Восхождение Примарха - 3 - Дмитрий Дубов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Да я-то понимаю, — ответил император. — Да только сделать немногое могу. Собрание двенадцати абсолютов и близких к этому магов — это исторически очень сильный орган. Как они решат, так и будет. Я смогу вмешаться, если только у них возникнут разногласия между собой.
— И как у вас это… убивают? Пуля в затылок? Электрический стул? Отрава? Магическое воздействие? — спросил Магнус.
— Не убивают, а казнят, — поправил его император, но гость только отмахнулся, мол, это одно и то же. — Тебе-то зачем эта информация?
— Да паренёк шибко одарённый. Жаль будет, если его в расход пустят, — сказал на это пришлый маг.
— То есть, он на самом деле смог смешать стихии в одном смерче? — император поднял бровь.
— Я такого не говорил, — тут же отреагировал Магнус. — Тем более, тебе должно быть видней. Ты там был, не я.
— Ладно, — махнул рукой монарх. — Чего хотел-то, говори уже.
— Если его приговорят, то давай инсценируем его казнь, и я парнишку с собой заберу, а? — попросил Магнус. — Обещаю, что в этом мире он больше не появится. По крайней мере, при вашей жизни.
— Да ты чего? — у императора даже глаза от такой наглости расширились. — Совсем оборзел⁈ — он даже перешёл на подобие речи своего гостя.
— Не, ну а что такого? — маг в костюме с переливающимися искорками сделал невинное лицо. — Допустим, ты видишь, что кто-то хочет выбросить огромный и невероятно ценный бриллиант на свалку, что ты сделаешь?
— Попрошу… а, понял тебя, — император тяжело вздохнул. — Только так, чтобы все поверили, что он умер, даже я, хорошо?
— Идёт, друг, — Магнус улыбнулся. — А то я давно ученика присматриваю, но, как назло, не было подходящей кандидатуры.
Император покачал головой, не веря, что он идёт на преступление.
— Погоди, может, ещё обойдётся, — император сам не верил в то, что говорил.
— Как же, его ещё со входа приговорили. Фикция, а не разбирательство. Проредил бы я ряды твоих абсолютов, да ты потом жаловаться будешь, что оставил тебя с голой задницей против врагов.
* * *
Нас завели в небольшую комнату с прекрасной обстановкой, но без окон. Тут я окончательно понял, что статус мой, хоть и временно, но изменился. Жалел ли я о содеянном? Ни в коем случае! Не поступи я так, как поступил, жертв было бы куда больше, это раз. Валя, скорее всего, погибла бы, это два. И Разумовский от нас не отстал бы, это три.
Дед сел рядом со мной, негромко заговорил.
— Давай, прикинем шансы уйти отсюда также, как пришли, — сказал он.
— Давай, — согласился я. — А они есть?
— Обижаешь, — ответил дед. — Неужели ты думаешь, что я пущу такое дело на самотёк? Было бы это дело гражданское, я бы вызвал Минца, и дело с концом. Он — такая акула, что любую щуку юриспруденции перемелет и не почувствует. Но, к сожалению, нынешнее дело не в его юрисдикции. Что ж, будем думать сами.
— Я там из всех четверых знаю, — сказал я. — И то лишь в одном уверен, что он за меня.
— А вот это зря, — дед пытался говорить как можно тише, на случай прослушки, которая тут неминуемо была, но вряд ли могла сильно повлиять на результаты совещания магов-абсолютов. — Вадим, само собой, за тебя. Но есть информация, что Белозёрский и Тарковский — тоже.
— Ничего себе, — сказал я. — Я там их мутузил, образно говоря, а они за меня?
— В том-то и дело, что мутузил, — ответил дед, ехидно улыбаясь. — Но они же под ментальным воздействием были! А ты фактически исполнял их собственную работу. И спас тем самым императора. Так что этих двоих запиши себе в актив. Итого — трое.
— Из двенадцати — самое то, — сказал я. — Шансы уже не нулевые.
— Да ты не ёрничай. Смотри, наблюдай, запоминай, кто за тебя, кто против, — проговорил дед и задумался, оценивая шансы дальше. — Ещё есть Горчаков, — сказал он чуть погодя. — Мы с ним общались мало, но мнение у меня о нём сложилось неплохое. Запишем его в нейтралы. Дальше Шуйский — председатель комиссии, массивный, немного похожий на кабанчика — Карякин, Тихоцкий, что возмущался твоим поведением, — этих троих сразу можно записать в обвинительную когорту. Ты им не нравишься, и они этого не скрывают. Скорей всего, потому, что ты молод и у тебя вся жизнь впереди, а они уже — всё.
