Память (Братья) - Марина Болдова

Да, она любила свою дочь. С первой минуты, как увидела ее красноватое, сморщенное в плаче, личико. Вернувшийся из командировки Романов, узнав, что у него родился не сын, напился в тот же день до беспамятства. Утром, проснувшись с головной болью, он никак не мог понять, что за звук так настойчиво прорывается сквозь похмельный гул. Толкнув ногой дверь маленькой комнаты, он невольно закрыл уши руками. В деревянной кроватке лежала его дочь и заливалась отчаянным плачем. Он взял ее на руки, сам до конца не понимая, зачем он это делает. Девочка тут же смолкла. Глазки приоткрылись, маленький ротик чмокнул, и Романов с удивлением увидел, что на кукольном личике расцвела самая настоящая улыбка.

– Валька, Валька, иди сюда скорее, она улыбается, – заорал он.

Валентина, уже несколько минут наблюдавшая эту сцену, спокойно подошла к мужу.

– Не кричи так, испугаешь. Правда, она красавица?

– Вся в тебя, – Романов с нежностью посмотрел на жену.

С этого момента Валентина Прокофьевна четко знала: у нее есть любящий муж, у дочки – любящий отец. Она даже не стала возражать, когда Романов назвал дочь Валерией: имя ей не нравилось. «Не Ирочка, так Лерочка», – успокаивала она себя.

«Мы оба виноваты, что Лерка выросла такая. Избаловали. Моя вина, конечно, больше, я – мать», – Валентина Прокофьевна опять грустно посмотрела на дочь.

Романов пытался воспитывать ребенка по – своему. Утренняя зарядка, растирание, лыжи, а летом – плавание. Лера занимала призовые места в соревнованиях по бегу и прыжкам в высоту. А в одиннадцать лет случилась беда. Когда она плавала в речке, ей свело судорогой ногу. Захлебываясь, она попыталась звать на помощь, но ее никто не слышал. Если бы не одинокий рыбак, случайно заметивший ее со своей лодки, она бы утонула. С этого дня она стала бояться всего: высоты, скорости, темноты. Она часто падала в обмороки. И еще: она стремительно набирала вес. Врачи маленького городка только разводили руками.

Какими путями Романову удалось добиться перевода в Куйбышев, Валентина Пркофьевна не знала. Через полгода они переехал в крошечную «двушку». В областной больнице Лере быстро поставили диагноз и начали лечить. Вот тогда и допустили они с мужем ошибку. Ни в чем не отказывая больному ребенку, они сами не заметили, что из нее выросла капризная, истеричная девица. Лечение давно закончилось, набранные во время болезни килограммы растаяли, а Романов и, особенно она, Валентина Прокофьевна, продолжали баловать свою дочь. Страх, что вернется болезнь, делал их слабыми. Школу Лера закончила неожиданно хорошо. Еще более неожиданным оказалось то, что она поступила в медицинский институт. А потом в ее жизни появился Беркутов…

Дочь доела последний блинчик с тарелки и стала вставать из – за стола. Задев животом кружевную скатерть, она потянула ее за собой. Молочник, стоявший в центре стола, упал. Валентина Прокофьевна, схватив тряпку, кинулась вытирать белую лужицу. Лера, не обращая внимания на мать, вышла из кухни. «Да что ж такое!» – В Валентине Прокофьевне стало просыпаться раздражение, – «Нельзя же быть такой неуклюжей!». Прополоскав тряпку, она повесила ее на специальный крючок на внутренней стороне дверцы мойки: в квартире, может быть только за исключением комнаты дочери, царил почти армейский порядок.

Глава 44

Лилечка ехала в такси и еле сдерживалась, чтобы не начать возмущаться в голос. Это ничтожество еще посмело ей угрожать! Она уже, наверное, в сотый раз прокручивала сцену «изъятия» документов из сейфа Дубенко. По мере приближения к прокуратуре настроение у помощника ее шефа начало заметно портиться. Стоило поставить машину на стоянку, как Лилечка с удивлением заметила, что на его лице опять появляется выражение затравленности, а взгляд ускользает в сторону. «Так, мне кажется или мне придется проворачивать это дельце одной», – подумала она, протягивая пропуск дежурному. Ее самые плохие предположения оправдались: Стрельцов не только не захотел ей помогать, он, как только она подошла к сейфу, тут же куда – то смылся. Лилечку обуяла здоровая злость. Ну и шут с ним! Она вполне справиться одна. Набрав нужную комбинацию, она потянула за ручку. Есть! Заглянув в глубину железного ящика, она облегченно вздохнула: папочки лежали аккуратной стопкой, а в дальнем углу стояла небольшая картонная коробка. «Это еще что?», – Лилечка потянула коробку на себя. «Кассеты! Представляю, что на них!». Она бегло просмотрела фамилии на папках. «Ого! Однако смело! Интересно, как бы Дубенко смог это использовать!» – некоторые имена не сходили с первых полос местных газет. Материалов на Беркутова не было. Вынув пленки из коробки и положив их в пакет с пластиковыми папками, она захлопнула дверцу сейфа.

