Сволочи - Владимир Кунин

...где Котя-художник и блатной Лаврик откуда-то сверху доставали ящики с лендлизовскими американскими консервами.

— Менты!!! — закричал Тяпа.

Первым от секундного шока очнулся Лаврик:

— Не бзди горохом! Мы — «малолетки», статья за нас!..

Котя схватил кусок толстой доски, которой изнутри запирали ворота, спрятался у самого входа за пустую деревянную тару, крикнул оттуда:

— Как войдут, одного я вырублю, а вы сквозите!.. — Глянул на слуховое окно в потолке у самого штабеля коробок с консервами: — А я по крыше уйду... Заныкайтесь пока за мешками с пшеном!

— А где пшено? — растерялся Тяпа.

Лаврик затолкал Тяпу за мешки, отбросил финский нож, а короткую стальную тяжелую «фомку» спрятал в рукав пиджака...

НОЧЬ. СЛАБО ОСВЕЩЕННАЯ ТЕРРИТОРИЯ ПРОДСКЛАДА

Милиция с разных сторон окружает складской барак.

Один уже на крыше — у слухового окна, второй остался стоять напротив ворот — чтобы никто не выскочил...

Лейтенант в кепочке, с наганом в руке, молча, жестом, посылает на склад старшину-казаха и колчерукого паренька, а сам...

...склоняется над телом сторожа — жив тот еще или уже нет?

ВНУТРИ СКЛАДА...

У взломанных ворот товарные весы, столик с документацией... Осторожно входят старшина-казах и колчерукий паренек. За ними, вытирая руки от крови сторожа, в проеме у пирамиды с пустой тарой проходит и останавливается лейтенант, спрашивает:

— Что, фронтовички, очко играет? — И кричит в темноту: — Выходи с поднятыми руками!!! Стреляю без предупреждения!..

Котька-художник взмахивает короткой толстой доской и сильно бьет лейтенанта по затылку, а сам, словно обезьяна, в мгновение ока взлетает по консервным коробкам к слуховому окну в потолке, ведущему на крышу склада...

Лейтенант падает, наган вылетает из его руки, стремительно скользит по полу и, вертясь волчком между мешками с пшеном, попадает прямо в руки маленькому Тяпе!..

...как только Котькина голова показывается в слуховом окне на крыше, его тут же за шиворот перехватывает сотрудник милиции и не раздумывая ударяет рукояткой нагана по голове! А потом вытаскивает на крышу уже бесчувственное тело Котьки-художника...

— Порядок! — кричит милиционер с крыши. — Один есть!..

Старшина-казах поднимает ствол автомата, короткой очередью прошивает мешки с пшеном:

— Выходи кара-курты сраны!!! Счас беш-бармак из всех сделаю!

Лаврик выходит из-за мешков с поднятыми руками. В правой руке у него кепочка-«восьмиклинка»...

Маленький Тяпа тоже вроде бы начинает приподниматься... Белобрысый паренек с медалью «За отвагу» видит детскую Тяпину физиономию, испуганно кричит старшине:

— Не стреляй, Тлеухан!.. Это дети! Дети, старшина!!!

Но тут Лаврик неожиданно отбрасывает кепку, под которой в руке у него оказывается короткая тяжелая «фомка». Лаврик резко и сильно кидает «фомку», и та попадает прямо в голову...

...гиганту-казаху, старшине с осколком под самым сердцем...

Падая, старшина нажимает на спусковой крючок автомата, и его предсмертная очередь в клочья разносит тело пятнадцатилетнего уркагана-убийцы Лаврика, отбрасывая его на простреленные мешки...

А Тяпа встает из-за мешков и наставляет лейтенантский наган на колчерукого паренька-фронтовика. Силится нажать на курок...

Но тугой самовзвод нагана не поддается маленькому Тяпе!

— Стой! Стой!.. — кричит колчерукий Тяпе. — Положи, дурила!.. Он же выстрелить может!.. Брось его, пацанчик...

Но Тяпа помогает себе второй рукой и умудряется нажать курок!

Гремит одиночный выстрел, пуля попадает в грудь колчерукого паренька с медалью «За отвагу».

Он опускается на колени, захлебывается кровью и шепчет:

— Что же вы делаете, пацаны?.. Что же вы делаете, сволочи?!

КАМЕРА ПРЕДВАРИТЕЛЬНОГО ЗАКЛЮЧЕНИЯ

Помещение полуподвальное. Потолок низкий. Под потолком небольшое окошечко с толстой железной решеткой. Стекло грязное, пыльное.

Уличная мостовая режет окошко камеры пополам: в верхней половине окна идут ноги прохожих. Видно их всего по щиколотку...

Вот прошлепали разбитые армейские ботинки «ГД» — говнодавы...

...быстро пробежали женские туфельки на высоком каблуке...

...прошагали начищенные хромовые офицерские сапоги...

...полуботинки на босу ногу, а навстречу им раздолбанные сандалии с рваными носками и грязными пальцами прошлепали в другую сторону...

