Убийство со взломом - Колин Харрисон

Берджер – маленький человечек, неутомимый и деятельный, как белка, поспешил к нему.

– Ты разговаривал с Дженис? По тебе сразу видно.

Звонком он лишь все испортил.

– С кем же еще?

От этих слов Берджер выпучил глаза, как по привычке пялился на всякую информацию.

– На «ракетку» завтра вечером пойдешь? – спросил Питер.

– Мне надо будет допросить ту бабу из Гаррисберга, ну, ту, что в больнице. Она в Филадельфии стала свидетелем убийства, перебралась в Гаррисберг, но тут ее подвело больное сердце. Мой поезд отходит завтра в пять тридцать.

Питер покачал головой:

– Несогласованность действий.

– Что у тебя там? – спросил Берджер, тыча пальцем в дверь зала.

– Робинсон.

– Ну да. Приятный парень, мне такие нравятся. Как себя ведет Морган?

– Нервничает.

– Выведи его из себя. Скарлетти терпеть не может, когда адвокаты выходят из себя.

Вернувшись в зал, он продолжил допрос Нельсона.

– Ладно. Теперь скажите следующее, – говорил он в микрофон, зачитывая свои записи, он чуть пригибался к микрофону, изготавливался. – Вопрос: Толкнув на диван Джуди Уоррен, что вы сделали потом? Ответ: Я сказал ей, что знаю, как она дает каждому на стороне. Она ответила, что я не отношусь к ней серьезно, что я просто треплюсь. Что я вообще человек несерьезный. Но я на удивление серьезный человек. Серьезнее не придумаешь. В большинстве своем парни, выдающие себя за несерьезных, на самом деле серьезны, настолько серьезны, что могут считать себя несерьезными. Так сказать, обратная логика. Вы можете даже опровергнуть меня тем, что я, по существу, сейчас делаю то же самое. Прибегаю к сходной стратегической уловке. Вопрос: Скажите по буквам предпоследнее слово. Ответ: С-т-р-а-т-е-г-и-ч-е-с-к-о-й. Понимаете, что я имею в виду? Что я с ней не шутки шутил. Я сказал ей, что мне известно, как она раздвигала ноги каждую неделю для десятка разных новых парней. Она только рассмеялась. Я сказал ей, что знаю обо всех других. Я стал осыпать ее оскорблениями. И Джуди что-то заподозрила – начала бросать на меня странные взгляды. Я сказал ей, чтоб не вздумала орать, а эта проблядь тут же заорала. Наверное, ее телевизор научил всем этим штучкам, которые я уж тоже знал как свои пять пальцев. Пришлось пару раз ударить, чтоб она заткнулась. А потом скрутить, чтоб не мешала мне переключить телевизор на другой канал. Мне хотелось смотреть третий канал – спортивный, – там, где этот парень… Какого черта, чего вы все молчите, как в рот воды набрали? Сидите тут съежившись, точь-в-точь папаша мой, и ждете. Чего вам ждать-то, пока совсем состаритесь? А может, того, как вам, в который раз, простату резанут? Вам и моему папаше… Ха-ха! Ну и пусть! Плевать! Пусть это попадет в протокол! Так и запишите, что мой отец, доктор Джеймс Ковингтон Робинсон третий, владелец контрольного пакета акций… Вопрос: Вы помните, о чем я спросил вас, мистер Робинсон? Ответ: Ладно, ладно… Словом, я хотел смотреть этого спортивного комментатора, парня с шапкой волос на голове, блестящих таких, знаете, как будто лаком сбрызнутых, ну, словно шлем… пария, как там его… фамилия из головы вылетела, но комментатор он классный, ас в своем деле, а это ведь на нашем американском рынке искусство не из последних. Ну а Джуди, оказавшись на диване, задрала ноги в туфлях на каблуках и саданула меня аккурат по яйцам. Меня по яйцам никогда в жизни не били. Так что, думаю, это меня и взбесило. А тут еще влияние радиации, к которой она прибегла. Я опять вцепился в нее. А она схватила лампу и прямо горящей лампочкой мне двинула. Лампочкой горячей как черт! Теперь уж она не кричала, а дралась как бешеная. Поняла, что я настроен серьезно. Я полоснул ее разок по ноге ножом, но она продолжала вести себя так, словно ножа и не почувствовала. Тогда я оседлал ее… Я тогда… У меня мозги словно съехали набекрень из-за радиации этой чертовой вокруг меня. Вы не думайте, это действительно штука серьезная согласно последним научным данным; стоит ознакомиться с результатами калифорнийских разработок в области кристаллотерапии. Наше западное рациональное сознание не в силах ощутить влияние радиации. А она все хлопала на меня глазищами на манер Мадонны, понимаете? Только куда Мадонне до нее. Впрочем, какого черта, вы же все уже знаете. И отпечатки пальцев у вас имеются. Разве не так? Вопрос: Я не вправе комментировать это, мистер Робинсон. И не вправе делиться своими предположениями относительно того, что вас ожидает.

Наступившую тишину заполнило хихиканье Бениты, хорошенькой репортерши, освещавшей судебные процессы. В задних рядах шушукались не входившие в жюри присяжные. Питер поглядел туда, где сидели родственники Джуди Уоррен. Мать ее сидела низко опустив голову и крутила обручальное кольцо на пальце, о чем-то размышляя. Может, о том, что надо было лучше смотреть за дочкой, обучавшейся на вечерних курсах зубных техников? Джуди была не лишена определенной привлекательности, которую подчеркивала облегающими фигуру платьями и взбитыми, как облако, прическами, но на самом-то деле была всего лишь девчонкой, в свои двадцать лет жившей под крылышком у родителей и вращавшейся в узком кругу неустроенных молодых людей, в конце недели заполнявших бары и кегельбаны, перебивавшихся то одной, то другой низкооплачиваемой работой, затем женившихся и начинавших тянуть лямку жалкой и полной разочарований жизни, повторяющей жизнь своих родителей. Джуди, при всей ее неразборчивости, мужчины были не так уж нужны. Возможно, заскучав, она переметнулась в клубы и рестораны центральной части города, облюбованные яппи. Питер подозревал, что девушка быстро усвоила манеру менять круг общения, используя в качестве инструмента дарованную ей природой соблазнительную грудь. То, что она стала видеть перед собой, ей понравилось и подхлестнуло ее желания. Преображение заняло немного времени – месяца два, не больше. Изменилось все – гардероб, снадобья, дающие возможность расслабиться, темы для бесед, искусством которых она быстро овладела. Люди находят друг друга, и Робинсон нашел ее, а она – его. Поняв, что он богат, она с легкостью научилась смотреть сквозь пальцы на странности его поведения. Он помог ей переехать в квартиру неподалеку от Музея искусств. А потом она его бросила, чего он не смог перенести. Подбирая присяжных, Питер позаботился о том, чтобы в состав жюри не вошел никто, кто способен был бы счесть Джуди Уоррен дешевой шлюхой, ведущей распутный образ жизни и получившей по заслугам. Он проглядывал свои записи, не желая, чтобы признание ответчика доставило родным Джуди больше тяжелых минут, чем это было необходимо. Но надо было донести основную мысль до сознания присяжных. Нельсон почувствовал естественное утомление и прикрыл глаза.

– Пожалуйста, продолжайте, – сказал Питер.

– Хорошо. Итак, повторяю: я не вправе комментировать это, мистер Робинсон. И не вправе делиться своими предположениями относительно того, что вас ожидает. Ответ: Да нет у вас, копов проклятых, никаких отпечатков пальцев. И не убивал я Джуди. А те отпечатки, что вы нашли, – не мои. Вопрос: Не желаете ли продолжить ваше чистосердечное признание, мистер Робинсон? Ответ: Е… вашу мать, е… вас всех. Так и быть, скажу вам все, что вам так хочется услышать. Я заколол Джуди! Я колол и колол, потом оседлал ее…

Тут Нельсона прервал смех ответчика – резко обернувшись к жюри, с наглой улыбкой он кивал присяжным.

