Шесть высочеств и одна ассара - Екатерина Александровна Боброва
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Юля придвинула голову ближе к Совенку, и тот ощупал ее своими пальчиками. Потом обхватил свою. Задумался.
– Знаешь, что там у тебя внутри?
– Мозги, – проворчал малыш, явно вспомнив что-то неприятное.
– Ничего удивительного, что ты не можешь понять все, что делают взрослые. Вот когда твой мозг дорастет до нужного размера, ты станешь самым умным на свете, если не будешь лениться, конечно.
И она потрепала Совенка по жестким волосам.
– Уверена, твоя семья волнуется.
Совенок глубоко задумался, забыв про блины и какао.
– Ты не можешь оставить меня себе? – спросил он, взобравшись на колени к Юле. Обнял ее, уткнулся носом в шею, часто задышал. – Юля, – она разрешила так себя называть, – я немного ем, честно. Буду помогать и не стану лениться.
– Прости, Совенок. – Юля прижала малыша к себе, поцеловала в макушку. Больше всего на свете она хотела оставить этого ребенка себе. С ним сердце билось по-новому, но реальность – жестокая вещь – уже нашептывала, сколько проблем принесет это решение.
– Меня зовут Альгар, – всхлипнул малыш, и Юля прикусила губу, сдерживая собственные слезы.
– Обещаю, Аль, что буду с тобой до того момента, пока тебя не заберут. К тому же, – она мысленно попросила прощения у семьи Альгара, – мы ведь не отправляем тебя прямо сейчас. Спорим, ты никогда не катался на каруселях?
– Не-а, – помотал головой Совенок.
И Юля принялась расписывать, как здорово в «Диво Острове».
Совенок в ее толстовке и своем странном костюме вызвал замешательство в детском магазине. Но когда она одела его в ярко-красную курточку, синюю кофту со смешным щенком на груди, белую футболку, джинсы и белые кроссовки – малыш удостоился комплиментов от всех продавщиц. Потом они купили конструктор, плюшевого мишку и пистолет с пулями на присосках – а вот нечего разбрасывать опасные артефакты в доступности! Совенок был счастлив.
После была поездка на метро, которую малыш выдержал с честью, только жался к девушке, а также огромный парк с аттракционами.
Отправив малыша на карусель с пожарными машинами, Юля позвонила маме. Ей внезапно захотелось услышать до боли родной голос.
– Доченька! – обрадовалась мама. – Как дела? Чем занимаешься?
– В парке решила погулять, погода-то какая! А ты? Как себя чувствуешь? Сережка не звонил?
С братом у них была разница восемь лет, и Юле нередко казалось, что Сережка – не брат, а ее первый ребенок. После вторых родов мама часто болела, и забота о маленьком братишке легла на плечи девочки. Она ухитрялась справляться со всем: помогать матери по хозяйству, нянчить брата и учиться на отлично. Смогла поступить на бюджет в Таможенную академию. Мама тогда чувствовала себя хорошо и даже устроилась на работу. Семья смогла выделить деньги на подготовку к ЕГЭ. Но временное улучшение прошло, а там и отца внезапно сократили на работе. Юля вынуждена была перевестись на заочное. Было непросто прожить те полгода на ее скромную зарплату, но они продержались. Потом Юля ушла на другую работу, где и познакомилась с Юрой. Тот поначалу шутил, что у них сразу есть общее: имена на одну и ту же букву.
Уже после разрыва, после тонны грязи и глупых обвинений, Юля осознала, что эта чертова буква так и осталась единственным общим. Просто Юре была удобна неприхотливая девочка с доставшейся ей от бабушки двухкомнатной квартирой. Долго ли вскружить голову первой любовью той, кто в жизни не видела ничего, кроме семьи и учебы, а после жить в удобстве и комфорте. Только ребенок в этот комфорт не вписывался, н-да…
– Нет, не звонил, но Сережа говорил, что следующий раз им разрешат позвонить через неделю, не раньше.
Сережка после девятого поступил в колледж, отучился три года на автомеханика и ушел в армию, где сейчас и служил в десантных войсках. Вымахал «лось» под два метра и часто с гордостью предлагал навалять всем ухажерам сестренки, если те наглеть будут.
Юля вспомнила, как в первый месяц после призыва брата она, как обычно, принесла деньги родителям, но мать отвела ее на кухню.
– Доченька, нам с отцом много не надо. Прошу, начни жить для себя, мы и так украли у тебя столько лет… Пора подумать о себе. Двадцать шесть, а ты одна. Забудь того козла, найди нормального работящего парня. Нам с отцом большего и не надо.
Она пыталась ругаться, настаивать, но мать была неумолима. И вот уже больше полугода не брала у дочери ни копейки.
– Хорошо, мам. Позвоню в понедельник. Береги себя, ладно?
Довольный Совенок, потушив нарисованный пожар, уже бежал к ней.
– И ты себя, дочка.
Они покатались везде, где было можно. Купили сладкой ваты, съели по эскимо. Юля купила воздушный шарик в виде мишки. Совенок уже еле передвигал ноги от усталости, а ей столько хотелось рассказать и показать, но…
– Думаю, пора. – Она кивнула на скамейку, спрятанную в глубине парка за жирным кустом сирени. Здесь, вдали от основных дорожек, было тихо и сумрачно. Удобное место, чтобы вернуть ребенка домой.
– Хорошо, – с тяжким вздохом согласился Совенок. Накрыл медальон ладонью, делая его вновь видимым.
– Теперь меня можно найти, – пояснил, и Юле осталось только поверить ему на слово. Впрочем, не прошло и десяти минут, как она ощутила чужой, изучающий – аж спина от такого зачесалась – взгляд.
– Я хотел бы угостить брата, – шепотом попросил Совенок, кивнув на недоеденную сахарную вату.
Значит, не показалось. Юле стало не по себе, и в голову полезли панические мысли. Например, что от хороших не сбегают. И как воспримет возвращение беглеца его семья? Еще вспомнилось, что Совенок ни разу не упомянул о матери. Что, если рядом с отцом, у которого какой-то там эсхарат, мачеха? Не от нее ли сбежал Совенок? Но поздно мучиться сомнениями.
– Ой, шарик! – расстроенно воскликнул малыш, выпустив ленточку из рук.
Юля вскочила догонять, почти дотянулась пальцами до ленты медленно уплывающего в небо коричневого медведя, как замерла, ощутив холод стали у горла. Скосила глаза – клинок выходил из пустоты. В тот же момент отчаянный крик Совенка