...самодельные казахские степные обувки из сыромятной кожи...

...женские босоножки на деревянной толстой подошве...

...в ногу прошли две пары кирзовых солдатских сапог...

Весь этот парад обуви сорок третьего года с тоской принимает маленький Тяпа — Валентин Сергеевич Тяпкин — тринадцатилетний «форточник» и убийца...

В пятнадцатиметровой камере двухъярусные деревянные нары. Маются в камере человек восемь — десять. Одни малолетки.

По внешнему краю нары окантованы толстым металлическим «уголком».

На верхних нарах, лицом к камере, ногами к стене, лежит Котя-художник с перевязанной головой и об металлический край нар сосредоточенно затачивает черенок ложки до бритвенной остроты...

Котя-художник — «кликуха». Или — «погоняло». По многочисленным протоколам «приводов» и по нынешнему уголовному делу, он — Константин Аркадьевич Чернов, бывший ученик средней художественной школы при ленинградской Академии художеств. Вор смелый, опытный и очень авторитетный. Несмотря на свои четырнадцать...

Два пацана в глубине нижних нар играют в «двадцать одно» без карт. На пальцах.

Кто-то спит... Кто-то всхлипывает в подушку, набитую соломой.

Один мочится в парашу...

Еще один поет «Тюрьму Таганскую...», а его приятель записывает слова песни огрызком карандаша на клочке бумаги. Торопится, не успевает, переспрашивает:

— Как, как?..

— «...все ночи, полные огня...»

— Ага... — записывает. — Дальше!

— «Тюрьма Таганская, зачем сгубила ты меня?..»

— Ну, бля!.. Медленнее пой! Видишь, не успеваю?!

Костя Чернов усмехается на верхних нарах, затачивает ложку.

КОРИДОР СЛЕДСТВЕННОГО ИЗОЛЯТОРА

Два конвоира ведут двух великовозрастных парней. Их останавливает встречный капитан:

— Осадчий, Рыскулов! Вы куда этих гастролеров ведете?

— В седьмую, товарищ капитан!

— Чего, совсем охренели?! Там же одни малолетки!..

Парни весело переглянулись. Один подмигнул другому.

— Товарищ майор Сапаргалиев приказали, — говорит Осадчий.

— Взрослы камеры — местов нету, — добавляет Рыскулов.

КАМЕРА ПРЕДВАРИТЕЛЬНОГО ЗАКЛЮЧЕНИЯ

Скрипит дверной засов, поворачивается ключ в замке. Котя-художник молниеносно прячет ложку с заточенным черенком. Тяпа отрывается от созерцания уличных ног, поворачивается...

Всхлипывающий пацан испуганно будит спящего. Все настораживаются. Открывается дверь камеры.

— Заходи! — командует Рыскулов.

Двое великовозрастных входят в камеру малолеток.

Дверь закрывается. Слышен засов, слышен поворот ключа...

— Тэ-э-экс... — протягивает Первый взрослый парень и внимательно разглядывает своих новых сокамерников.

Второй тут же берет за ноги лежащего на нижних нарах пацана и сдергивает его на пол. Потом второго — того, который плакал.

— Не по чину место занимаете, малыши! — улыбается Первый.

— К парашке, к парашке... — говорит Второй. Первый садится на нижние нары, точно под лежащим на верхних Котей-художником...

— Бугор в камере есть? — спрашивает он.

— Нету... — растерянно говорит один из пацанов.

— Врешь, есть! — уверенно говорит Первый.

— Кто?.. — удивленно спрашивает Тяпа и оглядывается.

— Я! — отвечает Первый.

Он оглядывает Тяпу с головы до ног и говорит корешу:

— А не поставить ли нам этого маленького штымпа на усиленное питание?

Второй смотрит на Тяпу, весело говорит:

— Точняк! — И к Тяпе: — Тебя как звать-то, сявочка?

— Тяпа...

— Это — кликуха. А в протоколе?

— Тяпкин Валентин Петрович.

Первый заржал:

— Вот ты у нас и будешь не Валентин, а Валентина!.. Валюшка ты наша... Сейчас ты у нас, как киска, сосать будешь!..

— Чего «сосать»? — не понял Тяпа.

Двое парней зашлись в хохоте! Даже не заметили, как медленно стали слезать с нар остальные пацаны...

— Пиписечки наши сосать будешь, — объяснил Первый Тяпе. — А потом мы тебя в очко отшворим...

— Поставим в очередь и так аккуратненько каждую ночь харить в жопочку тебя будем. Теперь понял? — ласково сказал Второй.

Первый, сидящий под Костей Черновым, под Котей-художником, сладко потянулся, сказал напарнику:

— Ну-ка, стань к двери, перекрой глазок... Сейчас мы один тренировочный отсосик замостырим.

Второй парень перекрыл собой дверной глазок, а Первый, не вставая, стал расстегивать пуговицы на ширинке, приговаривая: