Только разум - Борис Наумов

На фоне журчащего шума снова послышались слова:

– Ты меня не видишь пока и не знаешь, кто я такой, но скоро ты всё поймешь и, я надеюсь, ты не откажешься от моей дружбы. Скажи, как тебя я могу называть?

– Серёжа. Я Серёжа Умаров, – неуверенно ответил неизвестному собеседнику Серёжа. Но тот его перебил:

– Нет, нет, не сопровождай свои мысли звуком. Ты только подумай, а я тебя пойму.

– Кто ты такой? Покажись мне, – опять робко произнес Серёжа. А Тузик в это время поднялся и, навострив уши, как бы прислушивался к тому, что кому-то говорит Серёжа. Ведь, кроме него, Тузика, рядом никого нет. Но смотрел он не на Серёжу, а туда, в сторону серого облака.

– Я рядом с тобой, Серёжа, но для тебя невидим. Я прибыл сюда с другой планеты и скажу тебе, что, в некотором роде, я тоже мальчик. Только я не похож на тебя. У меня нет тела.

– Тогда что же ты такое? – удивился Серёжа, – Как можно жить без тела?

– Я только мысль. Сконцентрированная энергия мысли.

– Не понимаю, как это может быть.

– Не надо, не старайся сейчас понять, Серёжа. Со временем ты всё узнаешь. Давай лучше поиграем.

– Э-э…,-Серёжа не нашёл слов для ответа на такое предложение. Он вдруг схватился за голову и закрыл глаза.

– Что с тобой, Серёжа? Я вижу тебе плохо.

– Голова, – произнёс он медленно, – голова раскалывается.

– Я понял, Серёжа, тебе вредно долго находиться со мной в контакте. Иди домой, а завтра приходи сюда же.

Серёжа не ожидал такой встречи, с трудом понимал то, что услышал, но всё же спросил:

– Я не знаю, – начал, было, он говорить, а потом, молча, подумал, – в какую сторону мне идти.

– Повернись налево и иди прямо, не сворачивая. Я буду сопровождать тебя своим мысленным лучом. Не выходи из него, пока не дойдёшь до опушки леса. Здесь совсем недалеко. Итак, до завтра.

– До свиданья, – только подумал Серёжа. Тузик тявкнул два раза и, игриво вильнув хвостом, первым помчался в сторону, указанную неведомым голосом. Серёжа пошёл вслед за ним. По мере удаления шум в голове уменьшался, но всё время присутствовал, пока Серёжа не вышел из леса. Теперь в голове была какая-то лёгкость, не испытываемая никогда ранее.

Прошло не более часа, когда Серёжа с полной корзиной грибов был уже дома, а через некоторое время появился и Юрка со своим отцом.

4

Когда Анастас проснулся, он с трудом стал вспоминать, где находится и что с ним произошло. В голове у него был настоящий ералаш. Всё перемешалось и перепуталось. Ни одной ясной мысли, никакого конкретного предположения.

Прислонившись к дереву, он сидел с закрытыми глазами. Вспоминалась работа, товарищи, последняя его машина.

…Анастас работал в одном научном учреждении, занимавшемся проблемами прикладной медицины, разработкой новейших методов лечения. Пришёл он туда четыре года назад и сразу получил известность среди своих коллег. Дело в том, что кроме уже отмеченного художественного хобби, у него было ещё одно, не менее страстное, но более полезное, увлечение. Он был изобретателем, всегда что-то придумывал, сам делал чертежи и любил исполнять задуманное в металле. Эта страсть пришла к нему давно. Будучи учеником девятого класса, он увлекся фантастикой, прочитал много книг, начал сам придумывать разные устройства. Сначала у него было желание сделать машину времени, потом устройство для чтения чужих мыслей, затем машину, воздействующую на характер, психику человека. И, конечно же, не имея специальной подготовки и берясь в одиночку за такие сложные задачи, он не смог довести до конца ни одного из своих начинаний. Эти увлечения толкнули его в медицинский институт, который он успешно закончил, не потеряв интереса к изобретательству.

Придя в научное учреждение молодым специалистом, Одинцов рассчитывал осуществить здесь свои изобретательские замыслы и, надо признать, он с завидным упорством пытался претворять в жизнь свои идеи. Некоторые из его задумок совпали с непосредственной тематикой института, а другими он продолжал заниматься в свободное время. Близкие друзья и сотрудники над ним добродушно посмеивались и называли его «Ананас».

– Ананас делает летающий таз, а по-научному «летающую тарелку», – говорили товарищи по работе, если они отвечали на вопрос человека, менее посвящённого в его дела.

Анастасом его назвал отец в честь любимого дедушки, маминого отца, трагически погибшего перед самым рождением будущего Анастаса. В школе и в институте его звали Стасиком и никаких инотолкований это имя не вызывало. А вот здесь, на работе он получил созвучное прозвище «Ананас».

