Я из тех, кто вернулся - Геннадий Васильев

– О-ох, и безобразие, я вам скажу, – протянул низкорослый Круглов, развалившийся прямо на тающем снегу. – Завоевываешь-завоевываешь, и все впустую. Вечером уйдем отсюда, а за нами сюда обратно эта банда вернется, и опять «душки» уютно себе устроятся, – Круглов плюнул в сторону каменных укреплений. – Столько героических усилий… А результат войны – нулевой.

– Это точно. Не воюем, а крутимся волчком. Как дурная собака за собственным хвостом, – заметил Богунов. – Хорошо, хоть все целы на этот раз.

В наушниках послышались шорохи, скрипы.

Шульгин прислушался, подобрал рукой тангенту радиостанции.

– Метель-один! Метель-один, как слышно! Я – Основа, прием! Метель-один!

– Первая Метель на связи, прием!

Шульгин сразу узнал голос начальника политотдела. Низкий, глухой, монотонный голос вечно недовольного человека. Давно уже не слышен был этот голос в эфире за эти долгие дни. Шульгин невольно поежился.

– Метель-один! Приказываю немедленно объяснить… Без всяких выкрутасов… Что у вас там происходит? Как вы оказались на высоте две семьсот? Кто вам приказывал? Кто вам уже не указ, товарищ лейтенант? Может быть, командир полка?.. Политотдел?.. Может, я вам не угодил?..

Сердитый голос перебивал шорохи эфира и резал по нервам.

– Что вы себе позволяете? Что у вас там в голове вообще? Есть что-то или как?.. Просто шапку носить… Хватит, чувствую, с вами лояльничать. «Первый» строго спросит с «Метели», а я спрошу с вас. Строго спрошу за самовольство… Дикорастущие какие-то лейтенанты… Несет вас все время куда-то… Без руля и ветрил… – голос зазвенел натянутой струной. – Вы замполит или где?.. Какая у вас должность вообще или вам совсем нечего делать?.. Удивляюсь я вам… Форму носите, а кое-где пусто… Очень удивляюсь…

Голос захлебывался от гнева. Грозная пауза повисла в эфире, и снова прокатились по оперативной волне начальственные ноты.

– Мы с вами полностью разберемся, товарищ лейтенант, в «Большом хозяйстве». По косточкам вас разложим… вдоль и поперек по-партийному. Кому вы служите и зачем? Не позволим вам уклоняться. Члену партии… А сейчас приказываю, – голос наполнился металлом, – приказываю оставить на высоте агитационные листовки. Рассыпать их в окопах. В укреплениях. На тропах. Контрпропаганда сейчас важнее всего. Это и есть партийно-политическая работа, если некоторые не понимают! Что неясно?.. Повторить вам или как? Прием…

Шульгин невольно усмехнулся. Он ожидал от начальника политотдела любые вопросы, например, о раненых, о настроении людей, о подробностях взятия «Зуба», но эта забота о бумажных листовках, совершенно не нужных ни душманам, неграмотным большей частью, ни мирным озабоченным неизбывной нуждой дехканам, ни его измотанным и голодным солдатам, неожиданно разозлила его.

– Очень сожалею, «Основа», но у меня нет агитационных листовок, – с досадой ответил Шульгин.

– Как это нет? – захрипел сердитый голос в эфире. – Я же выдал вам лично на инструктаже целую пачку… Лично выдал, понимаешь… Больше тысячи штук. Чем вы там вообще занимаетесь? Замполит роты…

Шульгин взорвался:

– Если вам до сих пор не ясно, чем мы занимаемся, очень сожалею, «Основа». У меня люди уже третьи сутки без сухих пайков. Это политотдел волнует? Третьи сутки люди на одной воде из талого снега. Это вам интересно? Что вы можете предложить на завтрак солдатам? Может, нам пришлось съесть эти листовки, товарищ подполковник…

Начальник политотдела захлебнулся от бешенства.

– Шульгин, вы мне запомните эти слова! Запомните и не забудете на всю жизнь. Вы у меня съедите кучу взысканий в приказе. Я вам лично скормлю партийные выговора вплоть до исключения из партии. Накушаетесь выговорами…

– Корми́те прямо сейчас, «Основа». Я поделюсь с личным составом. Думаю, каждому хватит досыта.

Эфир наполнился треском, клокотанием, шипением.

– Основа, я – Метель! – послышался хмурый голос Орлова. – Прошу накормить и меня лично. Я отвечаю за своего офицера и все ваши «подарки» хочу принять по старшинству.

– Основа, я – Подкова! – к связи подключилась соседняя рота. – У нас тоже плоховато с пайком. Просим выдать и нам тоже…

– Основа, я – Береза! – ворвались в разговор разведчики. – У нас тоже вышли листовочки… Большой дефицит в бумаге…

– Что вы себе позволяете? Хулиганы! – голос начальника политотдела взрывался сухими колючими осколками. – Мальчишки!.. Я с вами со всеми разберусь в полку. И разговор будет короткий. Из трех понятных вам слов. Я вам… Развели демагогию. Работать надо, заниматься делом… А вы, Шульгин, за эту провокацию ответите в первую очередь.

