Слишком живые звёзды 2 - Даниил Юлианов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Ага, а ещё не придётся ждать, пока приземлится самолёт, потому что ни один из них больше не будет летать. – Вика сама не поняла, что проговорила, пока перед её глазами не предстал летящий по небу самолёт, навстречу которому спешат светлячки. Пилоты с ужасом смотрят на жёлтый вихрь из тысячи огней и пытаются увести самолёт в сторону, но стекло тут же разбивается, и в их глаза врезаются сотни тел, вгрызаясь в мозг. Пилоты кричат, пилоты верещат и в панике бросаются друг на друга, пока внутренние стенки горла царапают острые лапки. Пассажиры вжимаются в кресла, когда видят, как в окна иллюминаторов пытаются пробиться светлячки. Трещины разбегаются по стеклу, и вскоре в глазницы кричащих детей впиваются маленькие зубки. Матери в ужасе кричат, но и их дыхательные пути преграждаются чужими телами, некоторые из которых вылезают из горла наружу. Весь салон самолёта заполняется воплями, растворяющимися в жёлтом сиянии. И уже через минуту он падает вниз, а каждый из пассажиров смотрит на других пустыми глазами до тех пор, пока кости не затрещат при соприкосновении самолёта с землёй.
От этого видения Вику передёрнуло. Оно было настолько реальным, что визг умирающих детей пробрался даже сюда, в умывальник. И весь ужас состоял в том, что всё это произошло на самом деле. Сколько разбилось самолётов в ту ночь? Сколько отцов так и не дождались своих дочерей? Сколько океанов приняло в свои воды мёртвых людей, что ещё совсем недавно были живы? Сколько светлячков забрали чужие судьбы, и почему они оставили других в мире живых, не закончив начатое? Почему? Зачем? Чтобы помочь планете добить себя?
– …любому из нас. Так что да, минусов намного больше чем плюсов. Последних практически нет. – Влада закончила чистить зубы и, сполоснув рот, собралась уходить. Повернулась к Вике, чтобы сказать, что сядет на завтраке за стол со своей новой подругой, но тут дверь в умывальную комнату распахнулась, и внутрь вошли Святцы, держа перед собой автоматы.
Все разом перестали чистить зубы и замерли, не сводя глаз с движущихся теней. Тяжёлые армейские ботинки ступали по кафелю, и каждая пара подходила к отдельному человеку. Вика невольно сжалась, когда меж лопаток прислонили холодный конец дула. На Владу также нацелили оружие. Всё происходило в полной тишине – шуршала лишь форма Святцев, каждый из которых выбрал себе по жертве. Когда последний автомат поднялся и на мушке показалась чужая голова, в умывальную зашёл Алексей Царёв. Красивый, статный, он пробегал взглядом по всем кроликам, пойманным в ловушку. Вика с Владой выдели его в зеркале – как и свои спины, отражающиеся в другом зеркале.
Алексей встал по центру комнаты и заговорил своим мягким, но в то же время и жёстким голосом:
– Всем доброго утра. – Слева от Вики кто-то громко усмехнулся, но мгновенно успокоился, когда дуло автомата упёрлось в шею. – Я понимаю, вы напуганы, но ничего страшного не произойдёт, если поможете нам. Просто сделайте то, о чём вас просят. Мы сами напуганы, потому что случилось нечто ужасное.
Дверь в умывальную открылась, из-за неё выглянула хиленького вида подросток. Его глаза широко округлились, когда он увидел перед собой картину, похожую на расстрел отважных партизан. Подросток тут же попытался исчезнуть и закрыть дверь, но сильные руки одного из Святцев схватили его и заволокли внутрь.
– Просьба простая. – Алексей не улыбался, лишь серьёзно смотрел на каждого, будто что-то выискивая. – Вам стоит снять с себя всю одежду. Включая трусы, серёжки, кольца. И позволить осмотреть вас, ваши тела. Если до этого вы ходили в душ, мы осмотрим одежду. Это необходимо для вашего дальнейшего проживания на корабле. За неудобство приносим извинения. Итак! – Он повысил голос, обращаясь у своим подчинённым. – К выполнению приказа приступить!
Солдат положил ладони Вике на плечи и развернул её, хоть та и пыталась сопротивляться. Некоторые люди уже начали раздеваться, на пол падало нижнее бельё. Кто-то попытался возразить, но этого смельчака молча увели из умывальной, игнорируя его выкрики. Мужчину не ударили, не заткнули рот стволом автомата, но всё равно остальные люди – если и хотели противостоять приказу – сейчас замолчали. Солдаты ощупывали тела женщин (слишком медленно ощупывая) и оглядывали их, преимущественно рассматривая костяшки пальцев.
– Раздевайся, рыжая. Хочешь присоединиться к тому парню?
Вика ничего не ответила. Она бы могла сострить или послать этих говнюков куда подальше, но чуть качающийся круг, внутри которого царила бездна, заставил её подчиниться, ведь ничто не убеждает человека так, как страх. Влада тоже начала раздеваться, делая это медленно, неохотно. Вика расстегнула пуговицу на джинсах, сняла их, после чего остановилась.
– Тебе помочь, дорогая?
Щёки стали покрываться краской, когда сознание напомнило о том, что бёдра и живот залиты спермой. Руки, противясь приказам мозга, схватились за футболку и потянули её вверх. Сняли, бросили на пол. Стянули с ног трусики и кинули на кучку одежды, образовавшуюся под ногами. Лицо запылало, когда обтянутая перчаткой ладонь провела по сухой корочке на животе.
Слава Богу, на языке ничего не засыхает.
– Протяни ладони.
Вика вновь подчинилась. Безропотно она выставила перед собой ладони и позволила осмотреть их, терпя грубую мужскую хватку. То же самое проделывали с Владой, и со всеми другими. Некоторые из представителей сильного пола метнули взгляд на обнажённых женщин, но тут же вернули его обратно, следя за каждым движением качающегося круга. Страх – такой тяжёлый и давящий на плечи – повис в воздухе, заполняя умывальную своим ароматом. Ароматом чего-то неизбежного, что всё равно нагрянет, как бы ты ни старался спрятаться.
Вика с Владой стояли так несколько минут, выполняя всё, что им приказывали сделать: поворачивались кругом, поднимали волосы и показывали загривок, позволяя трогать себя в тех местах, куда могли добраться лишь избранные мужчины. При этом каждая пылала от ненависти, желая выцарапать этим ублюдкам глаза! И когда всё закончилось, из грудей обеих вырвался облегчённый выдох. Женщины и мужчины стали одеваться, пытаясь не смотреть друг на друга, хоть у мужчин это и получалось хуже. Стоять обнажённым перед человеком противоположного пола – всё равно что открыться ему, показать свою душу, сбросив все чёртовы маски. Но когда твоё тело не прикрыто одеждой и на него смотрит человек, лица которого ты даже не видишь, вся ценность твоей наготы теряется за секунды, ведь её уже лицезрели чужие глаза.
Святцы общей колонной по
