Предрассветные призраки пустыни - Рахим Эсенов

— Куда там! — выкрикнул Мурди Чепе, бывший секретарь «байской партячейки». — Нашел что сказать? Успокоил всех… Сначала лица приоткроют, потом остальные места… Слышали, люди? Туркменки будут ходить голоногими, как русские маруськи!

Айгуль вся сжалась. На Мурди Чепе зашикали.

— Да выбросьте вы отсюда байского прихвостня! — крикнул кто-то.

Агали Ханлар, спокойно достав толстую прошнурованную тетрадь, вписал туда фамилии молодоженов и дал расписаться Айгуль.

— Нуры после тебя распишется, — сказал председатель аулсовета. — Мы к нему сейчас пройдем… А ты, дочка, не горюй. Собака лает, а караван дальше шагает.

Гости, что побогаче и познатнее, отведав скромное свадебное угощение, расходились. Они недовольно качали головами: разве это свадьба? Им, богатым людям аула, не отвели, как бывало, отдельную комнату, не усадили их на почетное место, не подали особое угощение, собрали в один круг с голодранцами. Это было возмутительно. То, что зажиточным аульчанам не воздали подобающих почестей, они расценили за насмешку, за кровную обиду.

— Все это штучки Агали Ханлара и узбека… Как его? — зло ткнул клюшкой Атда-бай в сторону, где жили Бегматовы. — Игама и его рыжей лахудры. Смотри, наши женщины тоже засверкают голыми икрами, как русская лекарша… Ох, навели большевики порчу на наших людей! А какой был золотой народ! Как овцы. Куда вожак, туда и они.

Злобствуя, они расходились по домам и юртам. Не пойти на свадьбу, даже в бедном доме, — значит пренебречь традициями, обычаями. На такое баи и их приспешники не решались, боялись людского суда, надеялись хоть как-то сохранить свое слабое влияние в ауле. Они тешили себя надеждой: недолго осталось править голытьбе, скоро-скоро грянет из-за кордона несметная сила… И воцарятся в аулах прежние, желанные сердцу порядки. Богач, как предписано самой судьбой, будет богачом, бедный — бедняком.

А той шел своим чередом. В доме осталась одна молодежь, батрацкие и дайханские сыны. Молодые люди кличут жениха, требуют, чтобы тот поскорее шел к невесте.

— Иди к своей судьбе, — кричат наперебой гости. — Теперь у вас одна дорога, что у нитки с иголкой…

Упирающегося Нуры под веселый смех и шутки повели к Айгуль. Но прежде чем передать женщинам, окружившим невесту, жениха натуго подпоясали, затянув кушак мертвыми узлами, а в руки сунули камчу. И тотчас ликующие женщины, подхватив Нуры под руки, втолкнули в юрту невесты. Дюжие туркменки под веселый смех собравшихся раскатали тяжелый палас и накрыли им молодоженов. Женщины, кружа вокруг жениха и невесты, хором приговаривали:

— В синее, в черное ее не одевай, ячменным хлебом не корми…

— Жениха вручаем невесте…

— Невесту передаем жениху…

— Обоих вверяем аллаху…

Под паласом Нуры отыскал руку Айгуль, почувствовав в ней легкую дрожь, крепко стиснул своими сильными ладонями и в нарушение всех обычаев расцеловал невесту раз, другой…

Когда с них сбросили палас, Нуры вспомнил о своей камче и стал гоняться за женщинами по юрте, шутливо хлестать их. Они, вопя, заметались по помещению, ища выхода, а товарищи жениха, гогоча и подбадривая его, держали дверь, никого не выпуская. По обычаю жених должен во всю мочь стегать женщин, чтобы доказать не только силу и превосходство мужчины, но и устрашить домового: пускай знает злой дух, что в этом доме теперь поселился решительный мужчина, с которым шутки плохи.

Средь шумного веселья незаметно появился Ашир Таганов, приехавший домой к матери и сестренке. Узнав о свадьбе Нуры, не мог усидеть дома и, войдя в юрту, приблизился к большой группе мужчин, увлеченных игрой в «чеке-чеке» — «Колечко».

Завидев Ашира, кто-то позвал:

— Давай, Ашир, к нам! Не забыл ты еще, как играют?

В этой на редкость увлекательной игре могут участвовать все, но победителями выходят люди волевые, с крепкими нервами, умеющие повелевать собой, своими чувствами.

Игроки, а их было человек сорок, разбились по жребию на две равные группы — на кольцеобладателей и кольцеискателей. Хозяин дома Мовлям назначил эмина — судью, человека объективного, бесстрастного, и определил для победителей приз — барашка.

