Дела забытые - Наталья Никольская

– Знаю, знаю, он у нас один там лежит, – устало ответила она, проходя в ординаторскую и снимая с головы шапочку. По плечам рассыпались длинные, густые черные волосы, завитые на концах. Женщина повернулась ко мне. Лицо у нее было бледное, с темными кругами под глазами. – Что вы хотели?

Видно, ей с утра мотают нервы всякими проверками.

– Я хотела узнать, как его здоровье? На что можно рассчитывать?

– Милая девушка, – закуривая сигарету и выпуская длинную струю дыма, проговорила женщина. – Ничего определенного сказать не могу. Операция прошла успешно. Но в коме может пробыть долго. Очень долго. Пока все.

Это я уже и сама знала.

– Но… Когда можно будет его увидеть?

– Пока нельзя. Как можно будет – скажу.

– До свидания… – тихо ответила я и вышла из ординаторской.

Пошла к лестнице и стала спускаться вниз, на ходу снимая халат и натягивая куртку, которую до этого держала перекинутой через левую руку.

Поежившись от холодного ветра, сразу забравшегося под куртку, я побежала к машине. Нужно поехать к Ольге, рассказать ей обо всем… Она же даже не знает, что Жора в больнице. Теперь мне нужна помощь сестры.

Ольга была дома. Но в этом я убедилась только после того, как, позвонив три раза и не добившись результата, открыла дверь своим ключом. Сестра сидела на диване, ноги ее были закутаны пледом, на носу очки. Она пялилась в экран телевизора, на котором, заламывая руки, страстно объяснялась в любви пышночубому черноволосому красавцу какая-то худенькая мексиканка. Красавец явно страдал, но не от любви. По выражению его глаз я поняла, что ему сейчас больше всего на свете хочется пожрать чего-нибудь, а тут приходится выслушивать откровения этой красотки. Взгляд его был тосклив.

Ольга сидела, погруженная в экранные страсти и даже не видела, как я вошла. Рот сестры был полуоткрыт. Рядом с Ольгой на тумбочке стоял стакан с вином.

Я выразительно постучала ключами об дверной косяк. Никакой реакции.

– Тук-тук, – громко проговорила я.

Ольга зашевелила губами. Красавец мучился на экране. Потом вяло что-то вымолвил. Ольга сокрушенно покачала головой, схватила с тумбочки стаканчик и отпила немного. В это время мимо парочки на экране прошла девушка с корзинкой бананов. Красавчик оживился и стал смотреть ей вслед. Ольга застонала.

Тут я не выдержала и довольно бесцеремонно постучала по ее голове. Несильно, конечно.

Ольга сразу же встрепенулась, испуганно ойкнув и натянув плед до подбородка.

– Ах, Полина, это ты! – облегченно проговорила она. – А я уж думала… Ну что же ты меня так пугаешь? Вечно шуточки у тебя дурацкие!

– Оля, мне нужно с тобой серьезно поговорить, – начала я, убирая ключи.

– Я сейчас никак не могу. Тут очень интересный… Ах! – всплеснула она руками.

Я повернула голову к телевизору. Красавчик, отчаявшись дождаться сытного обеда, решил хоть в чем-то взять реванш, и теперь яростно впился в губы девушки. Та была счастлива. Не зря столько говорила.

– Ты лучше сядь, Полина, давай вместе посмотрим… – предложила Ольга, – недолго осталось…

Я вздохнула, не став принимать предложение сестры. Ольга этого даже не заметила.

Пока она сидела, как зачарованная, я решила пройтись по квартире и посмотреть, что в ней творится. Начала я с кухни. В ней, надо сказать, творилось нечто невообразимое. Гора посуды в раковине меня не удивила – к этому я давно привыкла. На столе же почему-то лежал Ольгин зимний сапог. С оторванной подошвой. И еще куча каких-то маленьких кисточек, палочек и щепочек. Кроме того, на плите захлебывался последними кипящими брызгами чайник. Я быстро подскочила к нему и выключила газ. Приоткрыв крышку, я убедилась, что воды в нем на донышке. Еще немного – и в квартире был бы пожар.

В холодильнике было пусто и уныло, как в пустыне в знойный день… Единственным съедобным предметом была половинка соленого огурца, показавшаяся мне миражом. Господи, чем же Ольга здесь питается? А дети?

Перешагивая через большую лужу какой-то темной жидкости на полу, я хотела пройти к окну.

Чувствуя, что сейчас потеряю над собой контроль от злости, я опустилась на табуретку и закурила. Сигарета истлела за полминуты. За это время я успела немного успокоить себя и приготовилась к серьезной промывке мозгов своей сестре.

