Сверхигра - Артур Шигапов

Проф с сомнением посмотрел на шефа, уже шагавшего стремительно в сторону Дворца культуры с небольшим рюкзачком через плечо.

Дел у того неожиданно оказалось невпроворот. Легко осматривать подвалы жилых зданий, где сухо и работают хоть какие-то лампочки. Помещения под «Энергетиком» казались перенесенными из голливудского фильма о ядерной войне и нелегкой житухе после нее. Заветная дверь обнаружилась прямо под лестницей и была не заперта. Сопровождающий получил небольшую сумму и остался дежурить в вестибюле.

Панно в ДК «Энергетик»

Под ногами хрустела свалявшаяся однородная масса из пожухлого мусора и многолетней пыли. Откуда-то из дальних вентиляционных окошек проникал тусклый свет, неоднократно преломленный и почти неразличимый в кромешной тьме. Сергей включил фонарь. Подвальные помещения оказались неожиданно просторными, а дверей между ними почти не осталось – мародеры проникли даже под землю. Каждую из них он внимательно изучал на предмет надписей, но ничего подходящего так и не нашел. Неплохо ориентируясь в незнакомых местах, Сергей определил нужное направление и стал пробираться в левую от входа часть здания, где наверху должна была быть подсобка с портретами вождей. Долго искать не пришлось.

Никаких дверей, никаких шаров.

Он включил второй фонарь, предусмотрительно купленный еще в Киеве. Яркий свет выхватил настоящие сталактиты, свисающие с потолка этой урбанистической пещеры. Бетонные стены, изъеденные ржавыми потеками гниющей арматуры и чьи-то безумные надписи на стенах, явно свежие, выполненные чокнутыми граффитчиками-нелегалами. Здесь должен быть этот чертов шар, здесь, не может чутье подвести!

Сталактиты Дворца культуры

Его не было.

Разозленный первой неудачей, Сергей выбрался наружу. После адских подземелий, мертвый город при солнечном свете показался ему обителью уюта и надежды. Он посмотрел часы и не поверил. Прошло всего сорок минут, а казалось, что гораздо больше. Где-то он читал о гигантской пещере Джейта в Ливане, завораживающей посетителей своей красотой. Все они утверждали, что время там сжимается, и, пробыв по ощущениям несколько минут, с удивлением узнавали, что гуляли по ней больше часа.

– Где тут у вас горисполком?

История повторилась. Подвалы бывшей припятской мэрии оказались потеснее и более захламленными. Судя по всему, они использовались под архив и хранилище самых разных документов. В спешке эвакуации сотрудники побросали множество бумаг, и теперь они то валялись, полуистлевшие, на останках какой-то мебели, то чавкали размокшей целлюлозой под ногами. Никаких похожих надписей на дверях, ничего круглого. Где он мог ошибиться?

Оставалась последняя надежда – так называемый «Белый дом», где жило все городское и партийное руководство. Сопровождающий уже смотрел на него подозрительно, как на сумасшедшего. Много всяких разных чудиков ездит в Припять, но все они предпочитают бродить поверху, и чем выше забираются, тем радостнее, а этот бродит по подземельям и выходит оттуда все злее и злее. Странный народ, эти горе-сталкеры.

Подвалы бывшего начальства ничем не отличались от обычных. Хотя бы под землей власть была вместе с народом. Наверное, отчетливо понимала одинаковость будущего пребывания в подвалах жизни. Будь ты городским главой или самым последним дворником – все равно унесут тебя ногами в одном направлении, и складируют рядом, как отработавший свое хлам, и запрут на замок, и выбросят ключ, и будут вспоминать только на очередную годовщину. Никто не минует окончания срока земной жизни, но каковы сроки у жизни виртуальной?

Сергей задумался о смысле своих поисков.

«Допустим на секунду, всего лишь на секунду, что злосчастный шар, из-за которого приходится бродить у черта в предбаннике, все же существует в той версии, что представил Димон. С чем ты придешь к нему? Что можно пожелать? Денег? Власти? И то и другое – преходящи, строго лимитированы отпущенным тебе сроком. Тогда – вечной жизни? Взвоешь сразу после того, как из нее уйдут все твои родственники, друзья и знакомые. Бессмысленность и обреченность вечного земного существования доказана многими мыслителями. Лишь возможность достичь финала игры движет всеми геймерами. Если проиграть или выиграть невозможно, интерес неизбежно угасает сам собой. Момент окончания игры – и есть ее соль, самый интересный момент. Какой-то умный человек изрек: «Я жду смерти как самое интересное и интригующее приключение в своей жизни». Слова настоящего игрока…

Фонарь выхватил из темноты дверь и полустертую надпись мелом на ней.

Перехватило дыхание. Сергей приблизился, насколько было возможно, и стал внимательно изучать буквы. Какая-то абракадабра. «Саш…лище… 12к». Никакой аббревиатуры, скорее всего, Саша из 12-й квартиры.

«О чем это я? Ах да, о жизни, как всегда. Жизнь, как игра. А если наоборот – игра, как жизнь? Сверхигра, где ты – игрок, а все вокруг – боты? Двигаешь армии казаков, управляешь сталкерами, придумываешь все новые уровни, квесты и задания? Абсолютная свобода, абсолютная власть, любые декорации, смертельная опасность и счастливые спасения, самые крайние эмоции и безграничные возможности. Жизнь длится ровно столько, сколько длится сверхигра, и этот срок ты можешь назначить сам. Сконструировать свой последний уровень. Наполнить его таким смыслом, что не жалко будет посмотреть финальные титры. Смог бы я загадать такое желание, стоя перед его исполнителем? И куда, мать его, запрятали этот исполнитель»?

Сам того не замечая, Сергей стал относиться к предмету своих поисков как вполне реальному и обладающему всем набором чудесных свойств. Вот только предмет никак не желал находиться. Закрытых помещений в подвале не оказалось, все уже давно было взломано и проинспектировано охотниками до чужого (а тем более – начальственного) добра. Ничего похожего на место закладки. Он пинал ногами всякий брошенный хлам, и его портативный дозиметр нервно потрескивал при этом, но все безрезультатно. Прошло уже довольно много времени, когда Сергей стал замечать, что идет бесцельно, по второму кругу.

Полный провал. Не исключено, что шар уже кто-то нашел и увез на металлолом. Или, может, использовал? Стал, допустим, мультимиллионером, угадав биржевой тренд или выиграв в лотерею. Хотя вряд ли такие вещи можно найти просто так и кому-то использовать. История и слова Джорджа этому противоречили.

Разочарование было очень досадным. Где же он прокололся? В голову стали лезть обидные мысли – мол, лох, не смог выудить у простачка точного адреса или хотя бы наводки поконкретней. Эх, надо было выдумать фамилию Лукича и назвать наобум какой-нибудь адрес, хотя бы в том же Чернигове. Посчитал, что и этого достаточно, что может решить и пройти любой квест? Поздно корить себя. С другой стороны, блажь все это и нагорождение нелепиц, выдуманных в алкогольном бреду всякими лжедимонами-лжеджорджами. Один с больной головой, пораженной радиацией, придумал и вскоре склеил ласты, второй ему поверил, все позабывал за 17 лет, а теперь намолол всякой чепухи, чтобы выудить имя предателя. Что ж, игра была равна, играли два говна, а результат – все то же говно, полный shit, только в квадрате.

Микроавтобус, вызванный по мобильному, приехал довольно скоро. Его пассажиры сразу отметили перемену настроения начальника, что сидел мрачнее тучи. Уши его, несмотря на октябрьскую прохладу в салоне, светились красным, как два запретительных знака светофора. Так бывает, когда бдительная жена обнаруживает в телефоне благоверного случайно забытую смс-ку: «Отправил мымру к маме, скоро буду, твой Котенок».

В подобной растерянности Григоровича еще никто не видел – казалось, что фортуна, его постоянная подружка, загуляла напропалую с первым попавшимся индусом, разносчиком пляжных полотенец, в самом начале долгожданного романтического отдыха на море.

В Киеве машина остановилась у метро «Петривка», высаживая часть пассажиров. Прохоров и Григорович поехали в сторону офиса. Припарковавшись на бульваре Лепсе, Сергей предложил перекусить в соседнем «Фигаро», чего за ним раньше не наблюдалось. Он явно что-то хотел рассказать, поделиться сегодняшней неудачей. Заказали второе, зеленый салат с оливковым маслом и кофе.

Ресторан «Фигаро»

– Выкладывай, что у тебя там стряслось, – начал без обиняков главный художник. – Ты последнюю неделю сам не свой ходишь, весь в облаках, а сегодня как будто с этих облаков на битый кирпич рухнул, смотреть больно.

– Только между нами, – прорвало неудавшегося сталкера, и он выложил начистоту все этапы своего загубленного квеста, со всеми подробностями, кроме степени родства с припятским Иудой. В его версии тот переквалифицировался в «одного знакомого».

На протяжении всей исповеди лицо Профа сохраняло невозмутимость. Лишь при упоминании «Пикника на обочине» вкупе с исполнением неких желаний его брови полезли вверх, и то на одну секунду.