Черный хлеб (СИ) - Ульяна Жигалова

— Ну что там? — нетерпеливо дернул щекой кашемировый.

— Это они! Никогда не видел ничего подобного! Этот — он отложил один камень — голубой, то есть имеет слабый голубоватый оттенок, а второй желтый. Это те алмазы из спецфонда, я уверен. Конечно, надо бы проверить вес — но следов повреждения нет. Да, я могу подписать заключение, что это те самые камни.

— Ладно, давай сюда. Документы потом, — он бережно сложил камни назад в замшевый мешочек, затянул завязки, и положил его во внутренний карман пиджака.

— Итак Лев, твой долг закрыт. Прости, подстраховался. Вдруг бы тебя бес попутал. За охрану извини — через пару часов очухаются. Вам мадам, всего наилучшего, — он подчеркнуто ехидно на секунду склонил голову в сторону меня и Натальи, развернулся и вышел. Охранники пропустили ювелира и вышли следом. Все двери были открыты.

Мы все молчали. Я понимала, что алмазы найдены, видимо опасность миновала, и теперь Кирилла заберут. Как я скажу моему мальчику, что он не мой? Что ему надо идти с этими чужими людьми, которые их так напугали.

Первым пришел в себя Лев. Вышел на площадку, увидел лежащих охранников, повернулся ко мне,

— Их бы надо занести в квартиру, не будут же они два часа лежать в подъезде?

— Делайте что хотите, — махнула рукой и ушла на кухню. Посмотрела на часы — дети должны были быть уже на детской площадке. Идти их забирать или пусть едут к Лизе? — во что надо было решить.

Сделала три чая, поставила на поднос сахар и печенье, понесла в зал. В детской на полу лежали охранники — Лев подмышки тащил последнего. Закрыла двери на все замки, вернулась в зал. Все молча держали кружки с чаем и смотрели на меня.

— А где Кирилл? — наконец то спросила Наталья.

— Дети сейчас едут к моей сестре, это у нас план на подобный случай, и не вернуться, пока я за ними не приеду, — на всякий случай солгала я.

Наталья истерично подскочила, но Лев тут же усадил ее кивком, и она как будто подавилась всхлипом.

— Катерина, нам нужно многое вам рассказать, а также вместе подумать, как не травмировать нашего мальчика. Мы же все его любим, и желаем ему счастья.

Я угрюмо молчала, мое материнское сердце не могла поверить в любые обстоятельства, на протяжении десяти лет удерживающих мать вдалеке от сына. Тем более меня пугало нервозно-истерическое состояние Натали.

Говорил Лев долго, закончился чай, потом очнувшийся охранник принес из машины виски и бутерброды, на улице стемнело. Охранники ушли в машину. В дверь позвонили. Я побежала открывать, конечно же, мои «взрослые» сыновья никуда не уехали, они сидели в домике на детской площадке, наблюдали за подъездом и пришли спасать маму.

— Мам, ну ты зачем на задвижку то закрылась? Мы войти не можем? А где эти? — загомонили мои защитники, — все нормально? Тебя не обидели?

Они с шумом ворвались в зал, и замолчали.

— Дядя Лев? А что вы здесь делаете? — дети вдвоем встали в дверях.

— Кирилл, сынок! — Наталья кинулась к Киру, упала перед сыном на колени, поглаживая его по плечам, рукам, касаясь лица, — сынок, ты жив… я нашла тебя…

Кирилл пятился, пытаясь вырваться,

— Мам, чего это она? Кто эта тетя? Мама убери ее! — уже со слезами в голосе протестовал он.

— Наташа не пугай его, отойди и сядь, — голос Льва был усталым и замученным — выслушай нас, Кирилл, нам надо многое обсудить.

Знакомое упертое выражение лица Кирюшки говорило о том, что сейчас с ним говорить бесполезно. Он сел, дернув плечом от моей руки и отодвинувшись от меня, Антошка тут же сел с ним рядом, на его лице был вызов и готовность биться за брата.

Пока Лев и Наталья наперебой говорили, Кирилл все больше замыкался. Потом поднял на меня глаза, полные сдерживаемых слез.

— Значит, ты не моя мама? Ты мне все время врала — я не твой сын и ты меня не любишь! — он вскочил и убежал в детскую. Я бросилась за ним.

— Сыночка, ну прости меня! Да, это не я тебя родила, но ты со мной с месяца, я тебя люблю, и ты мне родной! Ты мой сыночек, ты моя жизнь, вы оба! — я плакала, пытаясь его обнять, а он отталкивал мои руки.

— Теперь ты отдашь меня этим людям! — его горе и испуг были как нож в мое сердце. Антон стоял рядом, не зная к кому кинуться вперед.

— Нет сынок, я тебя никому не отдам! Пока ты сам этого не захочешь! И если ты откажешься, мы будем жить по-прежнему втроем!

Кир разрыдался, и они вдвоем кинулись ко мне в объятия,

— Не отдавай меня им, я не хочу, я их не знаю, — торопливо говорил Кир сквозь слезы.

— Мама, ты же не отдашь Кирюху, — вторил ему Антон, — он мой брат и я не хочу без него!

Немного успокоив детей, я вернулась к Льву и Наталье. Их лица говорили, что они все слышали, и не ожидали такого отказа от десятилетнего мальчишки.

— Думаю на сегодня хватит. Вы все слышали, я повторю — сына я вам не отдам без его согласия. Не надо травмировать ребенка, давайте отложим разговоры на завтра. Детям в школу, им еще уроки делать, поэтому — вам пора, — стараясь быть твердой, дрожащим голосом сказал я.

— Я хочу остаться, — попросила Наталья, — я ждала этого десять лет, — ее слезы уже не трогали меня. Меня больше волновало, как там дети.

Лев попытался войти в детскую, но был встречен нахмуренным Антоном.

— Кир не хочет с вами разговаривать, уходите, — сказал он закрыл дверь перед носом Льва.

Растерянные Лев с дочерью смотрели на меня.

— Мне нечего вам сказать. Я понимаю вас, сочувствую и все такое… но мне дороже мой сын, его состояние. Дайте ему привыкнуть. Приходите завтра, я работаю до шести, в семь буду дома. Но говорю сразу — у него непростой характер, и сели вы заберете