Воспоминания и необыкновенные путешествия Захара Загадкина - Михаил Ильин

До поздней ночи выкладывал ремесленникам все, что знал о море, которым мы плыли. Перед сном спрашиваю:

— Довольны пояснениями, ребята?

— Очень довольны, товарищ экскурсовод. Не все сразу понятно, зато занятно…

Повеселел от похвалы, со спокойной душой пошел готовиться к завтрашним беседам. Однако оказалось, что был у меня еще один слушатель — сам капитан. Вызвал он к себе в каюту и без обиняков заявляет:

— Ошибку с тобой допустил, Загадкин. Говоришь складно, да в экскурсоводы не годишься. Моря настоящие, а ты рассказываешь сказки о богатырях и бакенщиках-невидимках, о морском голосе и ныряющей кошке. Извини, лучше я своего помощника к ребятам приставлю. Он не такой речистый, и язык у него не так свободно подвешен, но на помощника полагаюсь, в тебе же не уверен. А слово сдержу: довезу до конца рейса.

Конечно, капитан был неправ, а пришлось подчиниться: на судне он хозяин.

Плыли мы еще двенадцать дней, повидал все попутные моря. Сколько бы мог рассказать ремесленникам! На одном побережье большой город на пять километров к воде придвинули. На другом — советские люди, подобно голландцам, живут ниже уровня моря. Не довелось рассказать: ехал уже не экскурсоводом, а пассажиром.

Помощник капитана тоже толково говорил, хотя не так интересно, как я. Ремесленники слушали внимательно, но тут особой его заслуги нет. Об этих морях и неречистый хорошо расскажет!

Спор на Рыбинском море

Лодка опрокинулась, небо стремительно метнулось вниз, и спустя мгновение мы были среди пенистых волн, бежавших к берегу.

Спор, вызвавший это неприятное происшествие, возник, едва мы оттолкнули лодку от пристани. Мы — это я и юный географ Толя Стрелков.

С Толей мы давнишние друзья. Он слушал по радио приключения Захара Загадкина и постоянно присылал правильные отгадки. Огорченный неудачей моего плавания по Волге с экскурсией ремесленников, Толя предложил побывать у него на берегах Рыбинского моря, где он жил со своими родителями.

Встретившись и с утра до вечера плавая в лодке, мы подружились еще крепче. Толя словно сквозь воду видел и неизменно сообщал: тут на морском дне — торфяное болото, там — остатки деревушки, коряги затопленного леса или глубокий овраг, по которому в былые времена протекал ручей. Сперва я дивился такой осведомленности, но вскоре разгадал ее секрет. У Толи была еще «доморская» карта Ярославской, Калининской и Вологодской областей, напечатанная в 1940 году, и на эту карту он нанес границы нового моря. Мой друг знал, какая рыба водится в море, какой силы бывают на нем ветры и волны, когда появятся корабли у горизонта.

Я с уважением слушал Толины рассказы о переменах в климате, растительном и животном мире на берегах моря, созданного людьми. Но спор со мной Толя затеял напрасно: я — бывалый мореплаватель, он — всего-навсего ученик пятого класса! Правда, Рыбинское море — не настоящее море, а крупнейший, но все-таки искусственный водоем. Верно и то, что на его берегах Толя живет, мне же оно знакомо больше по книгам. Но я спорил смело, потому что наука была на моей стороне.

О чем мы спорили? О самом простом и, по-моему, совершенно бесспорном: о размерах Рыбинского моря. Я утверждал, что оно занимает 4580 квадратных километров, и в подтверждение этой цифры ссылался на справочники и учебники.

Тот, кто заглянет в книги, без труда убедится в моей правоте. Толя же доказывал, что размеры моря бывают иными, причем уверял, что нередко его величина не превышает 2000 квадратных километров!

Конечно, это были необдуманные уверения: море — не гармошка, чтобы растягиваться или сжиматься! Но Толя упорствовал. Мало того, он заявлял, что уровень воды в Рыбинском море тоже бывает значительно — на 5 метров! — ниже указанного в справочниках. Как вам нравится такое упорство: все справочники утверждают одно, а ученик пятого класса твердит другое!

Спор происходил в лодке, где, кроме нас, двух пар весел и лежавшего на корме якоря, ничего не было. Самое обидное — не было книг, с помощью которых я мог бы доказать Толе, что он неправ.

Вскочив во весь рост, я подал команду: «Стоп! Полный обратно — едем домой за справочником!»

Тут-то и случилась беда. Неосторожное движение накренило лодку.

Как опытный моряк, я пытался выправить крен, но, поскользнувшись, потерял устойчивость, шлепнулся грудью о борт. Лодка накренилась еще сильней, и мы оказались в воде.

Толя хороший пловец, я тоже; спустя две-три минуты мы вернули лодку в нормальное судоходное положение и уселись на свои места.

— Спорить нужно, но горячиться нельзя, — укоризненно сказал Толя. — Посмотри на корму, Захар…

Я обернулся и обмер: якоря не было! Не прикрепленный ни цепью, ни обыкновенным канатом, он при аварии пошел ко дну.

— Давай нырнем и достанем якорь, — предложил я.

— Здесь глубоко, метра три-четыре. Нырнуть можно, да вряд ли вытащим: якорь тяжелый…

— Что же делать, Толя? Ведь тебе здорово достанется от отца!

— Не беспокойся, Захар, якорем никто не пользовался, на отцовской лодке есть другой якорь. А этот тоже не пропадет, сам поднимется на поверхность.

— Как это сам поднимется? Якорь ведь чугунный, а чугун тяжелее воды!

— Мало ли что тяжелей! Ты плохо знаешь мое море, Захар, даже поражаюсь такому невежеству. И не подумай, что шучу или просто успокаиваю. Когда якорь начнет вылезать из воды, я его сфотографирую и снимок пошлю тебе…

Недавно я получил обещанный снимок и с огорчением убедился, что был неправ. Якорь сам вылез из воды! Медленно, но вылез! Оказывается, надо вдумчивей относиться к тому, что напечатано в справочниках!

В гостях у дядюшек Петра и Павла

Есть у меня двое дядюшек — Петр и Павел. Оба помнят обо мне, в каждом письме зовут в гости. Прошлым летом решил навестить дядюшек. Сперва заехал к дяде Петру. Прожил у него несколько дней, затем собрался к дяде Павлу.

А дядя Петр говорит:

— Не спеши, дорогой, торопиться некуда. Павел сейчас в отпуске, вернется нескоро, недельки через две. Хочешь, еще поживи у меня — буду рад. Но я бы посоветовал поехать к Павлу на лодке. Далековато, правда, километров пятьсот, зато много интересного увидишь. Половину пути по одной реке поплывешь, половину по другой, но по обеим вниз по течению. Ни тебе мускулы напрягать, ни о дороге спрашивать, а места удивительно красивые, на всю русскую землю славятся… Поезжай, Захар, не пожалеешь, я и лодку тебе дам. Возвращать ее не надо — у Павла оставишь; при случае заберу у него.

Как дядя посоветовал, так я и сделал. Взял лодку, для верности заново осмолил ее, запасся продуктами и ранним утречком отчалил от города. Дядя Петр проводил меня, с набережной на прощание кепкой помахал.

Путешествовать в лодке великое удовольствие. Река не широкая. Плыву по течению, даже грести не надо — лодка сама идет. На левом берегу — луга и поля, на правом — тоже, в отдалении невысокие холмы зеленеют. Где лесом полюбуюсь, где рощей, яблоневыми или вишневыми садами. Надоест по сторонам наблюдать, смотрю, как в небе легкие облака движутся, в спокойной воде отражаются.

Хорошо! Начнет темнеть — к берегу пришвартовываюсь. Разожгу костер, чай вскипячу. На ночлег обратно в лодку, а с рассветом дальше в путь. Еду и благодарю дядю за отличный совет.

Проплыл километров двести. Кончилась моя река, добрался до ее устья — к месту, где она в другую, широкую и полноводную реку впадает. Направил лодку по течению второй реки и вскоре прибыл к столице одной автономной республики. Город красивый, с древним кремлем, старинными башнями. Раньше он был далеко от реки, теперь ниже по ее течению построили плотину, и вода плещется у самых кремлевских стен. Хотел было остановиться, осмотреть столицу, но прикинул, что задерживаться нельзя, — до города, где дядя Павел живет, еще километров двести с лишним…

А на реке по-прежнему чудесно, хотя плыть стало труднее. Река широкая — порой противоположного берега не различишь, движение по ней большое: и попутное, и вверх по течению. Трехпалубные корабли идут, баржи с различным грузом — самоходные и на буксире, плоты с лесом, длинные, как острова. Один раз теплоход на подводных крыльях промчался; бросив весла, я приветствовал его обеими руками — в отличие от бескрылых теплоходов, волны от него почти нет.

Точно не скажу — пройденного пути не мерил, но километров пятьсот наверняка проплыл. Наконец приближаюсь к городу, где дядя Павел живет. Очень красивый город! Стоит на крутой горе, а река перед ним разлилась словно море. В порту теплоходы, речные трамваи… Еле-еле разыскал лодочную пристань, где бы свое суденышко пришвартовать. Смотрю, по пристани человек ходит, кепкой радостно машет. Оказывается, дядя Павел! Он третий день выходил меня встречать, уже беспокоиться начал…