Игра на чужом поле. 30 лет во главе разведки - Маркус Вольф

Впоследствии Розали Кунце отказалась вернуться в ГДР, и это было для меня горьким разочарованием, ведь я считал ее убежденной коммунисткой.

Успешнее оказалась деятельность в военной области Рут Мозер, которая начала работать для нас в середине 50-х годов под псевдонимом Герлинде. Мы обратили на нее внимание как на кандидата потому, что она жила в Бонне и имела родственников в ГДР. Мы установили связь через ее брата, и женщина заявила о готовности работать для нас. За короткое время она завербовала своего мужа Карла-Хайнца Кнолльмана в качестве источника под псевдонимом Штайн. Будучи подполковником федеральной пограничной службы, он был ответствен за охрану центральных правительственных объектов, и мы узнали от него как о начале строительства правительственного бункера в Арвайлере, под Бонном, так и о подробностях этого строительства.

После развода с Кнолльманом Герлинде завербовала для нашей службы, и опять-таки по собственной инициативе, своего второго мужа Норберта Мозера, также офицера, который был на семь лет моложе ее. Он информировал нас об оснащении и мощности транспортных соединений ВВС бундесвера, а позже, став офицером связи в штабе одной танковой бригады и имея доступ к документам НАТО высшей степени секретности, — о танках “Леопард-2” и “Гепард”. Мы были обязаны ему и обстоятельным знакомством с военно-политической и стратегической оборонной концепцией Федеративной республики и некоторых ее партнеров по НАТО. В начале 80-х годов я впервые познакомился с супругами. Рут Мозер только-только удалось привезти мужа в ГДР после того, как он отбыл четырехлетнее заключение и был обменен на западногерманского шпиона. От этого знакомства у меня осталось впечатление, что оба работали на разведку по внутреннему убеждению, которого по-прежнему придерживались.

По-другому сложилась история западногерманского журналиста Хельмута Эрнста, работавшего на нас под именем Генри. Его шпионская карьера завершилась действительно подобающим образом, как в фильме о Джеймсе Бонде. Как-то декабрьским утром на обледеневшем шоссе между Бад-Эмсом и Арцбахом его машина наскочила на грузовик, попавший в аварию. С переломами ноги и таза Генри был помещен в больницу, и полицейские немало удивились, обнаружив в автомобиле среди прочего малогабаритную камеру “Минокс” — тогдашнее наше стандартное оборудование, а также пленки, пистолет и радиоприемник, который был оснащен некоторыми приспособлениями, необходимыми для того, чтобы наши люди могли слышать таинственные голоса, передававшие им на коротких волнах указания в форме цифровых комбинаций. Гололед обеспечил Ведомству по охране конституции неожиданный успех.

Косвенным образом через Генри были разоблачены три женщины. Он устроил свою несколько странную частную жизнь, обстоятельно рассматривавшуюся во время процесса, не только по нашему заданию. Генри открыто состоял в так называемом “дядюшкином браке” с одной из упомянутых дам (псевдоним Лило), которая в качестве курьера переправляла нам информацию от Генри. В их семье жили разведенная дочь Лило (псевдоним Хайке), которая в Федеральном ведомстве по военной технике в Кобленце добывала для нашего человека планы электронных систем оружия, и возлюбленная Генри (псевдоним Бланш). Она работала секретаршей в бюджетном отделе министерства обороны и снабжала Генри структурными планами, списками сотрудников и документами по финансовым операциям между бундесвером и США. Как выяснилось во время судебного разбирательства, Бланш пребывала в уверенности, что работает на французскую службу. Сам же Генри по состоянию здоровья был объявлен неспособным к участию в судебном деле.

Нашим самым высокопоставленным источником в Федеративной республике на протяжении длительного времени был майор Бруно Винцер (псевдоним Зюдполь), офицер по связи с прессой при штабе группы ВВС “Юг” в Карлсруэ. Он пришел к сотрудничеству с нами, будучи твердым противником не только третьей мировой войны, но и форсированного вооружения бундесвера. И его работу на нас оборвал несчастный случай, причиной которого на этот раз стал курьер, забравший информацию из тайника. Бумаги курьера не выдержали бы и самого поверхностного контроля со стороны дорожной полиции, и поэтому он пустился в бега. Информация, полученная от Зюдполя, осталась в машине. У нас не было никакой другой возможности предупредить Винцера, который затем в мае 1960 года, находясь в отпуске, перебрался в ГДР. Там мы на пресс-конференции, сопровождавшейся пропагандистскими фанфарами, представили его как дезертира, движимого совестью.

Одним из наших самых информативных боннских источников тех лет был простой курьер министерства внутренних дел, так называемый референт, носивший гордый псевдоним Министр. Он владел копией ключа от курьерских сумок своего ведомства, которые безжалостно грабил. Этот человек был живым примером того, что служебный ранг далеко не определяет истинное значение агента. Бумаги, которые доставлял нам агент, показывали, как далеко продвинулось планирование на серьезный случай, — и это задолго до принятия чрезвычайных законов. Все было подготовлено до мелочей: регулирование потоков беженцев, реквизиция гражданских грузовиков, рационирование бензина и продовольствия, интернирование лиц, сочтенных опасными, и иностранцев. Тщательно скоординированные планы не удивили нас — ведь их сочиняли специалисты, готовившие при Гитлере мировую войну и накопившие опыт в ходе этой войны.

Впоследствии важнейшими источниками в военной сфере были Лотар-Эрвин Лутце, его жена Рената и его друг Юрген Вигель, работавшие в министерстве обороны. В связи с их разоблачением западногерманская пресса говорила о самом тяжелом и чреватом самыми серьезными последствиями шпионском деле в Федеративной республике. Эти люди предоставили нам не только чертежи боевого танка “3”, планы строительства ракетных баз и складов атомного оружия и планы НАТО при чрезвычайных обстоятельствах. Они регулярно добывали и ежегодные оперативные сводки бундесвера, которые, по оценке самого министерства обороны ФРГ, давали “надежную и полную картину состояния бундесвера”.

Первой разведывательной операцией против НАТО стало получение информации, которую предоставил нам бывший военнослужащий иностранного легиона Петер Краник (псевдоним Бруно). Мы завербовали его, когда он служил в штаб-квартире французских войск в Западном Берлине. Позже Краник возобновил дружбу с некоей секретаршей, которая к тому времени получила место в посольстве Федеративной республики в Париже. После того как ему удалось завербовать женщину, он переселился в Париж и с тех пор считался одним из наших важнейших агентов, работавших против штаб-квартиры НАТО.