Изумрудное кольцо - Михаил Васильченко

Вышел третий:

— У царевны на правой ноге шесть пальцев.

— Сослать его в Сибирь, чтобы не клеветал на цареву дочку! — приказал царь.

После того никто не решался угадывать.

Тогда вышел вперед Степанушка. А барин у него за спиной стоит, не отходит. И сказал Степан:

— Я знаю царевнину примету.

Все глянули, да так и ахнули. Пастух какой-то. На ногах лапти, а тоже свататься пришел!

Царь покосился и промолвил:

— Ну, Что ж, говори.

Степанушка говорит:

— У ней на голове, на самой макушке, золотая воло…

А барин сзади как крикнет:

— … синка! Это я первый сказал!

Царь поглядел на барина, видит — одет богато. «Ну, — думает, — лучше за богатого отдам, чем за оборванца». И говорит царь, обернувшись к барину:

— Твоя правда, добрый человек. Ты угадал моей дочки примету, бери ее себе в жены.

Но Степан уже тут как тут:

— Позволь, царь-государь, это я первый примету угадал. Спроси у людей, все подтвердят, что я первый про волосинку сказал!

Тут все кругом зашумели. Одни кричат:

— Степан первый сказал!

Другие кричат:

— Нет, барин первый!

Задумался царь: что ж ему делать, как бы от Степана избавиться и дочку за барина выдать? И решил царь так: пусть пойдет царевна в сад гулять со Степаном и с барином. Кто ей больше понравится, тот и будет ее мужем.

Пошел Степанушка в степь, сел при дороге и закручинился:

— Не захочет царевна со мной, оборванцем, по саду ходить.

— А может, и захочет, — сказал чей-то тонкий голос.

Посмотрел Степанушка вокруг себя — никого. Думал, послышалось. Вдруг видит — на лапте жук-навозник сидит.

— Не горюй, Степанушка, не кручинься. Захочет царевна с тобой гулять, вот увидишь. Приходи в сад, не робей.

Вечером приходит Степан в царский сад, а барин уже там в самой лучшей одежде, в шелках и в бархате, по дорожкам гуляет. И не чует он, что жук-навозник ему полные карманы навоза натаскал, и дух от барина нехороший идет.

Пришла царевна в сад, подошел к ней барин, хотел за руку взять, а она, как почуяла запах навоза, зажала нос платочком — и бегом от него к Степанушке.

Увидал это царь, потемнел лицом и опять говорит:

— Это испытание не в счет. Приходите завтра оба на бал. С кем из вас царевна захочет танцевать, тот и будет ее мужем.

— Ладно!

Пошел Степанушка в степь, сел при дороге, запечалился:

— Не захочет царевна со мной, чурбаном, танцевать.

— А может, и захочет, — сказал чей-то тоненький голосок.

Поглядел Степан под ноги и увидел мышку-норушку.

— Не горюй, Степанушка. Сделаем так, что царевна с барином танцевать не захочет. Приходи на бал, не смущайся.

Пришел Степан на бал, а барин уже там в новой одежде — серебром-золотом обшит. И не знает барин, что мышка все нитки на одежде понадкусывала, так что они еле держатся.

Заиграла музыка, взял барин царевну за руку, пошел танцевать. Не прошел и круга, как вся одежда на нем затрещала и начала сваливаться. Спал кафтан, спали штаны, и барин с позором убежал с бала.

Вышел тогда Степанушка в круг и как пошел плясать да притоптывать — так на него все и загляделись.

Царь сидит темней самой темной тучи. Зовет к себе Степана:

— Вот тебе, добрый молодец, последнее испытание: раз ты такой храбрый, переночуй одну ночь в клетке с моим медведем. Если выполнишь это, значит, будет царевна твоей женой. Даю тебе верное царское слово.

— Ладно, — говорит Степанушка, — это нам не страшно.

Положил Степан в один карман орехи, колбасу, бритву, а в другой — кремушки, веревку и железное кольцо с цепью. Пришел вечерком к царскому медведю, вошел к нему в клетку, сел в углу и начал орешки грызть.

Медведь смотрел-смотрел и спрашивает:

— Эй, Степан, что ты ешь?

— Орешки.

— Дай и мне.

Степан кинул ему кремушки.

Медведь грыз-грыз — только зубы изломал.

— Тьфу, — говорит, — ну и зубы же у тебя, Степан!

Степан молчит. Достал колбасу, начал есть. Медведь потянул носом и спрашивает:

— Скажи, Степанушка, что ты ешь?

— Колбаску.

— Дай и мне.

Степан кинул ему веревку. Медведь жевал-жевал, чуть не подавился.

— Тьфу, — говорит, — ну и челюсти у тебя, Степанушка!

Степан молчит. Достал бритву, начал бриться. Медведь смотрел-смотрел:

— Что ты, Степа, делаешь?

— Бреюсь.

— Побрей и меня.