Подполковник Замятин вышел из связи.

Шульгина окружили взволнованные солдаты. Смущенно и сочувственно заулыбались ему.

– Товарищ лейтенант, опять неприятности?

– Опять вы им не угодили?

– Да нет, ребята, – лейтенант проглотил в горле комок, – все в порядке.

– Какое в порядке! – Матиевский возмущенно замахал руками. – Вас тут взысканиями кормят – это, что ли, в порядке? Да мы все пойдем в политотдел…

– Да уж… Поломаете стулья, разнесете столы, – Шульгин улыбнулся. – Ладно. Мне не привыкать. А вы, ребята, под этот пресс головы не суйте. Иначе и вам такие ярлыки наклеят – не отмоетесь.

32

Орловская рота уходила с «Зуба». Уходила не спеша, гордо подняв головы. Солдаты оглядывались на черный камень. Махали ему рукой.

– Прощай, старик. – Матиевский кивнул камню с сожалением. – Жаль, что мы с тобой чайку не попили. Нету чая. А так бы погрели твои бока дымком.

– Пламенный привет духам, – Богунов подмигнул «Зубу». – Оставлены для них подарочки. Прощальный салют…

– Давай, старик, не шатайся, – крикнул кто-то из отходящей цепи.

– Бока не простуди, – махнул рукой другой солдат. – Не жарко тут у тебя. Сквозит…

– И не скалься больше, «Зуб» ты наш ненаглядный. А то опять придется свинцовые «пломбы» ставить.

Орлов шагал рядом с Шульгиным. Широкий орловский лоб блестел на солнце. Глаза скрылись в прищуре, тонкие морщинки пробежали к вискам.

– Слышал, слышал… Крепко достал тебя начальник. Демагогом обозвал, – Орлов коротко рассмеялся, язвительно продекламировал:

Он стратегИ даже тактик,Словом, спец!Сила воли,Плюс характер.Мо-ло-де-е-ец!..

Добавил серьезно:

– А ведь зарежет нам наградные. Будем носить ордена из г…на.

Шульгин упрямо взмахнул головой:

– Ничего… Останутся воспоминания… Это дороже орденов. На таких высотах становится ясно, настоящий ты человек или так – видимость одна.

Он улыбнулся, и Орлов заулыбался ему в ответ.

– Да уж, ордена, конечно, не светят. Зато совесть чистая, это точно… А руки чешутся, зубы чьи-то посчитать… – Орлов усмехнулся в смоляные усы: – Приложился бы я к их физиономиям. Все эти политотделы вот уже где сидят! – Рубанул ладонью по заросшей черной щетиной шее. – Армейские чиновники! Кому нужна такая тьма трепачей? Армии нужны трепачи? Ладно, вот ты, мой заместитель, ты непосредственно работаешь с людьми, я тебя за себя оставить могу. Я бы вообще эту приставку «по политической части» снял к едрени… Ты мой заместитель по всем вопросам. Тебе можно все поручить. А сколько над тобой начальников-политотдельцев. Если считать их от батальона и дальше по армии, округу и до самой Москвы. Это же целая армия наберется. Ведь они же с людьми не работают. Они же только контролируют, инспектируют, проверяют. Птицы высокого полета. Ладно, если бы они решали проблемы своего недюжинного масштаба… Но они же проблем наших не знают вообще, а если и знают, то ничего не собираются делать.

Шульгин горько улыбнулся:

– Время сейчас такое. Все мы у них под колпаком. Не только армия, вся страна увязла в трясине. И сделать ничего нельзя. Может, когда-нибудь найдется кто-нибудь на самом верху – добрый человек…

– Да уж… – усмехнулся Орлов. – Найдется… Дождешься… Дождешься, пока всех не передушат, таких, как ты…

– Это кого передушат? – неожиданно раздался за спиной раскатистый голос Булочки. – Это нашего-то замполита задушат? – Старшина рассмеялся, откинул голову назад. Черная прядь волос с проседью взметнулась вверх. – Руки у них уже не те… Устали душить. Силы не те. Вырождается большевистская порода. Проходит, кажется, их время. Одно могу сказать точно, быть тебе, Шульгин, пока что вечным лейтенантом. В нашей армии тебе хода нет… – Старшина хмыкнул невесело и горько.

Орлов тронул Шульгина за плечо.

– Слушай, Андрей, будь ты с этими чиновниками дипломатом. Сам же сказал, время сейчас такое. Ну, и нацепи маску с идиотской улыбкой. Всем доволен. Ничего плохого не замечаю. Все вокруг замечательно! Слушаюсь! Так точно! Будет сделано! Поверь моему опыту, – Орлов сплюнул, – начальство любит блаженных.

Булочка тоже хлопнул Шульгина по бронежилету, подмигнул:

– Это точно! Умников у нас не любят. А дуракам везде у нас дорога! У нас же страна дураков… Дурак дураком погоняет… Под дурака надо косить, замполит. В целях маскировки… Петухом кукарекать, как Суворов при царском дворе. Ты, замполит, не переживай… – Булочка хохотнул, топнул сапогом по тропе: – Нас голыми руками не возьмешь! Мы же пионеры, дипломаты на веревочках…