Пиявка - Николай Коляда

СЕРГЕЙ. Нетушки. Я так буду обсыхать. Спасибочки. Если я оденусь, то никто не увидит и не оценит мои изумительные новенькие плавочки в синий горошечек по белому полюшку! А мне позарез надо, чтобы их оценили.

ЕВГЕНИЙ. Я оценил.

СЕРГЕЙ. Ты несчитов!

ЕВГЕНИЙ. Здесь больше никого нет.

СЕРГЕЙ. А вдруг появится?

ЕВГЕНИЙ. Никто не появится.

СЕРГЕЙ. А вдруг? Они выходят на берег и вдруг видят меня: красавца в плавочках! И поражаются всему сразу вместе, в комплексе: и мне, и этому прекрасному озеру, и тому, как я вписываюсь в эту великолепную картину!

Прыгает на одной ноге, приложив к уху ладонь, бормочет:

Мышка, мышка, вылей воду, на зеленую колоду! В детстве, когда купались, вода попадала в уши, надо было обязательно попрыгать, так вот приложить к уху ладонь и сказать: «Мышка, мышка, вылей воду, на зеленую колоду!»

ЕВГЕНИЙ. Зелёная колода. Бред.

СЕРГЕЙ (хохочет). А вот не бред. Водички в моих ушках маленьких нет уже! А ты — зелёная колода, понял? Спасибо тебе, мышка!

Прыгает по берегу, веселится.

Евгений вдруг отложил кисть, вытер руки о платок, кашляет. Идёт на Сергея, широко расставив в стороны руки.

ЕВГЕНИЙ (тихо). Я так и знал. Я так и знал… Так и знал… Иди ко мне, Серёжа…

СЕРГЕЙ (отступает к воде, машет ладонями). Хорошо, хорошо, Жека… Спокуха, главное. Всё нормалды. Я знаю. Ты уже три раза хвалил мои плавочки. Ты без меня немножко принял, гляжу, да? Ну, нормалды. Белочка начинается? И меня хвалил, и моё красивое тело… Не двигаться, Жека… Тебя что-то другое заинтересовало, да? То, что в моих плавочках? Нет, Жека, вижу, ты не импотент, но и я, крендель, не по твоему вопросу, извини, стоп, стоп!

Евгений и Сергей дошли почти до воды. Евгений всё так же рукой показывает на бедро Сергея, а Сергей перепугано отступает в озеро.

ЕВГЕНИЙ. Не двигайся, кому сказал?! На ноге — две пиявки. Стой, ну? Их надо отрывать потихоньку, а то кровь потом не остановишь, не трогай их!

СЕРГЕЙ (визжит). Где?! Где?! Эти?! Суки! Ай! Когда они успели?! Я пять минут был в воде! Ай! Суки! Ай!

Срывает с внутренней стороны бедра, присосавшихся почти в паху, двух пиявок. Вертится на месте, визжит.

Больно, больно, больно, суки-и-и-и-и!!

ЕВГЕНИЙ. Зачем ты их оторвал, идиотина?!

СЕРГЕЙ (кричит). Отвали! Нельзя было в другое место поехать, сюда надо было, на этот сифилис притащить, чмо! А вдруг они заразу какую в меня внесли, инфекцию, а?! Фу, говно какое, гадость, мерзость, пиявки, гадость, ёкарный, фу, фу, фу!!!! Зараза, говно, говно, кровь идёт, кровь теперь хлещет!

Прыгает и вертится, хнычет, как ребенок.

ЕВГЕНИЙ. Надо остановить кровь…

СЕРГЕЙ. Есть у тебя одеколон? Дай! Нет, водки, водки, дай, надо прижечь это место, потереть, всё пройдет! Дай, ну?!

ЕВГЕНИЙ. Не поможет. Теперь час или два будет бежать кровь.

СЕРГЕЙ. Мама, мамочка моя, я боюсь, боюсь! Гадость какая, фу, фу, фу! Мне на электричку надо срочно, в больницу, срочно, срочно…

ЕВГЕНИЙ. Электричку ждать полтора часа. Ну, что ты, как баба, разнылся?

СЕРГЕЙ. Ага, баба! Тебе бы так! Ну, смотри, смотри, как хлещет?! Господи, какой ужас, как страшно, как я боюсь, Господи!

Сергей ладонями растирает кровь по ногам, пачкает руки, живот, плечи, лицо в крови. Рыдает.

Я от запаха крови падаю в обморок! Я не могу дышать! Я с детства боюсь! Я не привык, я не могу! Мне плохо! Я умру сейчас. Ну, помоги мне ты, жопа?! Помоги мне! Ну, дай водки скорее, поможет, прижечь надо, ну, дай, дай?!

ЕВГЕНИЙ. Я говорю: не поможет. У меня уже было такое. Бесполезно. Не поможет. Они кусали меня уже. Не поможет!

СЕРГЕЙ. Блядь, ну что ты встал, как истукан, помоги хоть чем-нибудь тогда, хоть чем-нибудь помоги тогда, ты видишь, что я умираю или нет?! Стоит, блин! Помоги, ну?!

Плачет, размазывает слезы и кровь.

