Враг навсегда - Роза Ветрова

Они весело ржут, привлекая внимание других одноклассников к нашей перепалке. Учитель географии, отвернувшись от класса, рисует схематически материки и не слышит.

— Сдался мне твой крем за тысячу фунтов. Лучше бы деньги собачьему приюту пожертвовала, тебе он все равно уже не поможет, — съязвила я, не выдержав.

— Пфф, смешно. Обхохочешься. Тебе о таком только мечтать, нищебродка, — фыркнула Соня.

А вот Эмили уже смотрит опасным взглядом. Я приказываю себе остановиться.

— Ты что?! Она же теперь такая богаааатая.

— Классно смотришься в Роллс Ройсе, — на красивом лице Торнхилла появилась ядовитая усмешка. Он лениво изогнул бровь, неожиданно повернувшись ко мне.

А вот и главный шакал проснулся. А я уж было заволновалась, куда он запропастился, и кто этот молчаливый задумчивый парень вместо него.

Все начинают хохотать, хотя, казалось бы, что смешного в этой фразе?

Но она с подоплекой. Ведь весь класс помнит, как в прошлом году этот придурок засунул меня в багажник и закрыл там, обмотав запястья и лодыжки малярным скотчем, спертым со стола миссис Клерман. Рот мне тоже заклеил. Подошедшему водителю (наверное, сам же куда-то и слил его на пять минут) сказал, что я уже уехала. Тот и поверил, отправившись домой.

Беднягу чуть сердечный приступ в дороге не схватил, когда я освободилась от скотча и заорала в багажнике.

Торнхилл идиот. У меня тогда начался самый страшный в моей жизни приступ паники. Я боялась закрытых пространств. Я вообще много чего боялась. Просто кладезь комплексов для потирающего руки психолога. Ходячее пособие. После этого случая я возненавидела павлина еще сильнее.

На переменах Эмили то и дело виснет на нем, они постоянно целуются. Или сидит на его коленях перед партой, он ее поглаживает. Меня же от одного их вида тошнит.

— Торнхилл, Эванс, ну сколько можно? — учитель физики сделал им замечание, но они его нагло проигнорировали. — Нет, это уму непостижимо. Как вы смеете игнорировать замечание учителя?!

Они недовольно отклеились друг от друга чуть ли не с причмокивающим звуком. Эмили отошла от Алекса, корча рожицы за спиной учителя. А Торнхилл стоял со скучающим видом, равнодушно выслушивая речь учителя.

Мне было его жаль. Учителя физики, конечно же! Не о Торнхилле же я говорю, в самом деле.

Из-за толстых очков и единственного серого костюма он постоянно был объектом насмешек учеников. Однажды они взяли и на Пасхальный понедельник подарили ему новый костюм. По-моему, это было слишком. Он так покраснел, выглядел растерянно. Но выдержал тот эпизод достойно. Поблагодарил за костюм, но сказал, что как наш наставник не может принять такой подарок. К тому же, баснословно дорогой.

— Да это не Армани, мистер Ковальчик. Но неплохой костюм на смену, — Эмили и там была на передовой. — Нам это ничего не стоило.

Намекнула, что он даже дешевый костюм себе не может купить.

— Спасибо, ребята. Но не могу.

— Я думал им прилично платят, — протянул Оскар Янг, когда смутившийся мистер Ковальчик ушел. Все стояли посмеивались.

— Так и есть. Мне отец говорил. Жлобится Ковальчик походу.

— Может, откладывает на что-то?

— И прямо ну никак не может купить себе костюм? — скептически фыркнула Эмили. — Позорище сплошное. А еще говорят элитная школа.

Королевская школа Рочестера, расположенная на юге Англии в графстве Кент, и правда, считается элитной, а вот само здание жутко старое. Школа-пансион входит в десятку самых древних школ Англии с присущими таким пансионам традициями. С тех пор, как король Генри Восьмой возобновил деятельность школы в 1541 году, она больше никогда не закрывала свои двери. Ну и ремонта, наверное, с тех же времен не знала.

Иногда у меня было ощущение, что мы живем в монастыре. Холодные каменные стены не казались уютными, наоборот. В вечно тусклых помещениях кампуса перемещаться было даже страшновато. Склеп, а не школа.

И здесь вечная холодрыга по вечерам, даже в сентябре. Из душевой по комнатам мы обычно бегом бежим, роняя тапки.

Последним уроком на сегодня была физкультура, и я выдохнула с облегчением. Хоть английский я уже давно знаю в совершенстве, а все же, порой, тот или иной материал ставил меня в ступор.

То ли дело физкультура, когда от твоего мозга требуется только одно — отдыхать. Из-за того, что я состояла в местной команде по легкой атлетике и регулярно приносила медали, учитель физкультуры меня очень любил.

А я просто всю жизнь любила бегать. Этому я научилась с детства. Убегать.

После уроков все ученики занимались в разных кружках. Конный спорт, плавание, футбол, сквош, теннис, регби, гольф, и так далее. Список огромен.

Я радовалась, что мое увлечение не требовало много финансовых вложений. У меня и кроссовки были самые дешевые, однако, это не мешало мне занимать призовые места. А самое главное, на атлетике почти никого не было из нашего класса. Только я и Таня.

Таня на самом деле американка, русских корней у нее нет и в помине. Просто ее родителям понравилось это имя, кстати, не такое уж и редкое в Америке. Одноклассница со мной не разговаривала, но и не пакостила, когда была одна, без группы поддержки. Меня это более, чем устраивало.

— Эй, Ди, ты, и впрямь, растолстела, — Соня швырнула в меня кроссовком. Он не больно ударил меня по плечу, но как всегда было неприятно.

Девчонки ехидно посмотрели на меня, а я промолчала. Слишком хорошо усвоила правила.

Не вылезать, когда их слишком много. Не вылезать, когда вокруг нет взрослых. Не вылезать, когда ты заперт с ними в замкнутом пространстве.

У Сони тяжелая рука, и ее удар мне не удастся выдержать, особенно если Ванесса и Мэриэнн будут держать меня в четыре руки. Знаем, проходили. Тоналка, к тому же закончилась, и синяки потом ничем не спрятать.

Поэтому, когда все девочки вышли из раздевалки, по очереди раздавая мне тумаков — я промолчала, пытаясь устоять на месте и пряча горящее лицо под волосами. Да. Стыдно и позорно промолчала, проглотив очередное унижение. Вот моя нездоровая реальность.

— Это тебе за комментарий о моем лице, — Соня