Царства смерти - Кристофер Руоккио

руку на сердце, а другую отведя в сторону, как было принято при дворах галактических правителей.

– Достопочтенные председатели, – начал я, выпрямившись, – я сэр Адриан Марло, рыцарь Королевского викторианского ордена. Меня прислал император Вильгельм Двадцать Третий из дома Авентов, чтобы заручиться вашей поддержкой в войне против ксенобитов-сьельсинов, уже долгое время разоряющих планеты в населенной людьми вселенной.

Я сделал паузу, позволяя председателям Великого конклава прослушать через наушники перевод и ответить. Но абсолютно все они молча и бесстрастно продолжали смотреть на меня. Тогда я приблизился еще на шаг:

– Вот уже более тысячи лет наша Империя терпит мощнейшие удары захватчиков. – И снова взял паузу.

Я прекрасно знал, как долго бушует война, но услышать это из собственных уст стало в некотором роде потрясением.

Переведя дух, я продолжил:

– Больше тысячи лет наши люди сражались, проливали кровь и гибли, чтобы сдержать натиск врага. Больше тысячи лет мы не отступаем. Кровь нашего народа обеспечивает безопасность вашего. Но теперь сьельсины ведут массированное наступление. Их флотилии уничтожают планеты вдоль границы рукава Центавра. Нас атакуют на нескольких фронтах, и мы не в силах защитить все звездные системы. Нам нужны корабли. Нам нужны люди.

Это заявление мужчины и женщины в креслах встретили с гробовым молчанием.

Покосившись на Варро, я добавил:

– Император, мой повелитель, просит вас присоединиться к нам и помочь защитить человечество от этой небывалой угрозы.

Председатели по-прежнему не шелохнулись. Старик, сидевший по правую руку от пустого кресла, покосился на соотечественников, как будто ожидая сигнала. Наконец Девятый председатель пошевелился. По сравнению с остальными он был очень молод, его короткие черные волосы были напомажены и аккуратно причесаны, а серые глаза над впалыми щеками сверкали.

– Тот, кто называет других повелителями или рабами, не может иметь товарищей. Возможны ли равноправные отношения с тем, кто не знает, что такое равенство?

Я ответил не сразу, обдумывая эти слова. Лотрианский я знал в совершенстве, но машина все равно перевела их на галстани. Это не было прямым ответом на мою просьбу, но прямого ответа я и не ждал. Я не мог понять, обращался Девятый председатель ко мне или порицал конклав за то, что они предоставили мне аудиенцию. Меня удивляло, как человек в таком юном возрасте достиг таких высот в Содружестве. Возможно, знание «Лотриады» значило для Великого конклава больше, чем опыт? Может, этот юноша был ученым или теологом – пусть у них и не было богов?

Через секунду я решил, что Девятый председатель все-таки обращался к коллегам по ассамблее, так как ему гнусавым голосом ответила женщина, Тринадцатый председатель:

– Стремление к равенству заложено в сердце каждого.

Она таким образом подталкивала нас к диалогу? Я снова посмотрел на Варро. Смуглое лицо схоласта, как обычно, не выражало эмоций. Его, в отличие от меня, происходящее, очевидно, не возмущало.

– Нам не доверяют, – прошептал он мне на ухо. – Господин слева не верит, что мы способны вести честную игру. Полагаю, он считает, что мы хотим воспользоваться ситуацией ради выгоды. Женщина с ним не согласна.

Кивнув, я внимательно осмотрел председателей Великого конклава. Над каждым мрачно нависали спинки их кресел. Вдоль перил по кругу летал дрон с камерой. Я проводил его взглядом, смотря прямо в объектив.

– От имени Империи я уполномочен сделать в пользу Содружества некоторые уступки, начиная с этой, – сказал я и, достав из кармашка на поясе кристальную карту данных шириной в дюйм и длиной в два, показал ее ассамблее.

По команде старика – Первого председателя, сидевшего справа от пустого кресла посередине, – из пола посреди амфитеатра поднялся пьедестал, и я положил кристалл на его стеклянную поверхность. Миг спустя где-то наверху, за председательскими спинами, включился голографический проектор, и конусообразный луч нацелился на пьедестал. Под фрактальными печатями, подтверждавшими подлинность имперского документа, шли строки юридического текста.

– Как вы можете видеть, – начал я, держа одну руку за спиной, а другую подняв вперед, как будто что-то протягивая, – мы готовы немедленно снять эмбарго на экспорт очищенного урана и антиматерии. Мы также готовы разрешить торговлю между отдельными корпорациями, действующими по имперской хартии, и вашими колониями. Это сотрудничество будет взаимовыгодно для наших народов.

По конклаву прокатился шепот. Младшие чиновники, сидевшие над основной террасой, где расположились тридцать четыре председателя, заметно оживились и зашушукались.

– Человек просит голоса! – подняв руку, объявила женщина в шестом кресле.

Я снова вопросительно посмотрел на Варро. Узкие брови схоласта приподнялись, и он помотал головой. Медленно – очень медленно – все председатели переглянулись, кое-кто даже привстал, чтобы посмотреть на других. Шестой председатель не опускала руку. Наконец поднялась рука Семнадцатого председателя, мужчины с квадратной челюстью, сидевшего дальше всех от центра, в левом углу от нас и, соответственно, по правую руку от пустующего кресла. После этого как по сигналу поднялось еще больше рук. Девятый председатель, напротив, сложил руки, так же поступили еще несколько. Первый председатель пересчитал всех.

– Двадцать один к тринадцати! – воскликнул он. – Голос предоставляется.

Я задумался, как бы они поступили в случае равенства.

Шестой председатель встала, одной рукой поправив платье:

– Почему именно сейчас? Империя враждовала с народом тысячи лет. Империя запрещала торговлю. Империя не позволяла открывать новые колонии. Теперь Империя просит народ о помощи. Почему?

Автопереводчик повторил ее слова привычным ровным, бесполым голосом.

Тридцать четыре серых лица взирали на меня. Шестой председатель осталась выжидающе стоять. Я смотрел на нее в изумлении.

Она сказала: «Человек просит голоса». Она попросила разрешения высказать свое личное мнение, не по протоколу, и остальные проголосовали за то, чтобы позволить ей это. Высказалась бы она, если бы они проголосовали против? Вероятно, нет, ведь кто, как не эти тридцать четыре человека, находятся в Содружестве под самым пристальным наблюдением?

Прежде чем ответить Шестому председателю, я покосился на Девятого.

– По всему Центавру горят планеты, – сказал я. – Сотни планет. Сьельсины атакуют невиданным прежде числом. Линия фронта растянулась и затрагивает слишком много систем, чтобы мы могли адекватно защитить все из них. Региональные наместники и феодалы почти разгромлены. – Я посмотрел на Валку и дождался от нее легкой ободряющей улыбки. – Центавр был многовековым оплотом борьбы с врагом. Если он падет, сьельсины тотчас будут у вашего порога. Наш народ с самого начала войны прикрывал вас живым щитом. И даже если нам удастся удержать контроль над регионом, нельзя исключать, что сьельсины проберутся на вашу территорию. Прошу, прислушайтесь: ход войны изменился.

Шестой председатель задумалась, прежде чем ответить.

– Если rugyeh заявятся сюда, это дорого им обойдется. Флот rugyeh растянется на несколько фронтов. Они ослабнут.

Несколько