Господин барон - Андрей Валерьевич Степанов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Но когда вернулась Виктория, мы чинно сидели на кухне, допивая по второй чашке чая — слишком хотелось пить после случившегося.
— Я смотрю, газету вы все-таки почитали, — она выгнулась, осматривая скомканную газету на полу и одновременно отправляя на вешалку плащ. — Что интересного там пишут?
Заметила она и тактично промолчала или ей и вовсе было все равно, чем мы занимались, но виду она не подала. Села на диван, который еще и остыть не успел после наших «упражнений», подняла газету и раскрыла разворот.
— Лучше сама почитаю.
Мы с Аней переглянулись, едва сдерживаясь от смеха.
— Может, чаю? — предложил я, с трудом проглотив подступающий смешок.
— Не откажусь, — управляющая тут же вскочила с дивана и подсела за стол, как раз между нами. — Я получила деньги и сделала несколько звонков, так что к вечеру у тебя будет нормальный управляющий. Настоящий.
— Мне бы привыкнуть к таким рокировкам. Три дня — один, потом другой.
— Привыкнешь, — женщина полностью скрылась газетой и некоторое время молчала. — М-да. Не то что бы я была недовольна произошедшим, но хотелось бы чего-то более конкретного, — она размашисто положила разворот на стол, едва не уронив чашку, которую я тут же поспешил отставить в сторону. — Спасибо, — она взяла ее из моих рук и спешно выпила.
— Может, оно к лучшему? — спросил я. — Главное — должны были увидеть Аню, что с ней все в порядке. А ее компания, то есть, я... то есть, они еще не знают, что это я и это как раз должно вызвать еще большее любопытство.
— Поясни, пожалуйста.
И Виктория, и Аня — обе уставились на меня. Но только я совершенно не был уверен в том, что сказанное мной — истина в последней инстанции. Быть может, правила, которые работают в моем мире, здесь неприемлемы.
— Сразу уточню — я опираюсь на собственный опыт и потому могу ошибаться.
— Говори уже, — обе высказались одновременно.
— Сложившаяся ситуация вызывает больший интерес, чем спланированная нами до этого. То, что Аня показалась на людях с конкретной личностью вызовет интерес ровно до того, пока о нем не напишут короткую заметку — именно то, что интересно людям. Достаток и статус. Может, пару грязных секретов или выдумок. Поправьте меня, если у вас газеты работают иначе?
— Продолжай, — Виктория слушала меня очень внимательно.
— А раз интерес к персоне ограниченный, то нет смысла писать об этом всем подряд. Та же самая газета, что это, кстати? — я приподнял газетный уголок. — «Ковровский вестник», тираж десять тысяч экземпляров. Не слишком много для города населением почти в миллион человек?
— Не отвлекайся, прошу. То, что ты говоришь, и правда может оказаться важно.
— Хорошо-хорошо, — я отпустил газету и положил руки на стол. — Проще говоря, будь на фото мое лицо и признай во мне все барона Максимилиана Бернарда Абрамова, та же самая газетка выпустила бы еще одну-другую заметку — и все. Но сейчас ситуация другая. Если люди действительно интересуются подобными новостями, то десять тысяч газет должны разлететься за час. Может, почтальон, что принес всю эту макулатуру, что-то говорил?
— Нет, ничего не упоминал, — Виктория покачала головой.
— Не столь важно. Это было утром, пока газеты еще не раскупали, — вдруг мне в голову пришла еще одна мысль. — Давайте позвоним в редакцию. Они точно знают.
— Вряд ли это хорошая идея...
Но меня уже было не остановить. Когда мою идею начали слушать, я ощутил, что получаю контроль над ситуацией. Это бодрит даже больше, чем секс. Я схватил газету со стола и ушел к телефону в гостиной, где так быстро, как мог, набрал на диске номер редакции.
— Говорите быстрее! — по ту сторону оказался крайне недоброжелательный собеседник.
— Я бы хотел заказать у вас две тысячи номеров «Вестника» для новых подписчиков.
— Что? Две тысячи? — грохот на заднем плане заглушал его голос и мужчине приходилось почти кричать. — Нет, извините, не выйдет.
— Почему? Мои клиенты жаждут прочесть сегодняшний номер. Но из-за удаленности района... — тут он меня перебил:
— На сегодня типография уже занята, заметку перепечатают еще и в завтрашнем номере. Можем дать вам две тысячи завтрашних номеров!
— А сегодня никак совсем?
— Совсем! — воскликнул мужчина. — Печатаем экстренно еще пятьдесят тысяч номеров! И с вечера начинаем уже завтрашний, так что... вы слушаете? Алло!
Я уже убрал трубку от уха и довольный смотрел на сидящих за столом. Выключил телефон и вернулся назад.
— Как я и говорил — у них сейчас огромный спрос, так что идея сработала. Печатают тираж, кратно превышающий стандартный.
— Так ты считаешь, что это лучший результат?
— Конечно! — воскликнул я. — К вечеру столица тоже узнает о появлении Ани, завтрашние газеты уже выйдут с какой-нибудь аналитикой и предположениями. Но любая заметка передаст суть верно — с принцессой все в порядке. В остальное — пища для размышления. Вечерние новости на радио, столичные газеты завтра — все будут трещать об этой ситуации. Это же из ряда вон?
— Я не каждый день появляюсь на публике в компании молодых людей, если ты об этом, — Аня улыбнулась и посмотрела на Викторию.
— Сдаюсь. Действительно, это потенциально, я подчеркну — потенциально лучший результат, который мы могли получить. Мы стремились не вас показать миру, а только указать на то, что с принцессой все в порядке и укрепить позиции вашего отца.
— Думаю, это удалось. Главное, чтобы дальше все прошло без проблем.
— Если ты о проблеме вчерашней, то, — Виктория сделала несколько едва заметных жестов, уточняя, можно ли говорить об этом при Ане. И когда убедилась, что можно, продолжила, практически без заминок: — мои люди не нашли ничего. Ни лодки, ни тел, ни следов. А вытащить лодку на берег, не оставив никаких следов невозможно. Как и замаскировать их. Всегда что-то остается.
— И что это значит? Может, они плыли в другую сторону?
— Ты по своей неопытности мог и не заметить, что течение
