни – шутили она с Маринкой – хорошо и вкусно поесть. Но у подруги каждый съеденный кусок имел обыкновение задерживаться в виде жиронакоплений, вызывая зависть к способностям организма Даши, которая уродилась, видно, в деда – худой он был, как сушеная тарань.

– В туалет хочу, – сказал сонный Никита.

– Иди, кто не дает? – отозвалась Даша.

– Там темно и страшно.

– Ты же мужчина...

– Дашка, – всплеснула руками мать, – это ж дите! Идем, мой родненький. Завтра ведерочко найду, будем на ночь ставить.

Даша лениво побрела за ними во двор. До чего же здесь хорошо! Воздух хоть трогай – осязаемый, густой. Ночь пахла морем и ночными фиалками, рассаженными бабой Галей по двору. Одурманивающие запахи хочется глотать. Несколько раз тявкнул Дружок, привлекая внимание к себе. Даша подошла к будке, где лежал пес, свободный от привязи, и бил хвостом, она погладила его по холке. Прикрыв глаза от удовольствия, пес поскуливал, сучил лапами по земле, поднимая пыль. Даша запрокинула голову, любуясь крупными звездами и, на всякий случай, повторяя желание – вдруг звезда пронесется, успеть бы загадать...

– Дашутка, – позвала мама, – ступай до хаты, я запираюсь.

Еще несколько раз глубоко вдохнув, Даша исчезла в доме.

А как замечательно растянуться на чистых простынях, пахнущих солнцем! Сегодня она во власти ароматов, как натуральная токсикоманка. Игорь тоже выдыхает «ароматы» – вина и сигарет. Даша повернула его спиной к себе. Последние месяцы она как очнулась: рядом чужой человек, вообще посторонний. Зачем столько времени потрачено на слагание неслагаемого? С его точки зрения, у них нормальная семья, которую нельзя разрушать, но у нее мнение иное. Вот уж поистине: напялила хомут и не решалась сбросить, все жалость проклятая мешала. Хватит. Вернутся домой – никакие уговоры Игоря больше не помогут.

Тишина в доме и темнота – хоть глаз выколи. Наверняка здесь обитает домовой.

Даша уже засыпала, как вдруг услышала негромкий стук... Показалось? Может, домовой постукивает? Нет, мать тяжело переступала по скрипучим половицам соседней комнаты, значит, пошла открывать. Неужели Ромка слинял с дежурства? Ненормальный. Спать хочется невероятно. Но единственный братец теперь до утра не отпустит, прощай сон. Даша нехотя набрасывала халат, передвигаясь по темной комнате осторожно, точно слепая.

– Роман, ты? – спросила мать шепотом и недовольно.

«Кому ж еще на ум придет ломиться в ночь глухую», – подумала Даша, зевнула, тряхнув головой, сладко вытянула вверх руки. До слуха доносились щелчки замков. Неожиданно мать охнула, тут же что-то тяжело бухнулось явно на пол. Послышалось шуршание...

Даша рванула вперед, широко распахнула дверь в коридор. Господи, почему мама не включила свет, что за блажь бродить в потемках?..

Но тут на нее налетела черная фигура. Удар по голове... Боль... Боль пронзила так, что Даша остановилась как вкопанная, почти не почувствовав скользнувший тупой предмет после удара с головы на мышцу шеи. В следующий момент – острая боль в боку отбросила ее к стене. Даша, пытаясь удержаться на ногах, медленно сползала по стене на пол. Мимо шныряли тени, которые она лишь угадывала по колебанию воздуха. Переговаривались приглушенные голоса... чужие голоса...

Что было дальше?

Едкий дым заползал в легкие, драл горло, даже слабый кашель отдавался в черепе, раскалывая его на части. Поначалу Даша не поняла, что вокруг полно дыма, открыв глаза, она водила ими, ничего не понимая. Неясный, мерцающий свет, кажется, шел из соседней комнаты, а тело сушил жар. Сбоку плыл туман, с другого... находился пол, к которому она припала... Невозможно!