Безнадежные войны. Директор самой секретной спецслужбы Израиля рассказывает - Яков Кедми

В ходе атаки я понял, почему Эхуд не разрешил взять десантников на броню танка. Мы ехали по позициям египтян, давя их и стреляя в них. Внезапно на нас обрушился залп ракет слева, с севера, где находилась «Китайская ферма» – «Миссури», согласно кодовому названию на карте. Я видел, как белые огненные шары движутся на нас, описывая на лету небольшие круги. Я слышал их характерный посвист, когда ракета пролетала над головой или возле нас, и увидел, как ракета попала в соседний танк. Мы сразу принялись считать выпрыгивающих из танка: один выскочил, второй выскочил, третий не вылез, четвертый не вылез. Все. Значит, два члена экипажа убиты либо тяжело ранены, у них почти нет шансов – танки горят, и снаряды внутри них взрываются один за другим.

Мы двигались дальше, бой продолжался. Вдруг я увидел, что огненный шар летит прямо на наш танк с огромной скоростью. Все произошло за долю секунды. По траектории полета я предположил, что ракета попадет в переднюю часть корпуса танка, и приготовился к удару. Я положил руку на автомат «Узи», чтобы не забыть его в танке. Также автоматически проверил фляжку с водой. Я уже видел, как танкисты выпрыгивают из подбитого танка без оружия и без фляжек с водой. Я знал, что, у раненого нет шансов выжить без воды под синайским солнцем больше чем несколько часов. Кроме того, у меня не было никакого желания остаться безоружным против египетских солдат. Все это длилось доли секунды, и я не смог произнести ни звука. Я не крикнул Эхуду, что ракета слева, и не приказал водителю остановиться. Вероятно, эти доли секунды я был в состоянии шока. Ракета почему-то приподнялась над корпусом танка и пролетела над кабиной водителя, прямо перед башней, оставив на память только свист и волну жара. Только тогда Эхуд заметил ракету. Это была не первая ракета, выпущенная по нам, но эта прошла ближе всех. Наша атака продолжалась.

После боя мы сняли более десяти нитей от противотанковых ракет, зацепившихся за корпус танка. Из-за шквала противотанковых ракет мы не могли оставаться на захваченных позициях. Мы расположились вдоль направления «Тиртур», в двух километрах от него, держа египетские позиции под огнем и не давая им расстреливать наших десантников, лежавших без движения перед вражескими позициями. В бою под шквалом ракет, огня танков и РПГ в нашем батальоне были подбиты семь танков из двадцати одного, вступивших в бой. Большинство подбитых танков отбуксировали, или они вышли своим ходом, кроме трех, подбитых ракетами. Эхуд решил попытаться вывезти парашютистов на бронетранспортерах мотопехоты и начал договариваться с командованием полка об артиллерийском прикрытии. Командир мотострелковой роты был убит в начале боя, и его заместитель, лейтенант Гидеон Дворецкий, на бронетранспортере, с одним водителем, двигался под огнем египтян между позициями десантников. Танки нашего батальона и артиллерия дивизии обеспечили огневое прикрытие и дымовую завесу. Дворецкий вместе с водителем бронетранспортера выезжали раз за разом на спасение наших солдат под огнем египтян, под самым их носом, так что иногда расстояние между египтянами и десантниками не превышало нескольких десятков метров. Его бронетранспортер собирал десантников и танкистов, спасшихся из подбитых танков, включая раненых. Эта почти самоубийственная операция продолжалась больше часа. Во время боя трудно следить за временем. Иногда кажется, что минула целая вечность, а потом выясняется, что прошло всего несколько минут, и наоборот. Все десантники были вывезены, а на более отдаленном от нас участке это сделала разведрота полка. Так и закончился этот бой. Если я не ошибаюсь, мы потеряли четырнадцать человек убитыми и более двадцати ранеными. Это был мой первый бой, и он оказался самым тяжелым из всех, которые мы провели в ту войну. За этот бой Дворецкий был награжден орденом Мужества, но получить его ему не довелось. Он погиб через несколько дней в бою у каменоломен Фаид на западном берегу Суэцкого канала.

