Властелин знаков (Лексикон) - Павел Марушкин

— Они что же, разумные? — вполголоса поинтересовался Озорник.

— А что есть разум, чужестранец? — вопросом на вопрос ответил Мусорная Голова. — Они не понимают человеческой речи. Зато очень хорошо понимают поступки. С ними так и надо разговаривать — поступками. По-моему, это куда более разумный подход к делу, чем у нас; как считаешь?

— Хм-м… Но послушай, им все равно не хватит того, что ты дал! Здесь тысячи крыс…

— Народ Серых Шкур и так может взять все, что захочет. Нет такой кладовой, нет кухни, куда бы они ни могли проникнуть — при желании. Но они предпочитают получить от нас дань — здесь, у себя дома; потому что здесь они сильнее, и каждый проникший сюда должен признать это. Кстати, не вздумайте поднять на них руку — иначе мы вряд ли выберемся из подземелий!

Крысы теперь попадались через каждые несколько шагов. Впрочем, они не обращали на чужаков внимания, занимаясь своими делами. Потап начал отставать; беглецы все чаще останавливались, поджидая его. Мусорная Голова занервничал.

— Масла в лампе хватит еще часа на полтора, не более! К этому времени мы должны выбраться из-под земли: без света здесь слишком опасно!

— Так вы, это… идите без меня, в случае чего, — буркнул медведь, когда девушка перевела ему слова пикта. — Я по вашему следу доберусь, я это умею…

— Ну уж нет, одного мы тебя здесь не бросим! — возмущенно ответила Ласка. — Давай, соберись! Нам не так уж много осталось!

Характер подземелий понемногу менялся. Под ногами все чаще попадались выбоины и трещины. Своды сделались низкими, зато сам тоннель расширился, а канализационная канава превратилась в настоящую реку с зеленовато-бурой зловонной водой. С потолка то и дело срывались капли, и этот медленный подземный дождь действовал на нервы похлеще крысиного царапанья: путники то и дело вздрагивали от попавшей налицо или за воротник влаги. Наконец путь их пересекла узкая протока.

— Здесь владения Серых Шкур заканчиваются, — сообщил Мусорная Голова.

— Слава богу! — вздохнула девушка.

— Не спеши радоваться, — покачал головой пикт. — Это самый скверный участок дороги. Будь у меня в запасе масло для фонаря, я выбрал бы другой путь — более длинный, но и более безопасный.

Озорник, прищурившись, внимательно рассматривал вспученные, источающие влагу стены.

— Грунтовые воды?

— Да… Вот что, здесь идем молча — в некоторых местах достаточно громкого звука, чтобы вызвать обрушение.

Теперь приходилось внимательно смотреть под ноги — выпавшие из кладки камни встречались чуть ли не на каждом шагу. Ласка то и дело с беспокойством оглядывалась на Потапа. В трещинах росли грибы — иссиня-бледные, неожиданно пахучие: их тяжелый земляной аромат перебивал даже канализационные запахи.

— Это место называется Белая Аллея, — шепотом поведал Мусорная Голова. — Теперь уже немного осталось…

Озорник тихонько хмыкнул, оценив иронию пиктов: в некоторых местах колонии грибов разрослись столь густо, что полностью скрыли под собой кладку. Меж тем масло в фонаре подходило к концу. Мусорная Голова уже пару раз встряхивал светильник, озабоченно прислушиваясь к плеску горючей жидкости в жестяной колбе. В конце концов, он прикрутил фитиль, оставив лишь крохотный огонек — но и этого хватило ненадолго. Фонарь потух; но почти сразу впереди забрезжило пятнышко света. Оно все росло и росло, и вот, наконец, путешественники вышли наружу, протиснувшись сквозь ржавые прутья решетки, перекрывавшие лаз коллектора. Девушка сощурилась: после нескольких часов, проведенных под землей, дневной свет показался ей слишком ярким, глаза тут же начали слезиться. Мусорная Голова сдвинул на затылок шляпу и обернулся к спутникам; на его испещренном татуировками лице читалась некая торжественность.

— Добро пожаловать в Полые Холмы!

Ласка утерла слезы, приложила ладонь «козырьком» ко лбу и огляделась. Холмы, действительно, имели место быть — да что там холмы: целые горы, каньоны, геологические пласты разнообразной дряни простирались во всех направлениях, сколько хватало глаз. Повсюду кружили чайки; их хриплый клекот не смолкал ни на минуту. Висящее в воздухе амбре казалось даже острее ставшей уже привычной канализационной вони. Чувствительный к запахам Потап фыркнул и неразборчиво выругался.

— Это же… свалка! — растерянно сказала девушка.

