Рассказчица - Кэтрин Уильямс

Я застыла. Комната закрутилась, у меня потемнело в глазах. К двери меня дернул Дики. Мы вывалились на улицу. Выли сирены, на тротуаре отражалось их мигание.

– Ну что, поедем на такси? – сказал он и потянул меня к машине.

С нами попытался сесть какой-то мужчина, но Дики помахал деньгами перед лицом таксиста, и – врум! – мы поехали.

– Алиса и Джей? – спросила я, пытаясь восстановить дыхание. – У них все будет хорошо?

Всем моим клеточкам хотелось бить тревогу, но Дики был спокоен как удав.

– У них все супер, – сказал он.

Мы поднялись вдоль Гудзона, повернули на Четырнадцатую, затем на Пятую; я все пыталась успокоить сердце.

Дики на заднем сиденье обнял меня за плечо. Придвинув меня еще ближе, он улыбнулся.

– Ну наконец-то Анна из Иллинойса увидела настоящую жизнь.

Я выдавила из себя дрожащий смешок:

– Я могла бы и без этого обойтись.

– Впечатлений на всю жизнь хватит? – улыбнулся он.

Еще один вымученный смешок.

– Можно и так сказать.

Он оглядел меня, прикрыв один глаз.

– Ты сделала каре.

Мое сердцебиение вернулось в нормальный ритм, я сказала, что да, на прошлой неделе. Ему нравится?

– Не очень, – сказал он и, видимо, по моему лицу решил, что я недовольна ответом, поэтому рассмеялся: – Просто мне больше нравилось, когда было не как у других девушек.

Он сидел так близко, что я чувствовала запах виски в его желудке. Мы подъезжали к Мэдисон-сквер. Он сжал мою коленку. Под искусственным освещением я наблюдала, как его рука поднимается по ноге все выше. И выше.

– Ты не такая, как другие девушки, правда? – спросил он.

Такси повернуло; меня чуть не вывернуло наружу. Рука Дики добралась до края моей юбки.

– Наличными или чеком? – спросил он.

– Не понимаю, о чем ты… – начала было я, но Дики не дал мне продолжить, он прижал к моим губам свои, холодные и мокрые, как у рыбы.

– Дики!

Пощечина удивила его не меньше моего. Таксист бросил:

– Все нормально, мисс?

Дики покраснел и усмехнулся.

– Анна Хас-уэлл, – растянул он фамилию, будто читая стишок, – из Лейк-Блаффа, Иллинойс. – Его зубы сияли, как заостренные жемчужины. – Ведешь себя невежливо, тебе не кажется?

– Невежливо?

До отеля оставался всего квартал, но я сказала таксисту притормозить. Он бросил взгляд на Дики в зеркало заднего вида и нажал на тормоз. Звук захлопнутой двери раздался посреди пустой улицы.

В темном такси светлое лицо Дики казалось призрачным.

– Даже не поблагодаришь меня? – спросил он.

– За что?

Алкоголь, кислый и обжигающий, подступил к горлу.

– За то, что спас тебя от копов, принцесса. Знаешь, может, в… Иллинойсе… ты и ничего, но в Нью-Йорке без нас ты никто.

Сердце билось как барабан.

– Спасибо, – сказала я сквозь зубы, моментально протрезвев. – За то, что спас меня.

– К вашим услугам. – Он сделал вид, что снимает шляпу, и махнул таксисту ехать дальше.

Энтони встретил меня у входа в лобби.

– Все нормально, мисс Хасуэлл? – спросил он, придерживая дверь.

Вид у меня, должно быть, был паршивый. Я ответила, что все нормально. Просто супер.

Мой первый поцелуй. Что с этим делать? Наверно, сегодня уже ничего. Завтра выпью аспирин и хорошо поем. А теперь – спать.

Твоя Анна.

– Вот козел, – говорит Эван, переворачивая страницу.

Я улыбаюсь.

1 января, 1924

Я дура. Не просто дура, трагическая дура.

Вчера пошла встречать Новый год с половиной высшего общества Нью-Йорка к мистеру и миссис Джеймс Осгуд. Не буду тратить на это чернил – какая разница, сколько человек играло в духовом оркестре или сколько бутылок шампанского было выпито? Скажу лишь, что за несколько минут до полуночи я оказалась в компании положительно настроенных и весьма пьяных спутников.

Как это часто бывает, вскоре разговор перешел к романтическим похождениям моих знакомых. Меня мало волнует, кто побывал в чьей постели, особенно при том, что это редко связано с настоящей любовью. К тому же мне самой рассказать нечего, если не считать размытого воспоминания о неуклюжей попытке.

Возможно, у меня на лице нарисовалось смущение, потому что внезапно Бетси Винтур бросила на меня заплывший взгляд.

– Анна, только не говори, что у тебя нет красавчика-ухажера.

Я почувствовала, что краснею.

– Нет, боюсь, мне нечего рассказать.

– Что, не было даже интрижки? – напирала Алиса. – Некой неосторожности… в такси?

Бетси хихикнула. Дики, с прилизанными волосами похожий на хорька, стоял рядом с ней. Наши взгляды пересеклись, но он тут же посмотрел в другую сторону. Спокойно потягивал свой напиток, но будто с чувством вины. Что он им рассказал?

– Ну конечно нет! – воскликнул Джей Барклай, случайно выплескивая немного шампанского из бокала. – Царина ни за что не опустилась бы до такого, она же не какая-то блудница вроде вас.

Он хихикнул, Алиса закатила глаза. Сердце выскочило у меня из груди, как птица, напуганная собаками. Лисбет Барклай озвучила мои мысли.

– Царина? – спросила она.

Лисбет, кажется, была самой трезвой в группе.

ЦариЦа – моя мать. Точнее, она ею была. Этого исковерканного слова, которое я вижу и слышу в Америке, вообще не существует. К тому же это не мой титул. Но я поняла, о чем они говорят.

– А вы не знали, что наша Анна – русская принцесса в изгнании? – Дики оскалил зубы в улыбке, как кот, только что поймавший мышь.

Я была поражена, думала, что меня сейчас стошнит, перед глазами пронесся эпизод в такси:

«к вашим услугам»… «не такая, как другие девушки»… «принцесса»… «впечатлений на всю жизнь хватит»… Я подняла взгляд. Дики на меня не смотрел.

Но откуда ему знать? Я никому ни слова не сказала с тех пор, как покинула Англию. Ругаю себя за то, что не сразу взяла себя в руки, – настолько его слова в праздничном зале поразили меня. Лисбет радостно захлопала в ладоши.

– Как романтично!

– Дики, ты пьян, – сказала Алиса.

– Я думал, красные их пришили, – пробормотал Джей.

– Не понимаю, о чем вы… – начала я запинаясь, но музыканты запустили обратный отсчет, и инструменты заглушили мой голос.

– Десять! – радостно закричали соседи.

Лисбет вскочила на ноги. Дики воспользовался возможностью обхватить Бетси за талию.

– Девять!

Все повернулись к сцене.

– Восемь!

И обо мне тут же забыли.

– Семь!

Разоблачение подошло к концу. Я кое-что поняла. От этого осознания мне больно, но теперь я ясно вижу, что происходит, будто туман рассеялся. Я не в состоянии все пересказать, но после определенных событий я в бегах. Иногда, когда выбора не остается, доверяюсь незнакомцам, иногда – полагаюсь лишь на собственные способности. Оказавшись здесь, я подумала, что можно