Сумасшедшая шахта - Руслан Белов

– Ты опять нажрался, пьянь болотная?

– Не боись, начальник! – ответил он весело. – Все будет в ажуре!

И, подмигнув, убиравшей со стола Инессе, сказал ей:

– А где Худосоков-то твой? Отдыхает, небось, после бурно проведенной ночи?

– А ты чо так улыбаешься? – ответила она подбоченившись. – Как салом рожу натерли? Я женщина завсегда честная и с двумя мужиками в кровать не лягу. Тем более ребеночек у меня под сердцем... Наш с Боренькой... А Худосоков твой в приемной на диване ночевал. И с утра раннего на кухне со мною старался. Это он, родимый, оладышков напек...

В это время в кают-компанию вошла Ольга с Елкиным. Последний, судя по глупой улыбке, явно пребывал на седьмом небе. И было от чего – Ольга была обворожительна в обтягивающих черных джинсах и не закрывавшей умопомрачительный животик короткой алой кофточке. Свежая, подтянутая, с искрящимися глазами, она притягивала наши взгляды.

– А я решила идти с вами! – промурлыкала она на ходу, видимо, сразу же почувствовав, что нас, покоренных ее очарованием, можно брать голыми руками.

– Танцев с утра не заказывали, мадам! – ответил Коля, силясь оторвать глаза от девушки. – А там, внизу грязь или вода по пояс, противные скользкие водоросли на прогнивших рудостойках... И еще, мадам, крысы... Противные, худые от вечного недоедания крысы... Серые, с лысыми хвостами. Вам, такой... мм... обольстительной... В общем, вам едва ли следует попадаться им на глаза...

– Нет, я все равно хочу с вами, – захныкала Ольга, присев рядом со мной и уткнув свое личико мне в плечо.

– Как хочешь, – ответил я, подув на свесившуюся с ушка прядь ее шелковистых волос. – Но учти, что подругам об этом подземном путешествии ты можешь и не рассказать...

– Почему это? – подняв головку с моего плеча удивленно спросила девушка.

– Мы можем погибнуть, – мрачно, с дрожью в голосе ответил я.

– Ну да! – ухмыльнулась девушка. – С вами погибнешь!

– Ну тогда, давай, поешь поплотнее, потом у Инессы свитер какой попроси – холодно внизу – и пойдем быстрее. Коля вроде уже отошел от вчерашнего.

– А можно, папенька, я нырну с аквалангом пару раз? Не разу не ныряла, интересно...

– Ну, это перебор, дочка! Если сейчас же об этом не забудешь, запру в клоповнике на весь день.

– Ну, ладно, ладно, – согласилась Ольга и начала нехотя ковыряться вилкой в появившейся перед ней тарелке с омлетом. Не съев и четверти, она отставила в сторону тарелку и, склонив голову набок и кокетливо улыбаясь, уставилась на меня.

– Ты что так смотришь? – спросил я, наслаждаясь ее девичьей непосредственностью. – Выкладывай, что хочешь...

– Папуль, попроси, чтобы они ящик без нас не открывали... Очень хочется поприсутствовать при торжественном открытии кубометра долларов... Такое ведь раз в жизни случается...

– Ладушки, – улыбнулся я снисходительно. – Попрошу. Шуре это все равно, а Бельмондо будет не против.

Через сорок минут мы спускались по лестницам на восьмой горизонт. Я спускался первым, за мной – Ольга. Николай нес на себе тяжелый баллон с дыхательной смесью и, боясь уронить его на нас, старался не находится с нами в одном лестничном отделении. Ольга чувствовала себя весьма неловко в резиновых сапогах 43-го размера, штормовке, подпоясанной ремнем от аккумулятора и в каске, постоянно сползавшей на бок. На пятой лестнице она поскользнулась и свалилась на меня. Мы вместе с ней упали на полок, но вполне благополучно. Когда я, стоя на четвереньках, потянулся за своей оброненной при падении каской, Ольга приблизила свое лицо к моему и шепотом спросила:

– Почему ты вчера не лег со мной? Я думала, ты, наконец, решишься... Потому и пила...

– Без залитых глаз со мной нельзя, да?

– Я просто чуть-чуть боюсь тебя... Ты такой... такой... иногда сердитый...

– Понимаешь, я жил с Инессой и все об этом знают... – начал было я объясняться, но в это время в верхнем лючке засверкал фонарь Николая и через небольшую паузу, в течение которой он рассматривал нас, мы услышали его полный сарказма голос:

– Так-так... Любовь на плоту – это плотская любовь, понимаю. А любовь на полкe – это, что, полковая любовь?

– Ну и что, что жил? Ты же любишь меня? – не обращая внимания на Николая, продолжала шептать девушка.

– Ты для меня луч света в темном царстве, – ответил я, надевая фонарь на каску. – И вообще, давай отложим этот разговор до лучших времен. Его лучше вести на шелковых простынях и мягких подушках.

