Патентованные ворота, или Гамбургеры что надо - Роберт Уоррен

Слик пожал плечами:

- Мне все равно. Я не скрывал, что продаю закусочную. Из цены тоже секрета не делаю.

Миссис Йорк склонилась над тарелкой. Медленно, задумчиво она жевала гамбургер, и было видно, что для нее он стал безвкусным.

Все это, конечно, случилось в субботу. На следующей неделе, в четверг, после обеда, Слик был в закусочной один. После обеда наступало затишье. Слик, как он рассказывал позже, протирал плиту и ничего не заметил. Он рассказывал, что просто насвистывал. У него такая манера - насвистывать сквозь зубы. Но насвистывал негромко - не так громко, чтобы не услышать открывающуюся дверь или чьи-то шаги. Она вошла бесшумно и встала посередине, и когда он повернулся, его чуть удар не хватил от неожиданности. Он думал, что один в закусочной, а она, нате вам, - стоит и наблюдает за каждым его движением, как кошка за рыбкой в аквариуме.

- Здравствуйте, - сказал он, когда пришел в себя.

- Закусочная еще продается? - спросила она.

- Да, леди.

- Сколько вы за нее хотите?

- Леди, я вам уже говорил, - ответил Слик, - тысяча четыреста пятьдесят долларов.

- Уйма денег, - сказала она.

Слик начал объяснять, сколько денег вложил в закусочную, но почти ничего сказать не успел - она развернулась и выскользнула в дверь.

- Ну да, - рассказывал он позже посетителям, - я, как дурак, начал объяснять ей, сколько денег вложил в дело, хотя знал, что у нее нет ни цента. Она сумасшедшая. Прошла, наверное, пять или шесть миль, просто чтобы задать мне вопрос, на который сама знает ответ. А потом развернулась и ушла. Но я все равно продаю закусочную. Надоело подавать жратву всякой деревенщине. У меня связи в Нашвилле, открою там новое дело. Сигары, пара бильярдных столов, может быть, пиво. Там же устрою клуб. Такой, с членскими билетами, чтобы ребятам было где перекинуться в картишки. Клуб для общения. У меня в Нашвилле хорошие связи. Так что закусочную я продаю. А эта женщина - у нее ни цента. Закусочную она не купит.

Но она купила.

В субботу Джеф Йорк привел семью снова. Они молча съели гамбургеры и ушли. Когда они ушли, Слик сказал:

- Похоже, вкладывать сюда деньги она не собирается. Наверное, передумала, решила прикупить пакет акций какого-нибудь банка. - Он обвел всех взглядом, нашел братскую душу и подмигнул.

Это случилось в конце следующей недели. Никто не знал и так и не узнал, что происходило в белом домике, на ферме Джефа Йорка. Может, она морила его голодом, не готовила еду или все подгорало. Может, перестала ухаживать за детьми и он, вернувшись домой усталым, должен был заниматься ими сам. Может, ночью, лежа в постели, она говорила и говорила и упрашивала его купить закусочную, изводила его всю ночь, а он проваливался в сон и просыпался, чтобы опять слышать ее голос. Может, она просто отворачивалась и не позволяла до себя дотронуться. Джеф был намного старше, и, возможно, она была его первой и единственной женщиной. Все прежние годы он слишком сильно зависел от своей мечты и страсти самоограничения, чтобы хоть пальцем дотронуться до женщины. Этим она его и взяла. Тем, что он был намного старше и не знал других женщин. А может, она не воспользовалась ни одним из этих приемов. Маленькая, темноволосая, хитрая женщина с вечно опущенным лицом и косым взглядом, она могла придумать свой собственный метод, и не сомневайтесь.

Что бы она там ни придумала, это сработало. В пятницу утром Джеф Йорк пошел в банк. Решил заложить свою ферму, сказал он президенту банка, Тоду Салливану. Ему нужно за нее тысячу четыреста пятьдесят долларов, сказал он. Тод Салливан отказал. Джеф задолжал банку сто шестьдесят долларов, и лучшее, на что он мог рассчитывать, отдавая ферму в залог, - это тысяча сто долларов. Шел 1935 год, фермерские угодья стоили мало, и половина из них уже была заложена. Джеф Йорк сидел в кресле перед столом Тода Салливана и молчал. Тысяча сто долларов его не спасут. Если вычесть из них сто шестьдесят долларов, которые он задолжал, останется чистыми чуть больше девятисот. Минуту он сидел не шевелясь - видимо, обдумывал цифры. Потом Тод Салливан спросил:

- Так сколько, вы сказали, вам нужно?

Джеф ответил.

- А для чего вам деньги?

Джеф объяснил.

