Звезды над нами - (Алексрома) Ромаданов

- Ради Бога! - откровенно обрадовался Мишка, которому я, по всей вероятности, стал надоедать.

- Вы не могли бы одолжить Зоровавелю свои лыжи, если они, конечно, у вас имеются, - милоулыбнулась она ему.

- Да-да, разумеется, - с готовностью засуетился Мишка, тут же залезая в стенной шкаф. -Только не знаю, подойдут ли ботинки... У тебя, Сер... кх, Зоро, какой размер?

- Сорок два с половиной, - ответил я.

- А у меня сорок три...

- Ничего, Миша, - успокоила его Аня, - Зоро оденет две пары шерстяных носков, только теплее будет.

- Надеюсь, меня не ждет лыжный переход Углов - Северный полюс? - засмеялся я.

- К сожалению, мальчики, мне нужно бежать на работу: обеденный перерыв давно закончился, - поднялась Аня. - Жду тебя в семь часов вечера у центрального входа в Чугунок, - она чмокнула меня в щеку, привела себя в порядок и убежала.

- Везет дуракам, - легонько ткнул меня Мишка кулаком в лоб.

Он был явно уязвлен тем, что Аня не сказала при нем, в какое место она собирается меня "похитить". Но я и сам пока не знал этого...

* * *

Без пяти семь я подъехал на трамвае к Чугунку и, спрятавшись от света за неработающие автоматы газированной воды, стал дожидаться Аню. Прошло десять минут, пятнадцать, двадцать, а ее все не было, и я уже начал волноваться, решив, что в последнюю минуту она опомнилась: вспомнила, что никакая она не Аня, а Ольга, и, посмеявшись над собственной блажью, а заодно и над свихнувшимся Сизовым, спокойно отправилась в ресторан с Занзибаровым, потому что он хоть и болтает много чепухи, но женщины должны себя чувствовать с ним в надежных руках. "Она не придет", - сказал я себе в половине восьмого, уже собираясь возвращаться к Мишке, но тут до меня дошло, что во мне опять заговорил Сизов, приревновавший Ольгу-Анну к Зоровавелю, и я твердо решил стоять на морозе, пока не придет Аня или пока я окончательно не заледенею. И я был вознагражден за терпение: в семь сорок пять на трамвайной остановке наконец-то появилась Аня в красном лыжном комбинезоне и с лыжами в обнимку.

- Ты весь белый! - потерла она мне щеку шерстяной варежкой вместо приветствия. - Замерз?

- Ничуть, - успокоил я ее.

- А я никак не могла из дома вырваться.

- Что так?

- Родители долго пытались узнать, куда я собралась на лыжах на ночь глядя, - вздохнула она.

- Их можно понять, - нежно поцеловал я ее в длинные ресницы, как бы призывая быть терпимее к любящим людям.

- И ты туда же! - шутливо возмутилась она, хлопая меня варежкой по носу.

- Я - туда же, куда и ты, - заверил я ее, смеясь.

- Тогда иди по моей лыжне, шаг в сторону - попытка к бегству, - сказала она, одевая лыжи.

- И куда ведет эта лыжня?

- В Египтовку. Это такая деревушка под Угловым, - пояснила Аня. - У родителей там дача, я на нее летом летом на велосипеде через чугунок ездила. Недалеко, километров шесть.

- Думаешь, нас не найдут на твоей даче? - грустно улыбнулся я, застегивая лыжные крепления.

- Я не так наивна, - заверила она меня. - Мы будем жить у моей деревенской подружки, она очень славная, ты увидишь.

- А как же твоя работа?

- Она-то как раз в лес не убежит! - захохотала Аня. - Я выпросила у приятельницы -медсестры в поликлинике бланк больничного бюллетеня с печатью, теперь хоть до пенсии болеть можно.

- Я тебя быстро вылечу, - пообещал я ей.

- Тогда катись за мной! - весело крикнула она, отталкиваясь палками.

И мы покатились... Нам повезло: видимо, днем в парке проходил лыжный кросс, и вдоль аллеи в ровном свете бледного лунного абажура отсвечивали проутюженным снегом две прямые, как рельсы, колеи. Лыжня была что надо, но Аня оказалась неважной лыжницей, и нам понадобилось минут сорок для того, чтобы только добраться до окраины Чугунка. Но вот лесопарк кончился, и нашему взору открылась самая настоящая снежная целина - манящее своей девственной нетронутостью белое поле.

- Куда теперь? - спросил я.

- Туда, - показала кивком Аня через все поле, выпуская облако пара в направлении высокой сосны, чернеющей на фоне иссиня-фиолетового звездного небосклона.

- Будем прокладывать магистраль, - я первым сошел с лыжни и, ступив на поле, тотчас провалился почти по колено в пуховый снег.

- Ты - настоящий первопроходец! - подбодрила меня Аня, как бы благодаря за то, что я облегчаю ей дорогу.

Снег был легким, но поле казалось бескрайним, и я порядком выбился из сил, пока пропахал его от края и до края.

- Пахота завершена, - отрапортовал я у цели, поворачиваясь к подползающей по моим следам Ане. - Можно начинать сев озимых.

- Фу-у-х! - только и ответила она, изнеможденно падая на снежную перину. - Нет уж, сначала отдохнем...

- Прямо в сугробе? - засмеялся я, подавая ей лыжную палку.

Я помог Ане подняться, мы сбросили лыжи и уселись передохнуть на поваленное дерево. Минуту мы молчали, восстанавливая дыхание, а потом Аня о чем-то задумалась, внимательно рассматривая мое лицо, будто увидела его в первый раз, и спросила:

- Как ты думаешь, Зоро, Сергей любил Ольгу?

Я осторожно заглянул в ее широко раскрытые глаза и увидел, что в них стоят блестящие слезы.

- Да, - ответил я Ане, чувствуя, как каждая клеточка моего тела пропитывается нежностью к ней. - Она была единственным человеком, которого он любил.

- А ты будешь любить меня так же, как он?

- Так же и еще больше, - ответил я, промокая губами ее влажные ресницы. - Он любил только твое тело, а я люблю тебя всю: твое лицо, твой голос, твои мысли, твои причуды...

- И ты будешь читать мне стихи, как он в первый день нашего знакомства?

- Конечно...

Я на секунду задумался и, закрыв глаза, прочел вслух, как под гипнозом:

"Твоих губ лепестки

дышат утренней влагой,

я под взглядом твоим

весь налит пьяной брагой:

если волю мне дать,

я тебя зацелую,

чтобы с губ твоих снять

грез пыльцу золотую".

- Это ты написал? - спросила Аня в восторженном смущении.

- Не то, чтобы написал... - замялся я. - Дело в том, что... эти стихи только что пришли мне в голову. Ты мне веришь?

- Да, - кивнула она. - А откуда они пришли?

- Не знаю, - смутился я. - Наверное, оттуда, - я посмотрел на расцвеченное алмазной крошкой звезд ночное небо. = Понимаешь, это как озарение...

- А раньше с тобой такое бывало?

- Однажды я увидел во сне выстраивающиеся в ряд буквы, = вспомнил я. - Тогда я не понял их значения, но теперь мне кажется, что это стихи, только не на русском языке. Вот послушай:

The time may come for Doomsday crack

when shadows of not-being rise,

but Life for sure will be back

to fill with light the sightless eyes.

Its flame would get to every place

without singeing soul's shed,

so each new-come could read in space

great shining sign THE DEATH IS DEAD.

Неподвижно сидя с закрытыми глазами, Аня внимательно выслушала все с начала до конца, и через какое-то мгновение проговорила, не открывая глаз, лишь губы шевелились на ее застывшем лице: