Лучшая зарубежная научная фантастика - Стивен Бакстер

Раздался громкий лязг — ставни прогнулись от мощного удара, и одно из окон разбилось.

— Ладно, значит так, мне плевать, что здесь происходит, но вам пора выметаться. — Владелец кафе выскочил из-за своей стойки и направился к Сериантеп. Фейаннен преградил ему дорогу.

— Эта женщина — гость твоей страны и нуждается в твоей защите.

— Она не женщина. Просто скопление… насекомых. Тварей. Крошечных.

— И замечу, серьезно напуганных крошечных тварей.

— Не думаю. Как вы сами сказали, да и в новостях об этом говорилось, их нельзя на самом деле убить.

— Зато они могут сделать очень больно. И она — в том числе.

Они сцепились взглядами, а затем разошлись. Продавец матэ вернулся к своим огромным бакам с кипящей заваркой. Шум, доносившийся с улицы, сменился напряженной, выжидающей тишиной. Ни Фейаннен, ни Сериантеп не поверили, что толпа отступила, хотя снаружи и свирепствовал мороз. Свет мигнул один раз, потом другой.

— Я могу их разогнать, — с неожиданной яростью произнесла Сериантеп.

Торговец поднял на нее взгляд.

— Нет, — прошептал Фейаннен.

— Могу. Я сумею протечь под дверью. Перестроиться не сложно.

Глаза владельца лавки расширились от ужаса. Демон, исчадие зимы, сидел прямо в его чайхане на набережной!

— Они и без того вас достаточно боятся, — сказал Фейаннен.

— Но почему? Мы же прилетели, только чтобы помогать и учиться от вас.

— Неужели ты думаешь, будто их волнует, что вы чему-то там учитесь? Они считают, что вы скрываете от нас свои тайны.

— Мы?

— От них. Так что не стоит их еще и пугать. Рано или поздно прибудет полиция или прокторы из Консерватории. Или эти ребята просто устанут и разойдутся по домам. Их терпение тоже не вечно.

— Да, ты прав. — Она тяжело осела на стул. — Чертов мирок… и зачем я только прилетела сюда?

Сериантеп запрокинула голову и посмотрела в потолок так, словно неровный свет его ламп напомнил ей о далеком созвездии родных колоний, зависших над огромной водной планетой. Сейчас она озвучила вопрос, которым, как знал Фейаннен, часто задавался и Серейджен. Она изображала из себя аспиранта, повышающего свой уровень образования в вопросах пространственно-временного континуума и констант, лежащих в основании космологии. Тысячелетний пост-человек, непринужденно надевающий на себя личину двадцатилетней девушки, чтобы сыграть роль студентки. Ей нечему было учиться у Серейджена. Все знания скитальцев Анприн, накопленные ими за десятки тысяч лет миграции, были на физическом уровне вписаны в ее нити. Она познала все истины мира и теперь лгала каждой клеточкой своего тела. Ей были известны секреты Анприн. Казалось бы, никаких оснований для возникновения отношений, и все же Серейджен любил ее. Но не воспринимала ли сама Сериантеп все происходящее как простую интрижку; туристка, мальчик-абориген, короткий курортный роман.

Она вдруг подалась вперед и сжала лицо Фейаннена в своих ладонях.

— Летим со мной.

— Куда? Кто?

— Кто? — Сериантеп раздраженно покачала головой. — Черт! Серейджен. Но это будешь и ты, конечно же. Ко мне, в Колонии. Я уже давно собиралась предложить. Мне хотелось бы, чтобы ты увидел мои миры. Сотни планет, подобных жемчужному ожерелью, сверкающему на солнце. А внутри, под коркой льда, — миры внутри миров внутри миров… я запросила разрешение на переезд еще несколько месяцев назад, но не решалась говорить тебе.

— Но почему? Что мешало тебе сказать? — между Тей и флотилией Анприн, расположившейся на орбите Теяфай, постоянно тек небольшой, но верный ручеек обмена дипломатами, учеными и журналистами. Возвращаясь домой, они становились всемирными знаменитостями, к их мнению и опыту прислушивались политики, их приглашали на телешоу, рассказывали про них в новостях, а благодаря прессе все население планеты знало каждую черточку их лиц, каждый элемент биографий. Серейджен никогда не понимал, почему люди так любят делать из других знаменитостей и чего ожидают от них, но при этом он не настолько еще привык к затворничеству за крепостными стенами Коллегии, сдерживающими долгую осаду Большой Зимы, чтобы не понимать, какие выгоды может принести ему известность. Свет вдруг словно стал ярче, и ушло осознание некого особого шевеления на улице: не подлинной тишины, а какого-то ожидания. Серейджен сменил Фейаннена. — Так почему ты не спрашивала?

— Боялась услышать отказ.

— Отказ? — мало кто решил бы отклонить такое предложение. — Лишиться возможности поработать в Колонии? С какой стати мне это делать?

Сериантеп долго смотрела на него, с явным любопытством, чуть склонив голову на бок. Ее поза выдавала в ней пришельца, так до конца и не привыкшего к человеческому телу.

— Ты снова стал Серейдженом, верно?

— Да, я снова в этом Аспекте.

— Мне показалось, что ты можешь отказаться из-за нее. Другой женщины. Пужей.

Он трижды сморгнул. Судя по выражению лица Сериантеп, она ждала от него каких-то признаний, объяснений, эмоций. Серейджен не понимал.

— Я знаю о ней, — сказала Сериантеп. — Миссии Анприн известно многое. Нам приходится собирать информацию на тех, с кем мы собираемся работать. Это необходимо. Нас не часто принимают с распростертыми объятиями, и у нас есть все основания, чтобы стать подозрительными. Так что я знаю, кто она, где живет и чем вы занимаетесь, когда ты посещаешь ее три раза в неделю. Мне известно и то, куда бы ты отправился сегодня вечером, не случись всего этого.

Серейджен моргнул еще три раза. Ему вдруг стало очень жарко в своем теплом ватнике посреди окутанного ароматным паром магазина.

— Но это же просто смешно. Я не люблю Пужей. Ее любит Нейбен.

— Да, но ты и есть Нейбен.

— Ну сколько раз мне еще объяснять… — Серейджен с трудом подавил гнев. На самом краю его сознания закружили остальные Аспекты, подобные ангелам бури из Псалмодии Базиенди; личности, не подходящие ситуации. В своей ярости и метаниях они могли разрушить то хрупкое равновесие, что сейчас сохранялось в этой чайхане.

— Таков наш путь, — устало произнес он. — Такие мы.

— Да, но… — Сериантеп поискала подходящие слова. — Вот ты, здесь, в этом теле. Говоришь, что есть разница, что к ней ходит другой, не Серейджен, но почем мне знать? Откуда мне знать?

«И это говоришь мне ты, только что признавшаяся, что твое тело может принимать множество форм, любые очертания», — подумал он. В этот миг Фейаннен, отступивший в тень, но решивший не погружаться в сон среди этой сюрреалистической, осадной обстановки, отметил странное изменение в уличной тишине. Торговец поднял голову. Он тоже услышал. Ожидание сменилось предвкушением.