После войны я слышал про «героический бой десантников у “Китайской фермы”». Поначалу я не понял, что речь идет про тот же самый бой – ведь мы сражались на направлении «Тиртур», а «Китайская ферма» – это как раз то место, откуда по нам стреляли ракетами. Только потом я понял, что речь идет о нашем бое. Не понимаю, почему этот неудачный для десантников бой назвали героическим. Я видел воздушно-десантный батальон, который запутался наиглупейшим образом – его бросили в бой, к которому он совершенно не был готов. Батальон неожиданно наткнулся на египетские силы, о которых ничего не знал, напоролся на хорошо организованные позиции, поддержанные танками, и гораздо лучше вооруженными египетскими солдатами. Батальон был на голову разбит и рассеян более организованным, более подготовленным и превосходящим по численности противником. Десантники залегли, прижимаясь к земле, почти без боеприпасов, раненые, большинство без воды. Это уже была не организованная воинская часть под единым командованием, а случайные группы или отдельные солдаты, пытающиеся помочь друг другу выжить, почти без шансов на успех. Они не задержали и не остановили никакую египетскую атаку, потому что ее просто не было. Их послали прочесать местность и обнаружить «охотников за танками», а они напоролись на хорошо организованные позиции египтян.

«Охотники за танками» – это термин, который возродили штабные герои израильской армии. Впервые «охотники за танками» появились во время Второй мировой войны. В 1973 году во многих армиях мира, особенно в Советской, а также в армиях Египта и Сирии, которые воевали по советской системе, были созданы специальные подразделения для борьбы с танками. Это были хорошо организованные и укомплектованные подразделения и расчеты с эффективной и разнообразной тактикой боя и с отлично подготовленными бойцами. Но израильская армия в 1973 году послала батальон десантников искать призраки Второй мировой войны. Не знаю, кто и почему назвал этот позор «героическим боем». В попытке спастись и выжить мало чего героического, разве что в попытках спасти товарища. И в этой войне, и в последующих я убедился, что чем больше неудачи, тем больше растет потребность воспевать якобы проявленный героизм бойцов и прославлять погибших, чтобы не отвечать на тяжелый вопрос: «А почему они погибли?» В этом израильская армия ничем не отличается от других. В Советском Союзе, наравне с реальными случаями героизма, выдумывали героев и истории о подвигах, чтобы поднять боевой дух и скрыть неудачи. В моих глазах «героический бой десантников у «Китайской фермы» – это типичный случай использования командованием советских методов пропаганды и сокрытия фактов. Впоследствии меня уже не удивляли рассказы о «героизме в комплексе событий». До совершенства циничного использования понятия героизма израильское командование и политическое руководство дошли через 35 лет, во время Второй Ливанской войны, самой неудачной из всех войн Израиля. Конечно, в боях на Синае совершались и настоящие подвиги. Одним из настоящих героев был сын генерала Исраэля Таля – Яир Таль. Еще во время курсов мы удивлялись его необыкновенной самодисциплине и честности. Во время одного из боев, будучи раненым, свой танк с поврежденной ходовой частью он сцепил с другим танком, у которого была повреждена башня. Танк с поврежденной башней буксировал его танк с позиции на позицию, и Яир, несмотря на ранение, продолжал вести стрельбу по египетским позициям из танка с неповрежденными башней и орудием.

До ночи мы перестреливались с египтянами, без каких-либо движений с той или другой стороны. В сумерках я вдруг разглядел тени необычных танков, прибывших нам на смену. Я узнал эти танки: это были M-60, которые поступили на вооружение незадолго до начала войны. Они были на вооружении только в 600-м полку. С одного из этих танков я вдруг услышал крик: «Яша, как ты? Ты жив?» Приглядевшись, я узнал Злотника, моего инструктора с курсов командиров танков. Я был рад, что он тоже жив, ведь на войне при каждой встрече первым делом выясняешь, кто из знакомых жив, кто ранен, а кого уже нет. Минутный разговор, а потом ты не знаешь, остался ли в живых твой собеседник. После войны я встретился со Злотником, когда он служил сержантом в запасном батальоне, куда я был направлен. В израильской армии это обычное дело: нередко твои бывшие командиры или инструкторы становятся твоими подчиненными. На отношения это не влияет. Даже когда я стал офицером, а он оставался сержантом, для меня он все равно оставался моим инструктором с курсов командиров танков.

Полночи ушло на мелкий ремонт, заправку топливом, пополнение боеприпасов, а затем мы начали движение к Суэцкому каналу. В одном месте Эхуд взглянул налево и рассмеялся. Там лежал застрявший в песках развернутый мост, сделанный из скрепленных огромных металлических бочек. По этому мосту израильская армия должна была форсировать Суэцкий канал, но мост так и не добрался до канала по тысяче разных причин, как оно обычно бывает на войне. Во время перестрелки с египтянами вдоль направления «Тиртур» мы видели, как по параллельной дороге проходили самоходные понтоны. Мы молились про себя, чтобы они не пострадали. Время от времени ракеты попадали, иногда – в бронетранспортер, иногда – в грузовик. Однако понтоны не пострадали и добрались до канала.