Господи, сколько кровищи… Она фонтаном просто хлещет, струей… Я никогда столько крови не видел… Господи, ужас какой… Я боюсь, мне страшно, я умираю… Мамочка! Вот этот, лопух, что ли, надо к ранке, нет, подорожник он называется, надо приложить к ранке, где он, он какой?! Я забыл, какой он, подорожник, ну?!

Рвет с корнями пучки травы, мажется в земле. Прикладывает траву к бедру, рыдает.

Дай мне какой-нибудь платок, тряпку какую-нибудь, быстро! Полотенце своё сифилитичное давай! Давай, давай быстрее!!!

Хватает полотенце, бинтует ногу, продолжает причитать:

Ой, мама, я сейчас блевать буду, меня тошнит, у меня голова кружится, я не могу… Я умираю от запаха крови, мне плохо… Блевать, блевать сейчас буду, меня выворачивает, не могу…

ЕВГЕНИЙ. Всё, не истерикуй. Я могу остановить кровь.

СЕРГЕЙ. Ну что телишься тогда?! Что как в штаны наклал?!

ЕВГЕНИЙ. Ты брезгливый.

СЕРГЕЙ. Ну что, что надо делать, говори? Коровью говёшку жевать?! Ну помоги, помоги скорее, что ты как оглоблю проглотил, стоишь тут?!

ЕВГЕНИЙ. Можно остановить кровь ртом.

СЕРГЕЙ. Я не балерина, я не достану до бедра! Сука, сколько кровищи, все лопухи-подорожники набухли, отваливаются…

Развязывает полотенце, выпачканное в зелёной траве, в крови, в земле. Откидывает его в сторону, с ужасом смотрит на бегущую из раны кровь.

ЕВГЕНИЙ. Я должен своим ртом остановить кровь. Я умею. Я должен своим ртом остановить твою кровь. Я должен высосать кровь из твоей ранки и тогда она перестанет бежать.

СЕРГЕЙ. Кровь? Из раны? Кровь? Ртом?

ЕВГЕНИЙ. Хочешь?

СЕРГЕЙ. Это поможет? Нет, точно? Тебе не противно будет?

ЕВГЕНИЙ. Это поможет. Мне не противно будет. Ладно, всё. Как в том анекдоте: будете жить, молодой человек. Ложись, ну? Я сделаю. На спину ложись. Быстро!

Сергей лёг на спину на траву. Лежит, приподнимая голову, с испугом следит за тем, что делает Евгений.

Не дави косяка. Ничего плохого я тебе не сделаю. Через минуту кровь остановится, лежи спокойно. Не бойся… Расслабься…

Евгений встал на колени перед лежащим на земле Сергеем, очистил рукой ранку от земли. Медленно нагнулся губами к ранке.

Тишина. Молчание.

Евгений пьёт кровь. Сергей не двигается.

Наконец, Евгений поднимает голову, смотрит в глаза Сергею, встаёт.

Пошёл к озеру, встал на камень и вдруг начал хохотать. Эхо запрыгало по камням, над озером, по лесу и унеслось к небу. Евгений просмеялся, повернулся к Сергею, подошёл, пощекотал его, крикнул:

Ну чего развалился-то? Сеанс окончен! Подъём!

Хохочет и хохочет, не может никак остановиться. Вдруг начал раздеваться — снимает с себя рубашку, брюки, откидывает их далеко в сторону, помахав ими над головой, будто знаменем.

Прекрасно! Буду загорать! Товарища я спас от смерти, долг свой выполнил и потому я могу позагорать! Послушайте, друзья мои? А ведь действительно — лето! Откуда? Ещё вчера был дождь, сыпались с деревьев листья, а сегодня — посмотри в окно! Под голубыми небесами! Великолепными коврами! Блестя на солнце! Снег лежит! Какая красота! Какая красотища! Над вечным покоем! Как хорошо тут, Господи, Боже ты мой! Как хорошо!

Кричит во всю глотку:

Э-э-э-э-э!

Он снова вспрыгнул на камень, широко расставил ноги, поднял голову к солнцу, подставляет плечи лучам. Закрыл глаза и хохочет, хохочет, хохочет…

Сергей приподнял голову с земли, опирается на локти. Смотрит на ранку, из которой только что хлестала кровь.

СЕРГЕЙ. Прошло, что ли?.. Прошло… Не бежит… Надо же… Неужто прошло, а?

ЕВГЕНИЙ. Ты хотел водки? Хотел есть? Доставай! В сумке, в чёрной! Вот, в этой в большой — всё есть! Ешь, пей, веселись, гуляй рванина — можно! Ты — заработал! Ты меня страшно развеселил! (Хохочет.)

СЕРГЕЙ (кашлянул, неуверенно). А мне можно встать? Не побежит снова, нет?

ЕВГЕНИЙ. Будь спок — проверено: мин нету! Теперь — уже не побежит! (Хохочет, изображая пионерский горн.) Ту-ту-ту! Ту-ту-ту! Мы пи, мы пи, мы пионеры с юга! Насра, насра, нас рано подняли! Не торопись, пись, пись! Приободрись, дрись, дрись!..

СЕРГЕЙ. Чё это тебе так смешно стало? Ну я что, виноват, раз крови боюсь? Смешно было? Смешно? А мне нет…