И вот игра началась. Предводитель кольцеобладателей с нарочито равнодушным лицом обошел сидевших на земле своих партнеров, полазил у них по карманам, засовывал руку с неприметно зажатым в ладонях кольцом им за пазухи. Он подошел к ним раз, второй, третий и незаметно для противной стороны оставил кому-то колечко — чеке. Следом за предводителем пошел судья, он заметил, у кого оно спрятано. Нередки случаи, когда во время игры кольцеобладатели ловчат и передают кольцо друг другу. А это уже не по правилам. Вот и следит зорко эмин, чтобы таких нарушений не было.

Наконец судья отошел в сторону и бесстрастным голосом подал команду начинать поиски. По одному подходят кольцеискатели к кольцеобладателям и ищут чеке по наитию, угадывая лишь по поведению своих противников; выворачивать или ощупывать карманы нельзя. Отыщут кольцо — и на тутовой палке делают зарубку в пользу команды. А если ошибутся и укажут на «пустого», то есть не на того, у кого спрятано чеке, то отметину получит другая сторона. Чтобы выйти победителем, надо набрать двенадцать зарубок на тутовой палке.

Ашир, подсевший к играющим, чувствовал у себя за пазухой приятный холодок металла. Знатоки из команды кольцеискателей по одному отсеивали «пустых».

— Выходи из игры, ты пустой!

— И ты выходи! И ты…

Когда в кругу осталось шесть человек, поисковики стали более внимательно приглядываться к сидящим. Они щупали пульс у кольцеобладателей, развязывали тесемки их воротников, смотрели, не учащеннее ли обычного бьется жилка у шеи, прикладывали ухо к сердцу… Иные для смеха даже заглядывали в рот, в уши. Играющие безропотно выполняли все, что от них требовали. Таковы условия «чеке-чеке».

Своей кульминации игра достигла, когда в кругу осталось четыре, потом три и наконец два человека — Ашир и Мовлям. У кого же кольцо? Болельщики и игроки застыли в напряженном молчании. Кольцеискатели долго и шумно советовались между собой, проницательно поглядывали на улыбающегося Ашира и внешне спокойного Мовляма. Их лица были безмятежны, хотя кольцо лежало за пазухой у кого-то из друзей. Предводитель подошел к Аширу, положил ему руку на плечо.

— Я, Ашир, положил бы чеке тебе… В знак уважения. Ты, как гость, редко дома бываешь… Но у тебя его нет! Чеке у Мовляма!

— Ошибся, оно у меня, — и Ашир, достав из-за пазухи чеке, передал его эмину.

Толпа ревела, восторгаясь выдержкой и самообладанием Ашира.

Еще не раз Аширу отдавали кольцо, и всякий раз дотошные противники, съевшие собаку в этой игре, не смогли угадать, что оно у него. Он сидел как ни в чем не бывало, на лице его не дрогнул ни один мускул.

— Вот не знал, что ты такой! — восхищался после Мовлям. — С чеке я усидеть не могу. Выдаю себя тут же… Если даже знаю, что оно у соседа, меня все равно дрожь бьет. Да что я… Забыл, что ты артист.

— Это роли не играет. В тот момент я думаю о чем-нибудь другом, — раскрывал Ашир свой секрет невозмутимости. — Просто забываю, что чеке у меня…

Ашир принес своей группе внушительную победу, посрамив отменных игроков в «чеке-чеке», считавших себя проницательными психологами. Он уже собрался было проведать жениха, но болельщики потребовали:

— Пускай Ашир сыщиком побудет! Прятать — не искать!..

Таганов согласно кивнул головой. Теперь он не спускал глаз с предводителя кольцеобладателей. Тот долго обходил своих игроков, но по напряженному выражению его лица Ашир чувствовал, что кольца он пока никому не оставил. Видно, сбивал противников с толку и раздумывал, у кого же спрятать. Предводитель аккуратно и старательно запускал руку в карманы своих товарищей, но после пожилого дайханина, пятнадцатого по счету игрока, он стал проделывать все это не столь усердно. Его движения сделались торопливыми, в них появилось что-то напускное, наигранное. Это не ускользнуло от Ашира.

Так же внимательно Ашир следил и за эмином, который чуть замешкался у пожилого дайханина. Никто не обратил на это внимания, но от острого взгляда Ашира ничто не скрылось. Когда пришел черед Таганова искать, то он молча подошел к пожилому дайханину, сел напротив него и пристально посмотрел ему в глаза. Тот часто заморгал, у виска слегка забугрилась синеватая вена, по которой едва заметными толчками заходила кровь. Дайханин весь внутренне напрягся, но огромным усилием воли старался подавить свое волнение.

— Чеке у вас, почтенный! — Ашир, как положено по правилам игры, легонько хлопнул дайханина по плечу.

Еще одиннадцать раз прятали чеке, и всякий раз Ашир безошибочно отыскивал его. Люди от удивления покачивали головами. Такого игрока, невозмутимого и проницательного, не встречали на своем веку даже видавшие виды аксакалы.