- Ну вот что, - сказал Тод Салливан, - я не буду становиться на пути у того, кто хочет улучшить свое положение. Это не в моих правилах. Насчет закусочной - мысль хорошая, это уж точно, и я не буду стоять на пути у того, кто решил перебраться в город и улучшить свое положение. По сравнению с фермой закусочная - шаг вперед, и мне нравится ваша целеустремленность. Банк не может дать вам денег в залог под такую собственность. Но вот что я сделаю. Я куплю вашу землю. У меня есть лошади, я держу их на отцовской ферме. Но мне лучше держать их на собственной земле. Я заплачу тысячу семьсот. Наличными.

Джеф Йорк ничего не ответил. Он смотрел на Тода Салливана, как будто не понимая его.

- Тысячу семьсот, - повторил банкир. - Это хорошая цена. По нашим временам.

Теперь Джеф не смотрел на него. Он смотрел в окно, в переулок, куда выходил кабинет Тода Салливана, расположенный в глубине банка. Позже, когда Джеф Йорк на какое-то время оказался в центре внимания, банкир рассказывал:

- Я подумал, что он меня даже не слышит. Сидел, как в полусне. Я кашлянул, чтобы вроде как разбудить его. Как это обычно делают. Торопить я его не хотел. Таких людей не стоит торопить. Но не мог же я сидеть с ним целый день. Я предложил хорошую цену.

По тем временам, когда народ едва сводил концы с концами, это действительно была хорошая цена.

Джеф Йорк согласился. Он согласился на тысячу семьсот долларов, купил на них закусочную, снял маленький дом на окраине и переехал туда с женой и детьми. На следующий день после того, как они устроились, Джеф Йорк с женой пришли в закусочную выслушать советы Слика насчет того, как вести дело. Он показал миссис Йорк, как пользоваться кофеваркой и плитой, как готовить сандвичи и убирать за собой после работы. Чтобы потренироваться, она поджарила для всех гамбургеры - для себя, мужа и Слика, и они съели их на глазах каких-то зевак.

- Леди, - сказал Слик, зная, что деньги у него уже в кармане, что он сегодня же уедет в Нашвилл на семичасовом поезде, и от этого придя в хорошее расположение духа, - скажу я вам, леди, гамбургеры у вас выходят что надо.

Он стер с губ крошки и горчицу, вынес из-за двери чемодан и добавил:

- Ну что ж, леди, оставайтесь и принимайтесь за дело. Желаю вам приготовить миллион гамбургеров.

После этого он шагнул навстречу яркому осеннему солнцу и пошел по улице, насвистывая сквозь зубы и глядя по сторонам, словно искал, кому бы подмигнуть. С тех пор Слика Гардина никто в городе не видел.

Весь следующий день Джеф Йорк работал в закусочной. Он вычистил все внутри и собрал мусор, скопившийся на задворках. Сжег весь мусор. Снаружи тщательно покрасил заведение белой краской. На это ушло два дня. Потом покрыл лаком стойку. Поправил слегка покосившуюся вывеску на улице. И теперь, благодаря его трудам, в закусочной все сияло и блестело.

На пятый день после переезда, в воскресенье, он пошел прогуляться за город. Он отправился в путь под вечер, но не поздно, потому что в октябре дни становятся короче. Вышел из города по Куртсвилльскому шоссе и свернул на дорогу, ведущую к ферме. Он свернул за милю до своего дома, когда было еще достаточно светло, и Боудены, хозяева бензоколонки на углу, ясно видели, как он проходил мимо.

В следующий раз его увидели в понедельник, около шести часов утра. Увидел мужчина, который вез в город молоко. Джеф Йорк висел на перекладине белых патентованных ворот. Он с них спрыгнул. Он подстраховался, оставив их открытыми, чтобы не было возможности забраться назад, если шея при прыжке не сломается и он передумает.

Впрочем, как выяснилось, предосторожность оказалась излишней. Доктор Стаффер сказал, что шейные позвонки были переломаны очень аккуратно.

- Кто умеет так аккуратно ломать шею, мог бы этим и деньги зарабатывать, сказал доктор Стаффер. И добавил: - Только чтобы шея всегда была чужая.

Миссис Йорк была сильно опечалена смертью мужа. Люди отнеслись к ней с сочувствием, старались помочь, и благодаря их сочувствию и любопытству торговля в закусочной пошла успешно. И продолжала идти успешно. Миссис Йорк даже перестала наклонять голову и смотреть на вас и на мир искоса. Она смотрела прямо в глаза. Она научилась ходить на высоких каблуках, и у вас больше не возникало ощущения, что она осваивает какое-то хитрое дело. Вообще-то она оказалась привлекательной женщиной, когда научилась следить за собой. Путевые рабочие и юные хулиганы из бильярдной с удовольствием торчали в закусочной и шутили с ней. Тем более, говорили они, гамбургеры у нее выходят что надо.