— Нельзя, Михаил Топтыгович. У тебя шерсть чересчур густая.

— Ну, Степанушка, ну, пожалуйста, я тебе что хочешь сделаю.

— Ну, ладно. Беги тогда в лес, неси самое большое бревно.

Медведь принес бревно больше себя самого.

— Ну-ка, Миша, расколи бревно.

Медведь расколол.

— Клади туда, Мишенька, лапы.

Медведь положил.

— Ну-ка, засунь лапы поглубже.

Медведь засунул.

— Ну-ка, попробуй выдерни.

Медведь подергал — не выдергиваются.

Тогда взял Степан кольцо, вдел медведю в нос, привязал цепь к столбу, а сам лег спать.

Медведь ревет, хочет лапы из бревна вырвать — дёрг-дёрг, а бревно крепко держит, не выпускает. И взмолился тогда медведь:

— Отпусти, Степанушка, смилуйся, буду тебе на всю жизнь меньшим братом, буду тебе служить и защищать тебя.

— Ладно, — сказал Степан, — так и быть, пожалею тебя, Михаил Топтыгович!

Выпустил Степан медведя из бревна, а кольцо в носу оставил.

— Ну, брат меньшой, сторожи меня, а я спать буду.

Заснул Степан, а медведь стоит всю ночь у дверей, сторожит.

Утром приходит царь, хочет в клетку войти, а медведь на него рычит, не пускает.

— Ты что, Мишка, белены объелся? Ведь это я — царь. Пусти меня.

— Не пущу! Старший брат никого пускать не велел.

— Ах ты, болван! Пусти сию же минуту!

— Не пущу! Старший брат крепко спит и будить себя не велел.

— А кто же твой старший брат, что ты его так боишься?

— Степанушкой его звать. Умней и сильней его нет на земле никого.

Испугался царь, убежал во дворец, собрал министров, стал совет держать: как быть, отдавать дочь за Степана или не отдавать?

В ту пору сама царевна прибежала к Степану в клетку, а за ней вприпрыжку прискакали все три свинки — медная, серебряная и золотая.

Кинулась царевна к Степану:

— Ой, Степанушка, увези меня отсюда скорей. Надоело мне батюшкиного согласия дожидаться, царским прихотям потакать. Хочу быть твоей верной женой!

— Ладно, — сказал Степан, — а корону царскую оставить не пожалеешь?

— Не пожалею.

— А в лаптях ходить не побоишься?

— Не побоюсь.

— А свиней пасти сумеешь?

— Сумею.

— Ну что ж, поедем тогда в мою хату.

Подкатила тут к ним золотая карета, сели в нее Степан с царевною, взяли с собой своих верных друзей — мышку-норушку и жука-навозника. Михайло Топтыгович сел за кучера, а свинки стали сзади, на запятках.

Эх, как рявкнул Михайло Топтыгович, как рванули добрые кони, как понеслись, только пыль столбом закрутилась!

А царь с министрами и до сей поры совещаются — отдавать за Степана царевну или не отдавать?

Пан и полупан

Жили в одном селе два брата — Ефим и Василий. Братья-то братья, а жили по-разному. Ефим — богато, а Василий — бедно. Затеял однажды Ефим свадьбу, а Василия не позвал. Но Василий сам явился, незваный. Вошел в хату и сел за стол с краю.

Начал Ефим гостей вином обносить, увидал Василия, не дошел до него и назад повернул. Василий подумал, что брат его не заметил, пересел на другой конец стола. И опять понес Ефим чашу с вином и опять повернул обратно, не дойдя до Василия.

Пошел тогда Василий за ним следом, потянул за рукав и говорит:

— Что же ты, Ефимушка, брата родного не признаешь?

Повернулся к нему Ефим, осерчал, даже ногой топнул:

— Не стой в моей хате, рвань! Иди туда, куда Макар телят не гонял.

Пришел Василий домой, наложил в суму сухарей и пошел по дороге через степь. Шел, шел, видит — пастух стадо пасет.

— Здорово, пастушок!

— Здорово, человек прохожий!

— Скажи, пастушок, как тебя звать?

— Макаром.

— Ага, Макар, тебя-то мне и надо. Скажи, Макар, где тот край, куда ты телят не гонял?

— Вон там, за тем лесочком, есть такое болото — пешком не пройдешь, верхом не проедешь. Вот туда я отроду телят не гонял.

— Спасибо тебе, Макарушка, за указ.

Поклонился Василий Макару и пошел через лес к болоту. Вышел и видит — правда, пешком не пройдешь, верхом не проедешь. Ступил Василий левой ногой — вязнет. Ступил правой — вязнет. Разозлился тогда Василий и пошел обеими ногами по болоту скакать. Доскакал до середины и увидел избушку. Вошел Василий, вытер ноги о порог и видит — сидит на печи старая-престарая старушка, глаз за бровями не видно.