Убийство со взломом - Колин Харрисон

Питер перевернул страницу блокнота. На следующей странице значилось:

Детект. Нельсон – допрос на 8-й и Рейс:

1. Вопросы технические, ознакомительные.

2. Заявление ответчика – лампа, нож, бензин.

Судейский секретарь приводил к присяге Ральфа Н. Нельсона на новенькой Библии с номером их зала, непочтительно нацарапанном на обложке. Питер и Нельсон отлично понимали друг друга, настолько, насколько позволяло им это совершенно разное их положение в этом мире. Нельсону было под пятьдесят, он был чернокожим и в полиции служил уже тогда, когда Питер еще только появился на свет. Он свидетельствовал на сотнях и сотнях процессах. Служил он в администрации Риццо, Грина, Гуда. Питеру даже и инструктировать его предварительно не было нужды – достаточно задать ему вопросы, и тот сделает все как надо. Нельсон был огромным, как шкаф, но габариты его, вместо того чтобы производить впечатление силы, недоступной прочим смертным, почему-то лишь наводили на мысль об усталости, огромной и неизбывной, на мысль о тяжком бремени знания, обо всех жестокостях, на которые порой способны люди по отношению к своим ближним. Нельсон сел на свидетельское место, сообщил свой служебный номер и а терпеливом ожидании поднял покрасневшие глаза.

Питер торопливо задал ему необходимые технические вопросы. Служебный автомобиль с неотмеченным номером. Был в наручниках? Нет. Куда отвезли? Кабинет С полицейского участка на углу Рейс и 8-й стрит. Нельсон сидел совершенно неподвижно и лишь изредка моргал; чего только не было в его голосе: следы неумеренного курения, хрипотца бесконечных радиопомех во время его усердных записей в отделе убийств, его трехлетний «бьюик», два шрама от пулевых ранений на заднице, толстозадая жена, которую он любил нежно и преданно, абонемент на матчи «Иглс» и маленькая внучка с врожденным пороком сердца.

– Вы ознакомили ответчика с его правами? – осведомился Питер.

– Да. Я сказал ему: «У вас есть право не отвечать. Есть право на адвоката. Если вы не можете сами нанять адвоката, вам выделит его и оплатит штат Пенсильвания. Каждое ваше слово может быть использовано против вас».

– Откуда вы взяли формулировки?

Нельсон поднял вверх карточку.

– Это стандартная полицейская форма № 75, раздел 3. На обратной стороне формы содержатся вопросы, которые я и зачитал ответчику: «Понимаете ли вы, что имеете право не отвечать?» На это ответчик сказал «да». «Понимаете ли вы, что имеете право на адвоката?» Ответ также был утвердительным. «Вполне ли вы осознали, что при желании адвокат может быть вызван уже сейчас?» – «Осознал, мать твою, осознал…» – «Понимаете ли вы…»

Морган сидел за своим столом, внимательно слушая, готовый в любой момент возразить; он то снимал с рукавов пушинки, то собирал в кучку валявшиеся скрепки, наблюдая, как рассыпается в прах выстроенная им защита. Питер подобрал таких присяжных, которые поверят Нельсону. Вслушиваясь в бесконечно повторявшиеся слова, Робинсон не поднимал головы и улыбался сам себе, ухватившись за стол обеими руками, словно боясь упасть навзничь.

– А была ли в этой беседе в отношении ответчика применена сила? – спросил Питер, когда детектив окончил сообщение. Он хотел опередить Моргана, задав кое-что из полагавшихся ему вопросов, и тем самым нарушить ход перекрестного допроса.

– Нет.

– Не был ли ответчик пьян?

– Нет.

– Блеск в глазах? Невнятная речь?

– Нет.

– Следы наркотического опьянения?

– Нет.

– Не был ли ответчик болен?

– Нет.

– После бессонной ночи?

– Нет.

– Не испытывал ли жажды?

– Нет.

– Не наносили ли ему словесных оскорблений, не кричали ли на него?

– Нет.

– Вполне ли он ориентировался во времени, пространстве, осознавал ли свою личность и ситуацию, в которой находится?

– Да, судя по всему, во времени он ориентировался хорошо. В месте – также. И личность свою осознавал. Как и ситуацию. И понимал, что дело серьезное, если допрос ведут два детектива, господин прокурор.

Он оценил краткость и аккуратную точность показаний Нельсона. Такое редко услышишь. Большинство свидетелей, и даже подчас полицейские, более склонны полагаться на капризы памяти.

– И вы получили его признание?

– Да.

– Оно у вас при себе сейчас?

– Так точно.

– Опишите, пожалуйста, способ получения признания.

– Я задавал ему вопросы и дословно печатал каждый его ответ на машинке.