На этот раз Джеку не завязывали глаз. «Свет истины для тебя уже зажжен, брат. Ты больше не блуждаешь во мраке». Молча следовал он меж двумя шеренгами посвященных. Лица неподвижных фигур скрывали глубокие капюшоны, кисти рук прятались в широких рукавах мантий. Голубые фартуки свешивались до колен, и на каждом мерцал вышитый золотом угольник и циркуль. Газовое пламя на время церемонии было погашено — лишь несколько тонких восковых свечей потрескивало в подсвечниках. Мюррей подошел к массивным, резного дуба дверям. Над створками тускло сияла бронзовая литера «G». «Геометрия», один из главных масонских символов, осеняла вход в палату, символизирующую Храм. Рука Джека, державшая церемониальную, красного дерева линейку, отчего-то вспотела. Ну-ну, подбодрил себя молодой человек. Это всего лишь обряд, не более. Формальность… Он поднял руку и постучал: один удар, после короткой паузы — два, потом — три. Двери величественно открылись. На высоком алтаре лежали позолоченные инструменты — молот, зубило и мастерок; здесь же находился блок грубо отесанного гранита. За алтарем шевельнулась тень — еще одна мрачная фигура в балахоне.

— Для чего ты явился, брат? — знакомый голос Сильвио неожиданно успокоил Мюррея.

— Я уже давно превзошел ученичество, мастер! Прошу тебя перевести меня из учеников в подмастерья и прибавить плату!

— Но точно ли ты освоил ремесло?

— Да, брат!

— Хорошо. Тогда исполни работу ученика в последний раз! Возьми инструменты и ограни сей камень, дабы могли мы удостовериться, что мастерство твое и впрямь велико!

«Только ради бога, Джек, прошу вас — не бейте по камню всерьез! Просто обозначьте некую работу. Помнится, в прошлый раз, когда принимали молодого лорда Финчли, этот джентльмен умудрился выщербить зубило! А наш инструментарий, знаете ли, некоторым образом раритет!»

Мюррей взял в руки молоток и принялся осторожно постукивать по граниту.

— Обработав сей камень, ты заложишь его в основание Храма! — продолжал Сильвио Фальконе. — Ибо в том и состоит твое предназначение: строить незримый Храм жизни для каждого человека. Те инструменты, что ты держишь в руках, суть не просто почетные, освященные временем символы ремесла. Мастерство вольного каменщика — это прежде всего духовный поиск. Твой самоконтроль, честность, чувство справедливости и милосердие — вот тот материал, из которого возводятся стены Храма, в соответствии с законами божественной геометрии.

«Вы, Джек, один из немногих, для кого это не пустые слова, — говорил ему незадолго до церемонии наставник. — Я рад, что интуиция не подвела меня; в деле с Инкогнито мне нужен абсолютно надежный человек — такой, на которого я могу положиться при любых обстоятельствах!»

Наконец таинство завершилось. Зажгли газовые рожки; присутствующие избавлялись от темных балахонов и голубых фартуков, негромко переговариваясь и посмеиваясь. Джека дружелюбно хлопали по плечу: «Быстрая карьера, брат-каменщик!» Распорядитель зазвонил в колокольчик, приглашая собравшихся к столу: церемония была приурочена к ежегодному банкету Центрально-Европейской Ложи.

— Подумать только! — тихонько сказал Джек. — Год назад я и помыслить не мог, что буду возведен на следующую ступень так скоро!

Они с Сильвио неторопливо прогуливались по вечернему Лондону. Бешеная энергия, исходившая от наставника днем, уступила место глубокой задумчивости.

— Полагаю, на этом дело не закончится, — Фальконе многозначительно посмотрел на своего протеже. — Тайна, к которой вы причастны, не только налагает печать молчания на ваши уста, но и продвигает вас по карьерной лестнице.

— Вашими руками, мастер.

— Вы будете удивлены, но мсье Легри также замолвил за вас словечко. Там, в высших сферах.

— Вот бы не подумал! — удивился Джек. — Мне казалось, этот господин меня недолюбливает.

— Огюст сложный человек, это верно. Тем не менее он заинтересован в вас.

— Что ж, при следующей встрече выражу ему признательность.

— Она состоится скорее, чем вы думаете: Легри уже на пути в Альбион. Что же касается признательности — боюсь, он потребует от вас большего… куда большего.

— Чего же?

— Служения, дорогой мой друг. Служения. Впрочем, об этом пока рано говорить.

— Я готов разыскивать Инкогнито хоть сутками напролет… Особенно если вам удастся договориться с моим редактором! — Мюррей нервно рассмеялся. — Знали бы вы, что это за тип! Одна удачная статья — и он вцепляется в вас бульдогом, требуя еще и еще! Представляете, Сильвио, он буквально вынудил меня отправиться на охоту за сенсацией! Так что теперь я не сплю по ночам, как подобает добропорядочным гражданам, а шляюсь в районе доков, стискивая в руке свою верную трость!