Милая пленница - Кристина Скай

— А теперь ты ответишь на второй вопрос. — И он снова погладил ее опытной рукой, разжигая огонь в глубине ее напряженной плоти. — Ты пылаешь… отдай мне свое тепло! — грубо произнес он, бесцеремонно прижимая ее к себе. — И все кончится. Тебя сжигает дьявольское пламя, но сегодня проклятие растает, и разорвутся черные чары, что связывают нас!

Всхлипывая, Александра неловко ворочалась под ним, ее сознание сопротивлялось безумной атаке, но ее тело в то же время вышло из-под контроля. И, словно издалека, она услышала странный стон… и слишком поздно поняла, что вырвался он из ее собственного горла.

И тут она забыла и о гордости, и о борьбе. Как ни сопротивлялась ее девственность, пробудившаяся женская природа победила, и весь прежний мир Александры рассыпался в серебряном водовороте.

— Боже милостивый… — пробормотал Хоук. И с хриплым стоном, приподнявшись на локтях, вошел в нее. Как сквозь сон слышал он ее прерывистый вздох. Почувствовал, что ее бедра стремятся ему навстречу. Его ум и его тело горели безумным огнем, и он, не сознавая ничего, рвался в горячую сладкую глубину.

Кровь шумела в его ушах, тело требовало освобождения, и, встретив на своем пути хрупкую преграду, он яростно проломил ее. К этому мгновению он уже не способен был остановиться, не способен был ни о чем думать…

Острая боль пронзила Александру. Широко раскрыв глаза, она кричала от потрясения и муки, но кляп, закрывавший ее рот, глушил звуки. Девушка металась и брыкалась, выгибая спину, чтобы сбросить с себя чудовищную тяжесть…

Она готова была на все, лишь бы избавиться от боли и стыда, от этого безумного вторжения… Но ее яростные движения причиняли боль, сдирая кожу на ее запястьях, хотя в конце концов ускорили финал…

С самозабвенным криком Хоук вонзился в нее в последний раз, проникая в самую глубь тесного тайника, наполняя лежащую под ним женщину своим теплым семенем. И лишь гораздо позже, когда он уже без сил лежал на ее содрогающемся теле, он услышал сухие, сдавленные рыдания.

Хоук медленно поднял голову. И увидел слезы, текущие по ее щекам.

И глубокие морщины на белоснежном лбу.

И струйку крови, стекающую с губ.

И только в это мгновение герцог Хоуксворт понял, что не от бешеной страсти, а от сильной боли извивалось под ним тело женщины. Что не пышная плоть развратницы по имени Изабель была под ним, а сопротивляющееся тело девственницы, до сих пор не знавшей прикосновения мужчины. Перед ним было распростерто безжизненное, подвергшееся насилию тело незнакомки по имени Александра.

Глава 13

Сквозь хаос бешено бурлящих мыслей в памяти Хоука настойчиво, тревожно зазвучали слова и испуганный крик:

«Вы ошибаетесь относительно меня… Остановитесь, пока вы не погубили нас обоих своим безрассудством!»

«Слишком поздно, — пронеслось в его мозгу, — слишком поздно…» И эти слова проникли в кровь, усилив дрожь, все еще сотрясавшую его тело.

«Впрочем, поздно было уже тогда, когда я впервые тебя увидел…»

В листве над ними тревожно шелестел ветер, где-то вдалеке заунывно вскрикивала птица…

Что же он наделал, думал Хоук, потрясенный до глубины души… Как он мог совершить такую чудовищную ошибку?

Конечно, во всем было виновато его колоссальное самомнение. И, само собой, его безумная одержимость Изабель.

Тонкое тело, лежавшее под ним, напряженно застыло, и Хоук подумал, что его тяжесть, должно быть, еще добавляет девушке боли. Он медленно приподнялся на локтях, с ужасом глядя на капли крови, выступившие на ее губах.

И на ее бедрах тоже сейчас кровь, подумал он, и ему стало плохо от осознания последствий собственных деяний. «Я должен заплатить ей за это, — клятвенно подумал Хоук. — Как угодно. Чем угодно».

Дрожащими пальцами Хоук развязал узел за головой девушки и вытащил кляп из ее рта. Но она не шевельнулась и не посмотрела на него; она смотрела куда-то вдаль, и ее лицо напоминало мертвенно-бледную маску. Все ее тело было напряженным и застывшим. И лишь огромные потемневшие глаза выдавали невыносимую душевную муку.

Герцог протянул руку и с бесконечной осторожностью отвел с лица девушки золотой локон.

Его пленница отпрянула, словно он ударил ее, и прерывистое рыдание сорвалось с ее губ. Хоук вздрогнул, увидев на ее коже темные пятна синяков — там, где зубы девушки впивались в нижнюю губу… Выругавшись, Хоук скатился на траву и неуверенно взял лицо девушки в ладони, заставляя ее посмотреть на него. Милостивый Боже, да как же он мог совершить подобное?..

— Бога ради, скажи, кто ты такая? — прошептал он, все еще не опомнившись; его ум категорически отказывался осознавать чудовищность содеянного.

Внезапно Александра начала хохотать, но смех вырывался из ее горла, перемежаясь с рыданиями, сотрясавшими тело. Она пыталась сдержаться, ей самой были противны звуки этого безумного хохота, но она не могла ничего поделать — и продолжала рыдать и хохотать на глазах человека, так жестоко изнасиловавшего ее. Мысли Александры стремились уйти во тьму, она боялась увидеть ужасающую правду случившегося. И даже когда соль слез стала больно щипать ее окровавленные губы, Александра не шевельнулась, чтобы смахнуть обжигающие капли.

— Уй… уйдите… — прерывисто прошептала она. — Оставьте меня одну… чего вы еще хотите?..

Она сжалась в комок, крепко обхватив руками колени, словно пыталась защититься… но защищаться было уже поздно. Прекрасные голубовато-зеленые глаза девушки истерически расширились, когда она попыталась стряхнуть руки Хоука, державшие ее лицо.

Но ей это не удалось. Пальцы Хоука скользнули вдоль струек крови, стекавших из прокушенных губ. И тут он заметил, как напряглась от отвращения девушка, и его руки бессильно упали. Что он мог сказать или сделать теперь, он, заставивший ее так страдать, причинивший ей такую боль?..

— Т-теперь вы у-удовлетворены? — прорыдала она. — Боже праведный, да что же вы за человек, если способны на такое?

На щеке Хоука сильно дернулся мускул. В самом деле, что же он за монстр? Неужели он и вправду окончательно лишился рассудка! Ведь она предостерегала его снова и снова, пытаясь остановить, но он ее не слушал.

Его лицо исказилось от отвращения к самому себе, когда он сверху вниз посмотрел на Александру.

— Похоже, я последний из дураков.

Александра, чувствуя, как на нее наплывает мрак, невольно содрогнулась, молясь, чтобы хоть теперь Хоук отпустил ее. Молилась, чтобы Бог помог ей уйти в тупое оцепенение и забыть ужас последних дней…

Хоук, нахмурившись, коснулся заледеневшими пальцами ее запястий — там, где на них остались темные полосы… Он опустился рядом с девушкой на колени, низко склонив голову, все еще не в состоянии осознать непоправимость зла, причиненного им.