– Вы хорошо печатаете?

– Примерно девяносто пять знаков в минуту.

Детектив криво улыбнулся, видимо смущенный такой своей секретарской прытью. Питер знал, как подбодрить его.

– В армии выучились печатать, верно?

– Да, сэр.

– Итак, признание является точной и подробной записью вашего разговора?

– Совершенно верно.

– Почему вы не сделали видеозапись?

– Мы собирались и это сделать, но он стал говорить раньше, чем принесли камеру, и прежде, чем мы ее наладили. Он так и сыпал словами, а я только и успевал записывать за ним.

– Вы находите необычным то, как все это происходило?

– Нет. Мы часто печатаем признания. – И детектив позволил себе даже устало высказать мнение: – Это эффективно.

– Хорошо, – сказал Питер. – Ответчик подписал признание?

– Да. Расписался на каждой странице.

– Прочел ли он предварительно весь текст?

– Да.

– Ответчик грамотен? – Глупый вопрос, если учесть полученное Робинсоном образование, однако задать его полагалось.

– Я попросил его прочесть вслух два первых параграфа.

– Будьте любезны ознакомить с этим суд.

– Имеется ли соответствующая копия у защиты? – осведомился судья.

Морган порылся в бумагах:

– Ну да, минуту назад это у меня было…

Морган, чьи вечно всклокоченные темные волосы черным облаком вились вокруг его черепа, был рассеян ровно настолько же, насколько был добропорядочен. Ожидая, Питер сунул руку в карман, где нащупал бумажку с номером телефона Дженис. Где это может быть такой номер? А что, если она там лишь временно?

– С разрешения высокого суда, Ваша честь, пока защита занята поисками, не могу ли я попросить о маленьком перерыве?

Судья Скарлетти вздохнул – еще одна проволочка в череде сплошных проволочек.

– Я не против, Ваша честь, – с профессиональной этикой произнес Морган.

– Видите ли, джентльмены, – с усталой улыбкой сказал судья, – советую вам помнить, что я старше вас. Через несколько лет я уйду на покой и хотел бы дождаться окончания этого процесса. – Он бросил взгляд на Питера. – Так что пять минут, мистер Скаттергуд.

Он скользнул в стоявшую в глубине холла телефонную будку и набрал записанный на бумажке номер.

– Алло? – произнес ее голос.

– Привет, это я. – Он взглянул на клочок бумаги в руке.

– Я позвонила в суд во время обеденного перерыва. Мне ответили, что ты скоро будешь.

– Откуда это ты говоришь?

– Оттуда, где сейчас нахожусь.

Он не отреагировал на подобный ответ. Хороший следователь всегда умеет получить нужную ему информацию окольными путями. Ну а хороший муж?

– Как дела? Как новое жилье?

Чрезмерный ее энтузиазм был бы для него убийственным.

– Да вот кручусь. Привыкнуть надо, знаешь ли.

– Понятно. У тебя все в порядке?

– У меня все отлично, Питер. Можешь обо мне не беспокоиться.

И все-таки он беспокоился – о ней и о нотках в ее голосе, как бы говоривших ему: «Близко не подходи».

– Пока что почты для тебя не было, но как только получу, я…

– На работе уже организована доставка.

– Не на домашний адрес?

– Нет.

Она говорила уклончиво, быстро меняя тон, оставляя его в недоумении.

– Может быть, поговорим вечером?

– Я бы не хотела, Питер. Ты же понимаешь.

– Я же в подвешенном состоянии, Дженис.

На это она не ответила.

– Вечером будешь по этому номеру?

Долгая пауза, из которой он понял, что она обдумывает последствия ответа.

– Какое-то время буду. Пока.

В коридоре он увидел Берджера – тот болтал о чем-то с двумя детективами.

– Эй! – окликнул он его – ему необходимо было отвлечься.

Берджер – маленький человечек, неутомимый и деятельный, как белка, поспешил к нему.

– Ты разговаривал с Дженис? По тебе сразу видно.

Звонком он лишь все испортил.

– С кем же еще?

От этих слов Берджер выпучил глаза, как по привычке пялился на всякую информацию.

– На «ракетку» завтра вечером пойдешь? – спросил Питер.

– Мне надо будет допросить ту бабу из Гаррисберга, ну, ту, что в больнице. Она в Филадельфии стала свидетелем убийства, перебралась в Гаррисберг, но тут ее подвело больное сердце. Мой поезд отходит завтра в пять тридцать.

Питер покачал головой:

– Несогласованность действий.

– Что у тебя там? – спросил Берджер, тыча пальцем в дверь зала.

– Робинсон.

– Ну да. Приятный парень, мне такие нравятся. Как себя ведет Морган?