– Ха-ха! – хохотал он, призывая в свидетели суд. – Не ожидали, да?

Морган быстренько попытался утихомирить своего подзащитного и стащить его с возвышения.

– Что хочу, то и говорю, черт побери, – раздался отчетливый шепот Робинсона.

– Мистер Робинсон, если в дальнейшем вы будете вести себя столь же несдержанно, вас обвинят в неуважении к суду! – проревел судья. – Поняли?

– Да! – Робинсон склонил голову. – Фу-ты ну-ты… да!

Морган обескураженно потер себе лоб.

– Продолжайте, – сказал Питер детективу.

– Я оседлал ее и все колол и колол ее в шею, она вцепилась в меня, пытаясь выдавить мне глаза, но какого черта – ведь зарезать можно и вслепую! Я все метил ей в горло, она вдруг перестала кричать и повалилась боком на диван, и мне пришлось ухватить ее за волосы, чтобы посадить опять и колоть ножом. Удар за ударом. Она была теплая, излучала жар, радиацию, а тут еще и по телевизору показывали Джонни Карсона. Что тебе кокаин. Я про настоящий наркотик говорю, лос-анджелесский, не чета этому вшивому, с Восточного побережья, тому, что «Бладз и Крипе» распространяют, правда ведь? Пусть только заявятся в Филадельфию, я из этих хлыщей-доминиканцев кишки выпущу! В общем, я полоснул ее хорошенько, в самое сердце угодил. Оно оказалось жестче, чем я думал. Я для чего вам все это рассказываю – хочу выбраться отсюда! Я мастак в этом деле, владею технологией, о которой вы и не мечтаете. Видел у вас в вестибюле камеру слежения – с такой кто хочет уйдет… Она обмякла вся, язык высунула, и я возбудился от этого, понимаете… Нет, скажем иначе – по-настоящему возбудило меня другое. В кармане пальто у меня был огромный нож. Вопрос: Где теперь это оружие, мистер Робинсон? Ответ: Оба ножа я кинул в воду возле Музея искусств. Я практически искромсал об нее оба лезвия. Тоже нелегкая была работа. Минут пять все это длилось. Я расстегнул ширинку и вонзился… Вопрос: Нельзя ли поточнее, мистер Робинсон? Ответ: Разве вы, черт побери, не знаете, что я имею в виду? Я вонзил свои член туда, где было сердце, потому что там было тепло и мокро, так, как и должно было быть, а удовольствие можно получать по-разному, знаете ли… Потом она стала уже совсем мертвая, а по телевизору пошла реклама автомобилей. «Сделайте выгодную покупку!» Шины там всякие, одноэтажная Америка с ее традиционализмом и семейными ценностями, а тут я труп насилую… В удивительное время мы живем, и культура наша удивительна. Можно сигаретку? Вопрос: Пожалуйста. Продолжайте. Ответ: Ну а потом эта обычная мерзость – куда деть труп. Типичная ситуация. Я вспомнил о том, что на телевидении у них полным-полно всяких ламп и полупроводников, разных физических штучек, и хотел было в ее смерти обвинить Джонни Карсона. Дескать, была на шоу и разговаривала с моим знакомым Эдом Макмагоном, ассистентом, который телезвезд выискивает. Но труп-то был весь в крови. У меня в машине был бензин, я сходил за канистрой, вернулся, аккуратненько разлил бензин, снял телефонную трубку, а потом включил Джонни и поджег… Вопрос: Свет горел или был погашен? Ответ: Все было хитро придумано. Я был хитер как черт. Света я не погасил, чтобы огонь увидели не сразу. Свет был повсюду включен. Я сел в машину, запустил диск Хендрикса. Этот парень опередил свое время, потому и умер, уж он-то все знал насчет полупроводников и радиации, явившись до времени.