Тащите мертвецов, да поживее! - Оскар Мацерат
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Хорошо, если бы так. Ваши слова да Богу в уши! Пойду я что ли…
Но Синичкин жевал пальцами поясок сарафана собеседницы и не отпускал, ведь он мог рассказать ещё много полезного.
— Конечно хорошо всё будет, конечно! Ты только деда клизмой подготовь перед этим всем… процедурой. Чтобы камерам видно было. Вычистить, как говорится, из этих мест всю старческую тину-паутину. Да и после пригодится — чистый дед внутри будет, как новенький!
— Ох, и как вы всего столько знаете? Вроде простой охранник, а по полочкам разложили!
— Ну, простой — не простой, а опыт имею побольше, чем у некоторых. Сейчас как — старые доктора все на пенсии, так? А новые приходят такие, что за людей страшно! За страну обидно! В институте им учиться некогда — всё в интернетах просиживают штаны, в тик-токах своих задницами обезьянничают!
— И не говорите! Молодые — это да… Вот вчера в парикмахерскую пошла, Люда уже не работает, руки стали дрожать сильно — пьёт она. Но это и понятно, как не пить, когда невестка при…
— Э-э-э! Э-э-й! Алё! Вы… чё это?!
Освещённая где луной, где фонарями, со стороны морга двигались стройной колонной голые люди.
— Не, вы видали? — возмущался Синичкин. — Голые ходят по территории больницы! Как это понимать? Это же несанкционированный гей-парад! Сняли одежду и разгуливают по-настоящему! Толстяк ещё ребёнка на спине тащит, гад! Ребёнка! Эй, стоять!
Забыв про собеседницу, охранник уверенно направился пресекать.
— Стоять! Полицию вызову! Прибывайте ко мне полностью! — не жалея себя работал Синичкин.
Вдруг, когда до голых оставалось метров двадцать, кто-то положил ему руку на плечо. Синичкин резко отбил руку в сторону, развернулся…
— Тихо. Это мы.
Охранник узнал вечно недовольного Андрея из морга и зарёванную девчонку врача.
— Пал Юрич, не подходите к ним.
— Да что тут у вас происходит?! Чего шепчете?
— Вы всё равно не поверите. Поэтому. Просто. Внимательно. Рассмотрите их.
Синичкин присмотрелся к гуляющей голой группе. Ребёнок, которого толстяк везёт — вообще не ребёнок. Какой-то хрен безногий, хребет из мяса торчит. «Фу, мерзость. Но, жалко его. Сложно без ног», — подумал Синичкин. Другой шёл с дырой в голове, да ещё распоротый, с пустым животом. «Буэ, гадость какая. Но без внутренностей тяжело, это через вену питать его будут раствором. Бедолага.» Бледные. Голые. Странные. Страшные. Медленно брели со стороны морга. За ними патологоанатом. «Да это же…»
— Что, ковидные сбежали? — догадался Синичкин. — Поэтому близко подходить нельзя?
Таня нервно захихикала. Андрей хмыкнул.
— Мёртвые они.
— Это как это — мёртвые? Что-то не похожи. Мёртвые так просто не разгуливают, лежат себе, проблем не создают. Они спокойные, не хотят ничего — ни по улицам ходить, ни людей зазря пугать. Мёртвые — мёртвые!
— Вы это мне рассказываете?
Неожиданно, как вкопанная встала вся процессия мертвецов. Живые тоже встали поодаль в ожидании. Андрей продолжил:
— Вот видео, как они вставали. Посмотрите, раз не верите.
Пока Синичкин отвлекался телефоном и молчал, Таня спросила:
— Андрей, ну есть хоть какие-то догадки, что происходит? Почему они ожили? Зачем ведут себя так? Почему пахнут так непривычно…ну, приятно? Куда вообще они…
— Подожди — пахнут? Как пахнут?
— Совсем не так как должны. Не ты один мёртвые тела нюхал, знаешь ли.
Если бы Таня не заговорила сейчас о запахах, то Андрей и не обратил на это внимание. Теперь же вспомнил одну странность — когда он снимал видео в «холодильнике», то привычных ему запахов тел не чувствовал. Они не пахли ни хорошо, ни плохо — просто не пахли и всё.
— И что ты чувствуешь?
— Так сразу не объяснить… Я в детстве была в летнем лагере на море, там на пляже точно так же пахло — нагретыми солёными камнями. Ещё горячим ржавым металлом с пирса. Совсем немного тиной. Загорелой кожей. Там меня впервые мальчик поцеловал. С подружками ещё два года после переписывалась. Настоящее детское счастье…
— Ого. А у меня ничего такого.
— Это ты привык просто. Так что нам дальше делать, как считаешь?
— Тань… Тебе на дежурство не пора?
— Избавиться от меня хочешь?
— Нет. Ты устала. Перенервничала. Тебя больные ждут.
— Ну, знаешь ли! Ну ты и… — невнятным дёрганым жестом Таня обвела пространство, стиснула кулаки, развернулась и пошла.
Пару раз она оглянулась в сомнениях, а после её белый халат растворился в яркости больничного холла.
Андрей вздохнул с облегчением. Потом обернулся к Синичкину, тот уже досмотрел видео и с интересом слушал их с Таней частный разговор. Андрей подошёл к нему, забрал свой телефон.
— Павел Юрьевич… — доктор хотел даже доверительно дотронуться до плеча охранника, но в последний момент рука отдёрнулась как будто сама.
— Пал… Это… Помогите мне.
— Помочь? С ними?
— Да. Я при Татьяне не хотел говорить. Если завтра вон того, без кишечника, назад не притащу, утром родне не сдам, то меня, наверное, того. Самого убьют. Или покалечат.
— Это те, что на чёрном крузаке к тебе приезжали, что ль? — догадался Синичкин.
Андрей кивнул.
— А, крутые пацаны. Я их даже без пропуска на территорию пустил. И номер твой дал. Чего тебя передёрнуло?
— Ничего…
— Слушай, ну давай, конечно! Порешаем твой вопросик, чё. На работе скучно, а тут вон — событие!
Доктор и охранник посмотрели на застывшую группу бывших людей.
— Мда… Помогу… Только как?
В это время мертвецы зашевелились. Будто по команде повернули головы направо, постояли так немного и снова пошли, сменив начальное направление.
— Равнение на пра-во! Шагом марш! — заулыбался Синичкин.
— Уходят, Пал Юрич! Уйдут же! — схватился за голову Андрей. — Живее, шуганите их!
— Чего-о-о? Сам шугани! У меня из оружия фонарь только! А если кусаться начнут? Пошли, пошли, давай! Действуй за ними!
С территории больницы вышли две группы. Одна шагала уверенно, построившись в строгую колонну. Другая преследовала первую, растерянно и в беспорядке. Первая двигалась в полной тишине, вторая — наоборот.
— Андрей, слушай, а ты куда ноги дел?
— Чьи?
— Ну, вон того, наездника.
— В морге, в холодильнике.
— А чего он их с собой не