Я уже хотела встать и двинуться в зал, как почувствовала, что не могу подняться. Я дернулась, но брюки мои крепко держала какая-то сила. Я просунула руку и осторожно попыталась проверить, что там такое? Почувствовала на руках что-то липкое…

– О… Ольга! – холодея от ярости и уже догадываясь, что произошло, заорала я.

Сестра, как это ни странно, прилетела сразу же.

– Что случилось? – тоненьким голоском спросила она удивленно.

Я дергалась на стуле, как от электрошока.

– Ч… Что это? Что все это значит?

– Что? – не поняла Ольга.

– Почему я сажусь на твой стул и приклеиваюсь, мать твою растак!?!

– Ах, это, – облегченно проговорила Ольга, поправляя очки, – это новый суперклей. Понимаешь, я хотела подклеить свои сапоги… Вернее, один сапог. Зима же скоро… Вот… В общем, у меня ничего не получилось.

– Это я вижу, – усмехнулась я, трясясь тем не менее от злости, – зато я приклеилась великолепно! А почему же ты ничего не убрала после своей замечательной деятельности?

– Так фильм же начался, – удивляясь моей непонятливости, ответила Ольга.

– Подай мне мокрую тряпку! – потребовала я. – Я не могу подняться!

Конечно, подняться я бы смогла – не настолько этот клей был «супер», – но тогда я непременно порвала бы брюки, а они, между прочим, очень дорогие! Но Ольге этого, конечно, не понять.

– Водой хочешь? – осведомилась Ольга и тут же махнула рукой:

– Бесполезно! Я рукой в него влезла, так потом отмыть не могла. Пальцы словно корочкой покрылись. Сегодня еле-еле отдраила.

– Погоди, погоди… Сегодня? А когда же испачкала?

– Позавчера!

– Так что, этот бардак продолжается у тебя с позавчерашнего дня?

– Да, а что? – наивно ответила Ольга и огляделась, – почему бардак? Нормальная рабочая обстановка!

– А дети где? – мрачно спросила я.

– Их Кирилл забрал. А мне что одной? Я даже и не готовлю ничего. Для одной же не хочется готовить, правда?

– Да тебе ни для кого ничего не хочется! – взвыла я, отчаявшись отодраться от табуретки. – Ты лентяйка!

Мне захотелось стукнуть Ольгу, но я не могла до нее дотянуться.

– Попрошу меня не оскорблять! – выпрямилась Ольга. – Я не лентяйка! Просто у меня сейчас настроение такое… Лирическое!

После этого желание дать ей в глаз пересилило разум. Я резко дернулась, в брюках что-то хрупнуло, я замахнулась…

Ольга взвизгнула, хотя я просто легонько шлепнула ее по плечу, и отскочив, плюхнулась на пол. Прямо в большую лужу непонятной темной жидкости, которая оказалась вишневым компотом.

– А-а-ай! – завопила Ольга. – Что ты наделала?

– А ты что? – зло ответила я, пытаясь повернуться и посмотреть, во что превратились мои брюки сзади. К счастью, они не порвались, и ткань не висела клочками, как я того ожидала.

Ольга, кряхтя, поднялась с пола, ухватившись за ножку стола и, плача, поплелась в ванную. Вышла она оттуда надутая и сразу направилась в комнату, игнорируя меня. Надето на ней было какое-то подобие рубища.

Я заглянула в ванную. Одежда, подпорченная компотиком, валялась в тазу. Ольга ее даже не замочила. Я залила одежду водой, засыпала порошком и прошла к сестре. Та сидела, поджав губы, и тянула из стакана вино с таким видом, словно это был божественный коктейль.

У халата в цветочек, который Ольга напялила на себя, была только одна пуговица. Верхняя. Дальше халат распахивался, обнажая Ольгины прелести. На животе он был засален так, что все цветочки были надежно скрыты.

– Что это на тебе? – спросила я.

– А что? – поднялась Ольга, запахивая халат. – Домашняя одежда!

– Да у тебя половая тряпка чище! – простонала я.

– Так это же домашняя одежда! – снова повторила сестра. – К тому же, я одна дома.

– Понятно, меня ты, конечно, за человека не считаешь! А потом удивляешься, почему с тобой не живет Кирилл!

– А почему же с тобой, с такой чистюлей, не живет Жора? – вкрадчиво спросила поганка-Ольга.

Я раскрыла было рот, чтобы доходчиво объяснить этой балбеске, что это не Жора не живет со мной, а я с ним. Существенная разница, между прочим! Но тут вспомнила, зачем я, собственно, приехала к сестре. Господи, Жора лежит в больнице, он при смерти, я ничего не делаю для того, чтобы найти того, кто на него покушался, а уже больше получаса занимаюсь всякими глупостями! И все из-за Ольги!

– Оля, – сразу посерьезнев, сказала я. – Я, собственно, по поводу Жоры и приехала. Ты знаешь, случилось большое несчастье…