Читатель предупрежден - Джон Карр

– Любопытно.

– Следующую и последнюю информацию я получил в «Черном Лебеде». Все, кто в первый раз встречаются с Пенником, почему-то считают его иностранцем. У меня возникло такое же впечатление, и разрази меня гром, если я знаю почему. То же самое сказал владелец «Черного Лебедя», поэтому он хотел, чтобы Пенник зарегистрировался в книге для иностранных посетителей. Пенник разнервничался, отказался это сделать и показал паспорт, выданный в Южно-Африканском Союзе. Владелец уступил, но не был уверен, правильно ли он сделал, поэтому записал на полях книги номер его паспорта. Я отправил туда телеграмму с просьбой о подробной информации, касающейся владельца этого документа.

Сэр Генри кашлянул.

– Ответ пришел?

– Нет. Пока нет.

– Надеюсь, они ничего не пропустят. Вернемся к убийству миссис Констебль. Даже Мастерс вынужден теперь согласиться, что это было убийство. Эта странная история в оранжерее, о которой рассказал нам Сандерс. Вы тщательно осмотрели дом и окрестности? Отпечатки пальцев, потерянные запонки от манжет и черт знает что еще?

– Да. Тщательно осмотрели.

– Нашли что-нибудь?

– Нет. Ничего. Мы осмотрели каждый уголок в комнате миссис Констебль, каждый закоулочек во всем доме и не нашли абсолютно ничего. Отпечатки пальцев? Ха, ха! Их масса. Все в то или иное время заходили в ее комнату.

Он наклонился вперед и постучал ножом о стол.

– Бедная женщина! Лежала на кровати в ночной рубашке, в том самом розовом халате, постель в беспорядке. Нет сомнения, что она пыталась бороться, изо всех сил бороться! Доктор может подтвердить…

– Минуточку! Вы говорите о какой-то драке?

Инспектор заколебался и взглянул на Сандерса.

– Я бы этого не сказал, – задумчиво проговорил доктор, и перед его глазами возник образ женщины, лежащей на кровати. – Во всяком случае, не было никаких следов драки или чего-либо подобного. Скорее, это было похоже на борьбу, которую ведет человек с каким-либо приступом. Помните, как она описывала поведение своего мужа в холле за несколько секунд до приступа? Вот что-то в этом роде.

В просторном зале внезапно повеяло холодом.

– Так, – констатировал Г.М., – но давайте подумаем над конкретными возможностями. Могло ли так случиться, что кто-то проник в ее комнату?

Сандерс задумался.

– Мы с инспектором разговаривали на эту тему. Существует какая-то минимальная возможность, но я лично в ней сомневаюсь. Последний раз я видел Мину Констебль живой в половине двенадцатого. Выходя из ее комнаты, я запер дверь в ванную, потом дверь, ведущую в спальню, и сунул ключ в карман. Потом в течение пятнадцати минут я сидел на лестнице. Без четверти двенадцать, когда я спустился вниз, стал звонить телефон. Я ответил на вопросы журналистов и через две-три минуты опять уже был наверху. Конечно, это была не «герметично закрытая комната». Замок в двери довольно старый, и почти любой легко мог с ним справиться. Например, в то время, когда я сидел на ступенях, кто-то мог войти внутрь через ванную. Потом убийца мог выйти назад тем же путем. На это существует много способов – ключ, находящийся внутри комнаты, повернуть снаружи. Я согласен. Но если ее смерть наступила в результате применения физической силы во время моего пятнадцатиминутного пребывания на лестнице, я совершенно убежден, что должен был что-то услышать.

– Хм-м-м-м. Ты сидел далеко от двери, сынок?

– Нет, примерно на расстоянии семи футов. И если она, как говорит Мастерс, боролась с кем-то, я должен был что-то услышать.

– Это разумно. Подождите, – буркнул Г.М. Мастерсу, который пытался что-то сказать. – Не было слышно ни малейшего шума?

– Нет. Ничего. Что означает, что нападение было совершено именно в течение тех двух-трех минут, когда я разговаривал по телефону. Я согласен с этим. В этом случае убийца должен был проникнуть через запертую дверь, после короткой борьбы убить миссис Констебль способом, не оставляющим следов, и исчезнуть из комнаты. Да, убийца мог это сделать. И даже, как я уже говорил, оставить за собой дверь, запертую на ключ. Но у него было бы исключительно мало времени на свои действия.

– Следовательно, она умерла в одиночестве… – задумчиво сказал Г.М., – как и ее муж.

Лицо Мастерса неожиданно стало мягким и добродушным. Удивленный этой неожиданной переменой, Г.М. недоверчиво и подозрительно смотрел на него.

– Минуточку, сэр, – сказал старший инспектор. – Вы сказали, что в воскресенье вечером только два человека были в Форвейзе: Миссис Констебль и доктор Сандерс. Вы уверены, что там не было кого-то третьего?

– Не уверен. Ведь мы еще не решили, не почтил ли Форвейз своим присутствием астральный призрак Пенника.

Короткий эпитет Мастерса превратил астральный призрак Пенника в нечто не вполне элегантное.

– …Я в состоянии доказать, да, доказать, что там был третий человек.

– Мы слушаем…

– Вы помните две зеленые свечи на комоде в комнате мистера Констебля?

– Я помню, – буркнул Г.М., глаза его сузились.

– Прежде чем покинуть Форвейз в воскресенье вечером, мы оба заглянули в комнату Пенника, но этот тип уже сбежал. Вы помните? Потом мы также заглянули в комнату мистера Констебля. Так? Тогда вы обратили мое внимание на две зеленые свечи и показали, что они сгорели примерно наполовину.

– Да? И что же?

Мастерс выпрямился на стуле.

– После смерти миссис Констебль эти самые свечи были сгоревшими больше, чем наполовину.

Глава четырнадцатая

– Я не очень понимаю, какое это может иметь отношение к нам, – продолжал Мастерс – Или к смерти обоих Констеблей? Это даже не какой-то конкретный след. – Он смущенно засмеялся. – Разумеется, я признаю, что у меня самого есть несколько идей. Сначала мне пришли в голову отравленные свечи. Я читал какой-то рассказ, где один тип был убит именно таким способом. Но доктор Сандерс клянется, что ни одна из жертв не была отравлена ядом в жидком, твердом или газообразном состоянии. Мне этого достаточно.

Он задумчиво потер лоб.

– Может быть, это не имеет никакого отношения к убийствам, но, по моему мнению, свидетельствует о том, что в воскресенье вечером в Форвейзе находился кто-то третий. Сэр Генри и я вышли из этого дома последними, и в то время свечи были в таком же состоянии, как после смерти мистера Констебля. Я думаю, вы не пользовались ими, доктор?

– Нет. Разумеется, нет.

– Та-ак, – старший инспектор ненадолго задумался. – Я не вижу причины, по которой миссис Констебль могла бы их зажигать. Сейчас. Я знаю, что вы хотите сказать. Она могла это сделать. Согласен. Но зачем? Мне не кажется это правдоподобным. Нет. Только в случае самоубийства. Но ведь свечи не отравлены, следовательно, не могли никого убить. О, клянусь Богом, скоро меня отправят в сумасшедший дом!

– Это конец, – наконец отозвался Г.М.

– Чей конец?

– Свечей. Я уверен, что, наконец, на правильном пути. Там были какие-либо отпечатки пальцев?

– Нет.

– И какие-либо новые пятна стеарина? Похожие на те, которые мы нашли в комнате Констебля?

– Ни пятнышка.

Сэр Генри недовольно проворчал:

– Да. Так я и предполагал. На сей раз, убийца был более осторожен.

– Более осторожен? – быстро подхватил Мастерс. – Значит, он был там в воскресенье вечером, не так ли? Вот это заявление, сэр! Если вы догадываетесь, каким образом было совершено убийство, или каким чудом этот проклятый Пенник мог одновременно быть в двух местах, или что значат эти чертовы свечи, прошу вас сказать об этом прямо, а не тянуть кота за хвост. У меня сегодня неподходящее настроение.

Сэр Генри громко кашлянул.

– Честно говоря, у меня соответственное настроение. Вам не знакомо такое чувство, инспектор, что вы находитесь на грани какого-то открытия, еще чуть-чуть, еще немножечко и… Почти! Это все. Похоже на то, когда кто-то пытается подробно вспомнить сон. Лучше скажите мне еще одну вещь, а потом я вам расскажу нечто любопытное. Вы нашли этот большой альбом с вырезками и заметками миссис Констебль?

– Нет.

– А искали тщательно?

– Вопрос! Искали ли мы тщательно? – повторил Мастерс с нескрываемым сарказмом. – Комиссар, его люди и я просмотрели каждую щель в этом проклятом доме! Каждую щель. И ничего не нашли. Но это меня нисколько не удивило. Под конец уик-энда все гости разъехались вместе с багажом. Таким образом и улетучился альбом в чемодане или дорожной сумке. Кто-то его увез.

– Вполне возможно. Да. У меня есть только одно принципиальное возражение: я в это просто не верю. Я уже говорил и повторяю еще раз: Мина Констебль спрятала этот альбом. Это было написано на ее лице, когда я ее спросил. И могу поспорить на кружку пива, что он по-прежнему находится в доме.

Старший инспектор с усилием сдержал готовый вырваться гнев, вызванный неверием в его профессиональную скрупулезность.

– Доктор! – возвысил он голос. – Только вы видели этот альбом. Каких он размеров?