Его последний приказ - Дэн Абнетт
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Но это был дым. Гигантский пласт дыма поднимался от фронта и закрывал громаду Монса. Он сделал максимальное увеличение и стало возможно засечь тонкие вспышки в основании дымовой завесы, как искры. Лазерная артиллерия, тяжелая артиллерия, сотрясатели, и все штурмуют скрытое дымом сооружение.
— Эскорт уходит, — доложил вокс.
Он посмотрел в сторону, выглянув в маленький иллюминатор, и увидел отблеск солнечного света, когда эскорт Молний повернулся обратно, оставляя Валькирию Комиссариата в одиночестве на последнем этапе полета.
— Две минуты, — доложил пилот.
— Спасибо, — ответил он. Он снова подстроил экран и навелся на быстро приближающийся штаб. Он разлегся, как рептилия, на унылой, белой земле. Четыре Командных Левиафана, состыкованные крестом, окруженные широкими организованными линиями боевых машин, орудийными платформами, большими лагерями жилых палаток, складами с топливом и боеприпасами и припаркованными летательными аппаратами. Огромное собрание мощи Имперской Гвардии, мобильный город: каждый Левиафан был бронированным краулером, размером с маленький город.
Он выключил экран, и посмотрел, как его лицо отражается в нем. Он надел свою фуражку и поправил ее, но, несмотря на фуражку, и, несмотря на свою великолепную официальную униформу, он все еще выглядел, как бледнолицый юнец. И, к тому же, испуганный.
Младший Комиссар Нахум Ладд откинулся в ограничительной сети, закрыл глаза, и попытался успокоить нервы. Он был единственным пассажиром, и пустые места вокруг него беспокоили его больше, чем он хотел признать. Транспортник сильно затрясся, когда резко включил двигатели для замедления. Ладд почувствовал, как его желудок подпрыгнул, когда они начали падать вертикально.
— Тридцать секунд до приземления, — доложил пилот, спокойным и невыразительным голосом.
Ладд сглотнул. Мой лорд генерал, репетировал он в энный раз, я выражаю вам сердечное приветствие от моего командира, Комиссара Канова, который извиняется за то, что не смог прибыть лично...
Послышался удар, прошла сильная вибрация, затем все ощущения от движения исчезли. Замигал внутренний свет, и красные руны на переборке сменились на зеленый.
— Штаб Спаршадской Зоны, сэр, — протрещал вокс.
— Спасибо, пилот, — ответил Ладд, отстегивая сбрую и поднимаясь на ноги. Воздуходувы кабины переключились на внутреннюю циркуляцию, и слегка застоявшийся воздух стал свежее.
Ладд пошел к люку мимо рядов пустых сидений. С тех пор, как он сел в самолет в Лагере Зено, он еще не видел человеческих лиц. Этот факт продолжал беспокоить его.
На люке внутри от руки было написано сообщение. — СОЛНЕЧНЫЕ ОЧКИ! — гласило оно.
Ладд улыбнулся, вытащил свои солнечные очки из кармана пальто и надел их.
— Люк, пожалуйста.
С легким хлопком декомпрессии, который ударил по ушам, люк приоткрылся и начал скользить в сторону на гидравлических направляющих.
Полился свет, как и жара. Ладд закашлял от тяжелой хватки атмосферы снаружи. Свет был таким же белым и лютым, как лазер. Без солнечных очков он бы ослеп.
Ладд посмотрел на сияющий мир, ожидающий его. Затем, со дипломатом в руке, он пошел вниз по рампе.
Валькирия приземлилась на площадку на сгорбленной спине одного из огромных Левиафанов.
Сервисные команды в полной, защищающей от солнца, одежде, поспешили в тень большого транспортника, чтобы закрепить его и присоединить топливные линии. Посадочная площадка представляла собой плоский диск из бледного зеленого металла, покрытый тонким слоем нагнанного ветром белого песка, так что работа команд была отмечена нечеткими следами ног и пятнами, оставшимися от шлангов.
Ладд отошел на несколько шагов от Валькирии. Покрытая пылью спина Левиафана раскинулась вокруг него во все стороны зловещим видом охлаждающих вентиляторов, оружейных турелей и сенсорных куполов.
Ладд еще никогда прежде не был на борту Левиафана. Это было великолепно. Поворачиваясь, он смог увидеть три остальных краулера, состыкованные с этим, огромная крестообразная форма покрытой грязью стали.
Послышался громкий удар и крик допплеровского смещения от пролетающих мимо двигателей, когда стая Имперских Перехватчиков пронеслась над головой. Ладд смотрел, как они повернули на север, маневрируя в атакующем построении.
Ладд пошел к поручням. На спине Левиафана он был так высоко, как если бы стоял на крыше улья. До пустыни внизу было головокружительное расстояние, но не такое большое, как с воздуха. Теперь он мог четко рассмотреть размеры лагеря штаба, огромное, упорядоченное сосредоточение людей и машин, расположенное вокруг Командных краулеров. Бригады боевых машин ожидали приказов в солнечном свете, механики и погрузчики с боеприпасами двигались среди них. Обширные леса солдатских палаток покрывали пустыню, как заражение куполообразными грибами, окружая большие сборные модули и лазареты, столовые и тренировочные помещения. К западу, рядом с хорошо защищенными складами снабжения и временными ангарами, лежала длинная бетонная полоса с матовой линией припаркованных истребителей-бомбардировщиков и более маленьких самолетов сопровождения. У северного периметра лагеря, он смог разглядеть колонну бронетехники, поднимающую пыль, пока двигалась к фронту. Дюжины черных мачт воксов торчали в лагере повсюду, как копья, воткнутые в землю.
Жара была ошеломительной. Нигде не было ни тени. Солнце было таким горячим, что казалось, что оно трещит и звенит в воздухе. Ладд чувствовал жжение на обнаженных участках кожи. Загар, подумал он. Было бы неплохо вернуться в лагерь с загаром, после всех тех месяцев полярной ночи.
Он посмотрел на север, на возвышающийся столб дыма, на Спаршад Монс. Сейчас, когда он был снаружи, Ладд мог отчетливо ощущать зловоние фуцелина от бомбардировки. А Монс все-таки был в добрых пятидесяти-шестидесяти километрах.
Он едва мог видеть вспышки батарей и хотел рассмотреть получше. Он поднял руку к своим солнечным очкам.
— Я настоятельно не рекомендую этого делать, если, конечно, вы любите свою способность видеть.
Ладд повернулся. К нему по посадочной площадке приближался человек. Он был высоким и с прямой спиной, и на нем была форма Имперского комиссара.
Ладд сотворил знак аквилы и отсалютовал.
— Младший Комиссар Нахум Ладд, Лагерь 917, — сказал он.
Человек повторил знак аквилы и отдание чести, а затем протянул руку. — Комиссар Хадриан Фарагут. Добро пожаловать на Осколочные Равнины, Ладд.
Ладд потряс протянутую руку.
У Фарагута была
