Милиция плачет - Александр Георгиевич Шишов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Четвертая группа, ведомая кем-то особенно безбашенным, таким, как Миха, собирается из лихих сорвиголов, вооруженных маленькими топориками. Они ещё из окна электрички приметили нерадивых хозяев с покосившимся деревянным штакетником заборов, требующими экстренной санитарной утилизации.
В тот незабываемый Бугаз в образе добрых ангелов-спасителей были именно они, Саша Грандов и Миха Костецкий.
Саша Грандов — худощавый юноша в очках, обязательно на солнце в белой кепочке с козырьком, правильный отличник, Знайка из сказки Носова — оказался самым вдумчивым, предусмотрительным и запасливым туристом.
— Ой, голова болит, — стонет Серёжка Подольский после дегустации табачных вин, — у кого-то есть таблетка о головы?
— Анальгин подойдет? — отвечает Грандов.
— Футболку порвал, — жалуется Толик Кочерженко, — есть чем зашить?
Бугаз, солнце, хорошо.1973 год. А.Кочерженко (Толик), А.Авручевский (Авруч), со спины М.Костецкий (Миха)
— Тебе белую или чёрную? — спрашивает Саша, раскрывая маленькую жестяную коробочку с нитками.
— Ой, мальчики, так сладенького хочется, — мечтательно говорит Нина Крупенина.
— Карамельки подойдут? — и из кармашка рюкзачка Саша достает несколько деформированных на солнцепёке конфеток.
Но вид их никого не смущает — на пятый день вкус липких подушечек кажется божественным.
— Только для девочек, — категорически заявляет Нина и забирает все конфеты.
— Музычку бы послушать, — задумчиво тянет Татьяна Иванова, — говорят, здесь хорошо Румыния ловится, приёмничек есть?
— Маленький, но зато длинные волны работают, — по-деловому отвечает Саша, — жаль, к нему только одна запасная батарейка, надолго не хватит.
— В волейбол хочется поиграть, — мечтательно думает вслух Саша Авручевский, и все посмотрели на Грандова.
— Есть волейбольный мяч, но его надо надуть, — и достает кожаную покрышку и к нему камеру с чёрной длинной трубочкой, — вот, ещё верёвочка, чтобы мяч зашнуровать.
Самый запасливый и предусмотрительный. 1976 год. А.Грандов (Саша Грандов)
После этого Сашу Грандова торжественно объявили самым ценным членом общества. Но это ещё не всё. За смекалку, сообразительность, дальновидность, интеллигентность, скромность, незаменимость и незаурядный ум Саша Грандов был удостоен почётного прозвища, как никогда точно подчёркивающего его выдающиеся способности. Его наградили именем самого популярного многосерийного персонажа 1973 года в СССР и Восточной Европе. Ёмко и лаконично — Штирлиц.
Мишка тоже отличился. Это случилось в другой, потерянный во времени, выжженный солнцем и просоленный морем, день, предпоследний перед оставшейся луковицей, буханкой чёрствого хлеба и медными копейками на электричку, предусмотрительно собранными Штирлицем и закопанными в известном только ему одному месте.
Недалеко от нас компания из пяти человек разбила три палатки. У них, как говорится, своя свадьба, у нас своя. Точек соприкосновения у нас не было, и мы мирно сосуществовали. Однажды, закопавшись в раскалённый песок после заплыва на дальнюю косу, я блаженно лежал с раскинутыми руками и рассматривал редкие высокие облака, угадывая в них скрытый смысл фантастических фигур. Чья-то тень на мгновение упала на глаза, и я услышал незнакомый голос:
— Тебя можно на минуточку?
Скосив прищуренный глаз, я увидел, как Миха поднимается и отходит в сторону вместе с парнем из соседних палаток. Развернувшись на бок и убедившись, что разговор проходит в мирном ключе, я продолжал в полудреме лежать, лениво глядя на их беседу, завершившуюся дружеским рукопожатием и похлопыванием друг друга по плечам.
Минут через двадцать, проплыв быстрым кролем первые пятьдесят метров и перевернувшись на спину, мерно гребя мельничными махами, я услышал рядом чье-то фырканье и, не успев остановиться, сильно ударился обо что-то твердое. Чем-то твердым оказалась Михина голова.
— Убьешь на фиг, а мне еще работать надо, — выплевывая воду, пробурчал Миха, поворачивая к берегу.
— Где работать? Это тебе сосед работу предложил? Колись, — и, взяв его за плечи, попробовал притопить.
Пытка с пристрастием не понадобилась, его и так распирало с кем-то поделиться, и пока мы неторопливо плыли к берегу, он мне пересказал состоявшийся разговор.
Военный совет.1973 год. А.Шишов, М.Костецкий (Миха)
Соседняя компания приехала из Москвы, два парня и три девушки, третий парень по каким-то причинам остался дома. Отдыхают, купаются, загорают — очень довольны, целый год собирались, запасов у них ещё на две недели. Но тут возникла проблема. Начала истерить свободная девушка — все по парам, а ей, видите ли, тут одиноко.
— Мы ночью по палаткам расходимся, — рассказывает Михе парень, — у нас там любовь, всё по-взрослому, а её это раздражает. Вчера эта дура открыла нашу палатку и в самый ответственный момент облила меня водой. Кричит, что ей всё надоело, немедленно собираемся и возвращаемся в Москву. А одна возвращаться не хочет, говорит, все вместе приехали, все вместе и уедем. Мне здесь скучно, вы все трахаетесь, а я должна подушкой голову закрывать, чтобы ваши вопли не слышать. Я бы её сам отоварил, честное слово, лишь бы успокоилась на пару дней, но моя против. Достала… А нам тут всё по кайфу, людей мало, песок чистый, море теплое. Что ей ещё надо? Короче, я смотрю у вас тут ребят много, может… поможешь?
— В смысле поможешь? — еще не врубаясь в просьбу, спросил Миха.
— Ну, ты так… посолидней остальных, может, вечерком зайдешь к нам, мы тебя с ней и знакомить не будем, она и так согласна.
— А почему это он тебя выбрал? — уязвлено, с обидой не выдержал я, перебивая Миху.
— Потому что я солидный. Они же постарше нас, ты сам видел.
На Каролино-Бугазе. По хлеб и воду… 1973 год. М.Костецкий (Миха), А.Шишов
Тут он прав, Михина солидность однозначно подчеркивалась буйной растительностью и его взрослым видом: густые бакенбарды ниже мочек ушей, жёсткая недельная щетина, мохнатая грудь, намечающийся животик и пара крепких спортивных волосатых ног.
— А ты что? — согласившись с неоспоримым выбором соседа, спросил я.
— Я ему и говорю, — продолжает Миха, — а посмотреть на неё можно?
— Да что там смотреть, — отвечает москвич, — баба как баба. Мы как костёр потушим на ночь, так сразу и приходи, только тихо. Я тебя встречу, к ней в палатку заведу, дальше уже сам разберешься.
— А если она не захочет? — продолжал сомневаться Миха, ещё не веря в своё на ша́ру счастье.
— Она уже хочет. На тебя показала и говорит, что ты и больше никто. Понял, ну, давай. Жду. Запомнил, костер погас — это сигнал.
Но Миха ему уйти так просто