В приемной послышались шаги. Лилечка быстро сунула пакет в тумбу письменного стола и сделала вид, что поправляет карандаши и ручки.

Стрельцов вошел в кабинет с кейсом в руках.

– Я принес все, что касается Беркутова и Щеглова. Нужно положить в сейф.

Лилечка вновь набрала комбинацию цифр.

– Давайте.

Стрельцов протянул папку, два конверта и видеокассету.

– Это все?

– Наверное. Документы, вообще – то лежали в его столе. Вам не хочется заглянуть, что там?

– Зачем? Пусть этим интересуется милиция, – Лилечка не стала уточнять, что содержимое конвертов и папки ей давно известно.

– Лиля, ты понимаешь, что, по большому счету, стала моей соучастницей?

– Соучастницей чего, Денис Сергеевич?

– Воровство у нас считается преступлением, ты не знала? – в голосе Стрельцова слышалась издевка.

– По – моему, мы уже решили, как относиться к тому, что мы делаем.

– Ну, мое участие еще нужно доказать, а вот ты оставила свои пальчики везде, где только возможно. Так что, если что…

– То что?

– Пойдешь по статье, дура, – грубо отрезал Стрельцов, – А я помогу!

– Вы что, мне угрожаете?

– Да, угрожаю. Если твой папенька только заикнется о моей причастности к краже документов из сейфа, я расскажу Дубенко, кто на самом деле выкрал у него компромат на сильных мира сего. Представляешь, что он с тобой сделает?

Лилечка с презрением смотрела на Стрельцова. Ну бывают же такие мужики! Да и есть ли в нем что – нибудь мужское, кроме как… Стоит, сам от страха трясется, а угрожает слабой женщине. Попробовал он бы моему отцу что – нибудь подобное выдать! Вот потому и не попробовал, что трус!

– Не переживайте, Денис Сергеевич. Я все возьму на себя. Мы с отцом решим, что делать с этим. А вы спите спокойно. Но мой вам совет, увольняйтесь, пока есть возможность.

– Без твоих советов как – нибудь соображу, что мне делать!

– Вот и ладненько, – Лилечка отвернулась.

– Так я могу рассчитывать, что ты убедишь папашу меня нигде не упоминать? Ни при каких обстоятельствах!

– Идите уже, Денис Сергеевич, пишите заявление! – Лилечка махнула рукой в сторону двери.

Стрельцов напоследок зло зыркнул на нее и вышел в приемную. Еще минуту, словно в нерешительности потоптавшись около Лилечкиного стола, зачем – то постучав по нему костяшками пальцев, двинулся к выходу. Хлопнула дверь. Лилечка покачала головой. «Да!… А я ему еще и любимые кексы!», – пожалела Лилечка о своей заботе еще раз.

Лилечка позвонила отцу и предупредила, что сейчас приедет.

Роговцев встретил ее уже за накрытым столом.

– Мой руки, Кнопка, обедать пора. Я тут борщика наварил, украинского!

– Не хочу, пап, – Лилечка устало опустилась на табурет.

– Хочу, не хочу – надо, – Роговцев пододвинул дочери тарелку. Пришлось Лилечке мыть руки.

– Ну что кислая какая?

Лилечка рассказала ему о Стрельцове.

– Да, дрянь он порядочная.

– И, главное, пап! Это он подбил меня на то, чтобы сейф открыть!

– Ладно, не думай об этом, – Роговцев отодвинул от себя пустую тарелку, – Давай посмотрим, что ты принесла. Бегло пробежав глазами по фамилиям на папочках, он, задумавшись, отвернулся к окну.

– Пап, не молчи.

– Дай подумать, Кнопка. Для начала, конечно, я все просмотрю.

– Пап, а может ну ее, эту информацию?

– Не знаю, не знаю.

Лилечка чувствовала, что уговорить отца не трогать эти материалы, невозможно. Он, как говорит мама, уже «встал в стойку».

– А что мы делать будем, если Дубенко вернется в свой кабинет?

– А мы не будем дожидаться его возвращения. Вот что. Ты отдохни пока, а я займусь папками.

Роговцев взял бумаги и ушел к себе в кабинет.

Лилечка вымыла посуду и вытерла со стола крошки. Взгляд ее остановился на принесенном пакете. «Кассеты! Посмотрю, пока папа занят». Кассет было всего три. «Трофимов», – прочла она на одной. Убрав громкость телевизора на минимум, она включила видео. Через минуту ее затошнило. «Господи, какой ужас!» – то, что происходило на экране, не могло не вызвать такую реакцию. Трофимов, одетый в камуфляжную форму, пинал сапогами лежащего на земляном полу сарая человека. Тот пытался закрыть голову руками, все время выкрикивая что – то не по – русски. Вместо лица было кровавое месиво, слипшиеся от крови волосы и борода напоминали мокрую мочалку. Вдруг Трофимов остановился и сунул руку в карман. Достав оттуда пистолет, он выстрели несчастному в голову и, кивнув кому – то на мертвое тело, вышел из сарая.