– Давай, отложим, – согласилась Ольга, вставая на ноги. – Только учти – я от тебя не отстану!

– Чтобы потом рассказать подругам из Леди-клуба о романе с видавшем все на свете бичом?

– Успокойся! Они все эмансипированные лесбиянки – их мужики не интересуют.

– Давай, давай, спускайтесь! – опять подал голос Коля. – Что вы там сцепились? Никак кончить не можете?

До восстающего с долларами мы добрались без приключений. Быстро надев акваланг, Коля начал погружение. Как только он исчез в воде, я занервничал. Я был уверен, что обязательно что-нибудь случиться. Но, к моему удивлению, все прошло без сучка и задоринки. Коля вынырнул через сорок пять минут, я помог ему вылезти из восстающего. Пока он снимал с себя снаряжение, мы с Ольгой начали осторожно вытравливать веревку из воды. Дипломаты вынырнули к нашим глазам минут через десять. Мы подняли их к устью восстающего, поставили в ряд перед собой и, затаив дыхание, начали наблюдать, как из них истекает вода.

– Ну, что, открываем? – спросил я друга, слепя его фонарем. – Или растянем удовольствие?

– Давай! – махнул он рукой и я начал чуть подрагивающими руками открывать первый дипломат.

В нем, в герметичной целлофановой упаковке были доллары! Какой доллары! Он был до отказа набит зелеными так, что как только Коля отжал замки, крышка дипломата откинулась сама собой!

– Лимон!!! Можно не считать! – сказал я охрипшим вдруг голосом. – Бумажки сотенные...

В остальных двух дипломатах тоже были доллары. Тысяч триста. И сто миллионов доденаминационных рублей.

– Вот суки! – тихо начал ругаться Коля, перебирая в руках пачки ничего не стоящих пятисоттысячных купюр. – Ну гады! Ну, засранцы!

– Хватит тебе миллиона баксов! – сказал я, раздумывая хватит или не хватит нам добытых денег.

– Дурак! Идиот! – вдруг разозлился Коля. – Ты что, кретин, не понимаешь, что и в том ящике может быть такой же мусор!!?

Сказав это, он разъярился и начал выбрасывать в восстающий бесполезные пачки отмененных денег.

– Ладно, ладно, успокойся! – сказал я, обняв его за плечи. – Жадность фраера губит. Ты только представь, сколько на эти деньги можно водки купить? Эшелон!

– Ящик – семьсот рублей, – не обращая внимания на Ольгин смех, начал считать Коля, – в вагоне – ну, тысяча ящиков... Тысяча на семьсот, это – семьсот тысяч рублей или примерно двадцать пять тысяч баксов... Смотри ты, 52 вагона получается.... Этого, пожалуй, хватит.

– Нам-то нальешь по стопочке? – спросил я, улыбаясь.

– Налью, не сомневайся! – ответил он шутливо и, вмиг посерьезнев, продолжил:

– Пошлите на-гора! Очень я мечтаю посмотреть, что в том ящике лежит.

Мы быстро собрались и потопали к стволу. Я, таща на себе акваланг и баллоны, шел впереди, Ольга пристроилась позади меня, а Коля шагал последним с двумя дипломатами и напевал что-то легкомысленное о девочках и Париже...

Когда мы уже почти дошли до провала, сзади тишину разорвал дикий протяжный крик и тут же лучи фонарей шедших за мной товарищей рванулись к земле. Обернувшись, я увидел лежащую в грязи Ольгу, видимо, сбитую с ног упавшим на нее Колей, Колю, лежащего на ее ногах и силуэт быстро убегающего в глубь штрека огромного человека. В руках у него были наши дипломаты.

Понадеявшись, что Ольга поднимется сама, я сорвался в погоню. То, что дипломаты могли вот-вот исчезнуть из моей реальной жизни навсегда придало мне сил и я начал настигать преследуемого.

Но в тот момент, когда я поднял руку, чтобы схватить его за шиворот, кто-то подставил сбоку мне подножку, я спотыкнулся и упал лицом в рудничную грязь. Не успел я почувствовать ее вкуса, как кто-то с силой ударил меня подошвой тяжелых ботинок по затылку и вместо вкуса грязи я почувствовал во рту хорошо знакомый мне вкус крови.

Когда подбежали Ольга с Колей, я сидел посереди выработки и стирал с губ и из-под носа сочащуюся кровь.

– Отобрал? Отобрал дипломаты? – спросил Коля, на ходу отодвинув меня в сторону и зашарив лучом фонаря под ногами.

– Ни фига! – ответил я, поднявшись на ноги и надев каску на голову. – Их, по крайней мере, двое. За одним я бежал, а другой подножку мне подставил... И, знаешь, это не наши, домашние, не сумасшедшие из музея... Новенькие какие-то...

– Значит так, – отдышавшись, прервал меня Николай. – Сейчас бежим за ними до конца выработки, бежим прямо, ни в какие рассечки не заглядывая. Их потом проверим.