Небесный гость (Сборник) - Александр Беляев

— Да. Вблизи солнечной системы пройдет двойная звезда, и ты будешь наблюдать ее, — сказала Елена Гавриловна.

— Вблизи! Но близость на астрономическом языке — это по меньшей мере сотни тысяч, миллионы, сотни миллионов километров. Много ли увидишь с Земли?

Наступило короткое молчание. Было уже совсем темно, но Елена Гавриловна не зажигала огня. Она со страхом смотрела на трепетный свет первых звезд, теперь казавшихся ей зловещими, и спросила:

— Что же ты хочешь?

— Лететь на звезду Абастумани, — раздался из темноты голос Тюменева.

В ответ послышался вздох и короткое всхлипывание.

«Доработался… Придется завтра же пригласить врача», — подумала Елена Гавриловна и сказала словно простуженным голосом:

— Это ты… серьезно, Иван Иванович?

— Совершенно серьезно… Вот именно…

— На чем же ты полетишь? Ведь межпланетные ракеты еще не изобретены.

— К сожалению, да. Но у меня есть план. Признаюсь, очень смелый и необычный. Я поручил Архимеду сделать ряд очень сложных вычислений и расчетов. Он еще сам не знает, для чего их делает.

Захрустел песок на дорожке, послышались чьи-то приближающиеся шаги. Две темные тени подошли к перилам веранды.

— Это ты, Архимед? — спросил Тюменев.

— Мы, — ответил Аркусов. — Обеспокоены вашим опозданием. Пришли узнать о здоровье. Добрый вечер, Елена Гавриловна!

— Послушай, Архимед, и вы, Аркусов, послушайте, — в голосе Тюменева прозвучало необычное волнение. — Друзья мои! Если бы я предложил вам отправиться со мной в очень опасную, очень рискованную, но крайне важную научную экспедицию, в которой сама ваша жизнь подвергалась бы опасности, согласились бы вы?

— Разумеется, — быстро ответил Архимед.

— Всегда готов! — одновременно воскликнул Аркусов.

— Вот видишь, — повернул Тюменев голову в сторону Елены Гавриловны. — Мне шестьдесят, а ведь каждому из них нет и тридцати — и они не задумываются.

Опершись одной рукой на перила, Аркусов ловко перепрыгнул, разыскал на веранде выключатель и зажег свет.

Лицо Елены Гавриловны выражало смятение, а глаза Ивана Ивановича горели молодым задором.

— Да, я предлагаю вам ни больше ни меньше как лететь со мною на звезду Абастумани! Вот именно!

При этих словах Аркусов вдруг стал серьезным и многозначительно посмотрел на Архимеда — не сошел ли старый профессор с ума. А всегда спокойный Архимед невольно передернул плечами:

— Лететь? Но на чем?

— Ты сам, Архимед, принимаешь участие в изобретении летательного аппарата, — загадочно ответил Тюменев.

— Завтра я еду по делам в Ленинград, — заявил он неожиданно.

На другой день Тюменев действительно уехал и отсутствовал более двух месяцев.

5. В МЫШЕЛОВКЕ

Всю ночь над обсерваторией бушевала буря. Несмотря на специальную систему колес, купол дрожал, качался и, казалось, ежеминутно готов был сорваться. Сквозь отверстие в куполе ветер врывался внутрь башни и обдавал лицо и руки Тюменева ночной свежестью и запахом хвойного леса. Плотность воздуха в атмосфере быстро менялась, это мешало наблюдению, искажая изображение звезды. Тюменев сердился, бранил ветер, звезде даже погрозил кулаком:

— Это все твои штучки!

В телескоп уже отчетливо были видны два Солнца звезды Абастумани, разделенные друг от друга тончайшей темной полоской небесного пространства. На самом деле ширина этой щели равнялась сотням миллионов километров. В ней свободно вмещались орбиты планет и их спутников двух солнечных систем, связанных взаимным притяжением. Большее Солнце было окрашено в красный цвет, меньшее — в голубой.

Небо бледнело, угасла двойная звезда — наступал рассвет. Пора кончать наблюдения.

— Архимед! — крикнул Тюменев. — Архимед!

— Его еще нет, Иван Иванович, — послышался из лаборатории голос Аркусова.

— Как это еще нет? Уже ушел, хотите вы сказать? Ах да…

— Вот именно, — вполголоса сказал Аркусов, повторяя любимую фразу Тюменева.

Иван Иванович вспомнил, что сам освободил Архимеда от всех ночных работ в обсерватории для того, чтобы тот мог всецело заняться вычислениями. До сих пор Архимед работал почти круглые сутки, очень переутомился, но не хотел бросать астрономических наблюдений, пока Тюменев — это было вчера вечером — не накричал на него:

— Этак ты до воспаления мозга доработаешься. Если ты будешь еще по ночам работать в обсерватории, то к сроку не кончишь свои вычисления. И мы пропустим момент, единственный в жизни не только нашей, но и всего человечества. Марш домой и ложись спать, а завтра со свежей головой садись за вычисления!

И Тюменев почти вытолкнул Архимеда из обсерватории, крикнув в темноту:

— Вот именно!

— Ну и ветер. С ног валит, — сказал Аркусов, входя в обсерваторию.

— И не то еще будет, — ответил Тюменев, поднимаясь с кресла. — Звезда работает.

— Позвольте проводить вас до дому, Иван Иванович.

— Благодарю вас. Не беспокойтесь. Сам дойду. Тюменев подошел к двери и попытался открыть ее.

Но дверь не поддавалась.

— Что такое? — Наверное, Никита запер ее ключом, чтобы ветер не открыл. — Никита! Никита! — Никто не отзывался.

— Зачем Никите закрывать? — возразил Аркусов. — Дверь открывается наружу. Наверно, давление ветра не дает открыть. Позвольте, я помогу.

Аркусов сильно нажал плечом. Дверь приоткрылась — ветер засвистел в ушах, растрепал волосы — и тотчас плотно прихлопнулась. Новое усилие плечом — дверь даже не приоткрылась.

— Попробуем вдвоем, — предложил Тюменев. — Раз, два, три. Ой, ой!.. Плечо расшиб. С таким успехом мы могли бы нажимать на железобетонную стенку.

— Да, знаете ли… — отозвался Аркусов, также потирая ушибленное плечо.

— Занятно. В мышеловку попали. Пленники урагана. — Тюменев рассмеялся. — Вот так звезда. Какие дела делает. Какая силища.

— Придется здесь отсиживаться, пока ветер не утихнет.

— Отсиживаться? Не согласен, — сказал Тюменев. — Елена Гавриловна, наверно, волнуется. Я иду, а вы как хотите.

— Но ведь мы и дверь открыть не можем.

— И не нужно. Вот люк. Он ведет в подвал, в машинное отделение. Из подвала дверь выходит на запад, а ветер дует с востока. Ту дверь мы наверно откроем. Идем.

6. СКВОЗЬ ВОЗДУШНЫЙ ПОТОК

Высокая железная дверь подвала была открыта настежь. У двери в полутемном подвале сидел Никита, посасывая трубочку.

— Ветер загнал, отсиживаюсь вот, — объяснил он Тюменеву. — Хотел пройти в корпус, но с ног так и валит. Не ходите и вы, Иван Иванович.