Последняя «машина» для лечения опухолевых болезней была почти готова. Оставалось совсем немногое – проверить «машину» в действии. Будет ли она работать и какова её эффективность? Этот вопрос мучил Анастаса более всего.

…И вот теперь здесь, в лесу, в голове Анастаса, в его возбуждённом мозгу, при его, казалось бы, полуобморочном состоянии, одна за другой представились все его машины, которыми он занимался. Иногда он видел их недостатки и понимал, что надо в них переделать и как доработать. Но всё это происходило неосознанно, помимо его воли. Наряду с этим всплывали в памяти и чередовались между собой эпизоды детства, чем-то примечательные и рядовые, давно забытые. Странные зигзаги памяти привели его в самые ранние детские годы…Были живы ещё мама и папа, и Анастас вновь переживал счастливые мгновенья. Эти ощущения были настолько сильными и яркими, что вряд ли в те далекие годы Анастас чувствовал себя счастливым ребенком более, чем теперь.

– Стасик, смотри, что тебе папа принес, – позвала сына мама, – это тебе на день рожденья.

Пятилетний Анастас влетел в комнату и с раскрытым ртом остановился у порога. Папа держал на коленях шапку, а в ней…, смешно поворачивая острым носиком в разные стороны, копошился настоящий ёж.

Анастас никогда не говорил родителям о своём желании иметь ежа, но каждый раз, как попадал в зоопарк, подолгу, с горящими глазами простаивал у клетки с ежами.

– Нравится, сынок? – спросил отец, протягивая шапку с драгоценным грузом.

– Да-а, – только и смог вымолвить Стасик.

Он бережно принял шапку, тут же удалился в свой уголок и долго там оставался отрешённым от мира и видевшим только забавного, прелестного ёжика. И обедать Стасик пошёл только после того, как накормил и напоил своего любимца.

Играясь с ежом и обучив его нехитрым приёмам, мальчик сам становился существом ему подобным и мысленно переносился в лесные дебри. Он там жил, разговаривал с ежами по ежиному, забирался в глубокие норки.

Не больше года прожил ёжик у маленького, заботливого хозяина и однажды под вечер как-то странно забился в угол под корзиной и не хотел оттуда выходить. Стасик его звал, выманивал кусочком яблока, которое ёжик очень любил, потом пытался вытащить его оттуда, но успеха не добился. Ёжик лежал, изредка вздрагивая, и не поддавался ни на какие соблазны.

Целых три дня Стасик не отходил от неподвижно лежащего зверька, сам почти перестал есть и во сне звал своего заболевшего непонятной болезнью друга. Мама с папой, как могли, утешали сына и помогали ему развеселить, вылечить ежа, но, то и другое делали безуспешно.

Беззвучно плакал маленький Стасик над своим умершим другом. Крупные слёзы текли по щекам, капали на рубашку и Стасик не пытался вытереть или скрыть их от посторонних.

А когда папа хотел закопать неподвижное тельце в углу двора, Стасик схватил за руку отца и тихо сказал:

– Отвезём его, папа, в лес.

Эту поездку помнил Стасик всю жизнь. Другого ежа он заводить не хотел, как ни упрашивал его отец. А лес так и остался в памяти Анастаса местом, где захоронена частичка его сердца, где всегда у него проявлялись возвышенные чувства. Наряду с этим, в глубине души, он всегда ощущал некоторые оттенки грусти и печали.

Несколькими годами позже, когда отец уже умер на операционном столе в результате внезапной остановки сердца, Анастас вместе с матерью выезжал за пределы города. Его мать, Татьяна Анастасовна была прелестной женщиной. Моложава и стройна, она и после тяжёлого горя, свалившегося на неё, выглядела привлекательно, современно. По долгу своей деятельности, она часто бывала в маленьких городах и деревнях. Там её знали, уважали, ценили.

В одной из таких поездок четырнадцатилетний Анастас сопровождал мать и был горд за неё, за её отношение к людям и за их любовь к ней. И хотя он выглядел совсем мальчишкой, старался тяжёлые, мужские заботы брать на себя. Татьяна Анастасовна при этом улыбалась и ласково гладила его по голове.

– Помощничек ты мой дорогой, – говорила она, – вот бы твой папа посмотрел на тебя!

И после этого замолкала, думая свои женские думы.

Случилось так, что во время пребывания в одной деревне им пришлось быть свидетелями страшного несчастья. И не только свидетелями.

Глубокой ночью загорелся коровник. Сильный ветер быстро донёс едкий дым до деревенских домов. Первым проснулся ночевавший на сеновале Анастас. Не зная ещё, чем можно помочь, он прибежал к охваченному пламенем строению. Шум бушующего на ветру пламени и тревожный рёв задыхающихся в дыму животных делали жуткой и без того страшную картину.