— Итого три-три и один в неизвестности, — подытожил я.
— Сразу же в недоброжелатели записывай Орлова. И дело даже не в том, что ты его сыну перешёл дорогу с принцессой или после свадьбы он не в фаворе у императора, а потому что вражда наших родов конкурентная, хочу заметить, длится уж лет триста, если не больше. Из последнего: я у него из-под носа увёл министерское кресло и заказ для твоего отца на ветряки.
— Отлично, — с сарказмом заметил я. — Тебе пора писать книгу: «Как завести друзей».
— Это всё мелочи, — усмехнулся дед моей подколке. — Вот только теперь у него появился шанс отыграться за все неудачи.
— Осталось четверо, — сказал я. — И среди них Чернышёв.
— Пу-пу-пу, — задумчиво проговорил дед. — Валерию очень не понравилась история с Олегом, но не думаю, что из-за этого он станет тебя топить. Видишь ли, это очень прагматичный человек, поэтому из каких соображений он будет исходить, принимая решение, я точно не знаю, но надеюсь на его разумность.
— Трое, — резюмировал я.
— Пашков, Кошкин и Еремеев, — выдал дед из памяти. — Ничего ни о ком сказать не могу, не пересекался. Репутация у всех нормальная, так что тут, полагаю, на какую сторону их мнение склонят, на ту чашу весов они свой голос и положат. В принципе, им всё равно, так что будем надеяться, что они встанут на твою сторону.
— А они могут воздержаться? — спросил я.
— Могут, но только не в таком серьёзном вопросе. Тут каждый будет обязан ответить, да или нет, — дед помнил все процессуальные правила наизусть.
— А если голосов будет поровну? — не отставал я.
— Тогда вступит в силу право голоса императора. Но на него бы я особо не рассчитывал бы, — ответил он.
— Это ещё почему⁈ — возмутился я, и дед на меня цыкнул, поэтому продолжил я уже тише: — Я ему жизнь спас, да и дочери. И вообще…
— Когда речь идёт о большой политике, к сожалению, это не играет такой роли, как в обычной жизни, — он встал, посмотрел на Беллу и Ван Ли, которые сидели на почтительном расстоянии, а затем повернулся снова ко мне. — Но ты не переживай, если что, мы тут.
Я не понял, к чему последняя фраза, но особо и не переживал. Любые проблемы я привык решать по мере их возникновения.
* * *
Заседание возобновилось со слов императора.
— Уважаемые члены комиссии, — обратился он к сидящим отдельно абсолютам. — Я попрошу каждого из вас проголосовать. «За» казнь или «против» казни, а значит, за сохранение жизни Никите Александровичу Державину, как рьяному защитнику императорской семьи, — все заметили последнюю оговорку монарха, и, как мне показалось, она сделала только хуже. — Но каждого я также обязываю обосновать своё мнение, чтобы оно не было слишком уж легковесным. А пока вы готовите свои речи, прошу высказаться Илью Вяземского и Андрея Блока. Так же, полагаю, никто не будет возражать, если выскажется моя дочь.
Первым взял слово Вяземский. Он единственный, кто продолжал сидеть, пока говорил, так как встать, судя по всему, он не мог.
— Скажу коротко, — сказал он. — Меня не связывают тёплые и длительные отношения с домом Державиных, однако в какой-то момент Никита Александрович спас моего внука. От позора точно, а, возможно, и от чего-то более серьёзного. Прошу это учитывать при вынесении своего приговора. Что по остальному, ни на кого из присутствующих в этом зале ментально не воздействуют. У меня всё.
Следом встал новый менталист Блок.
— Ментальных воздействий не обнаружено, как и закладок на конкретные действия, — отчеканил он и сел.
Слово взяла Варвара.
— Я просто хочу сказать, что Никита Александрович неоднократно спасал мою жизнь и выручал в трудных ситуациях, — сказала она ни разу не дрогнувшим голосом. — Поэтому могу сказать, что он не несёт опасности. И могу поручиться за него.
По залу прошли шепотки. Но, как и в случае с императором, я не был уверен, что это выступление пошло мне на пользу.
Дед от выступления отказался. Он сказал, что все и так понимают, что
