Прыжок в неизвестное - Лео Перуц

- Да, но только один раз. Передо мною мелькнуло несколько арабесок чувственного характера, и у меня сделались колики.

Относительно резинового мяча профессор Трукса пришел к определенному решению. Рукавом сюртука он тщательно отер его от глины и песка, сдунул с него несколько пылинок и затем осторожно положил на землю. Мальчуган тотчас же бросился на свою собственность и убежал с торжествующим ревом.

Оба ученых продолжали свой путь. Они дошли теперь до менее оживленной части парка. Аллея, перейдя в узкую, обсаженную густыми кустами дорожку, привела их к любимому местечку - к скамье, притаившейся под сенью и в листве двух акаций за группою из песчаника, которая изображает детей, играющих с косулей.

На скамье сидел Станислав Демба.

Он занят был завтраком. Сидел, наклонившись вперед, подпирая голову руками, и жевал. Часть хлеба и несколько ломтиков колбасы лежали рядом с ним на скамейке. Его светло-коричневое пальто служило ему теперь, по-видимому, своего рода салфеткою. Оно у него свисало с шеи, как театральный занавес, и скрывало за потоком своих складок его грудь, руки от плеч до кистей и ноги. Длинные пустые рукава трепал ветер.

Надворный советник и профессор занялись приготовлениями. Скамья была мокрая и не очень чистая. Профессор Трукса стал искать по своим карманам, чем бы ее прикрыть, и, не сразу найдя что-либо подходящее, решил, со свойственной этому ученому в малых и великих делах стремительностью, воспользоваться для этой цели теми листами рукописи и корректур, просмотру которых предполагалось посвятить это утро. Только присутствие духа, которое обнаружил надворный советник, в последний миг выхватив драгоценные документы из рук своего друга, предупредило непоправимое несчастье.

Кира привязали к спинке скамьи и за это освободили от намордника. Затем ученые мужи уселись.

Их приход был, казалось, тягостной помехою для Станислава Дембы. Он перестал есть, повернул голову и досадливо покусывал губы. На лице его выразилось разочарование, когда он увидел, что те нескоро собираются уйти. Он встал и уже готовился удалиться, когда взгляд его упал на хлеб с маслом. Некоторое время он стоял в нерешительности, а затем опять примирение опустился на скамью.

Надворный советник Клементи и профессор Трукса, приведя в порядок и сложив листы рукописи, принялись делать заметки и обмениваться вполголоса замечаниями. Так прошло несколько минут, после чего их работа была прервана.

- Не будете ли вы добры подозвать к себе свою собаку? - сказал Демба, криво улыбаясь, профессору, сидевшему к нему ближе.

Профессор Трукса поднял голову. Кир только что проглотил два куска чайной колбасы Дембы.

- Она мне неприятна. Я терпеть не могу собак. Голос у Дембы дрожал от ярости.

- Господин надворный советник, посмотрите-ка, что натворила ваша собака! - в смущении воскликнул профессор.

- Бога ради, простите! - взмолился надворный советник, которому было чрезвычайно тягостно поведение его пса. - Я искренне прошу вас извинить меня. Кир, сюда!

Неизвестно, на каком языке объяснялся обычно надворный советник со своим псом. Быть может, в течение долголетней совместной жизни с своим господином Кир приобрел некоторые познания в арамейском и простонародно-арабском наречиях. По-немецки он, во всяком случае, не понимал ни слова. Он повторил свое нападение на колбасу, и попытка надворного советника оттянуть его за уши имела последствием только то, что Кир обозлился, заворчал и хотел куснуть руку своего господина.

Демба с боязливым отвращением следил за каждым движением собаки, но не шевельнул рукою, чтобы отогнать ее или защитить свою колбасу.

- Может быть, вы не откажетесь перенести ваши съестные припасы на другой конец скамьи? Туда собаке не достать, - попросил надворный советник.

- На другой конец?

Демба не видел оснований передвигать вещи на другой конец. Он не обязан. Да к тому же там солнце, а колбаса от солнечных лучей наверняка испортится; с этим, надо надеяться, всякий согласится.

Надворный советник с этим, конечно, согласился, хотя небо было облачно и солнце не проглядывало ничуть.

- Впрочем, - продолжал Демба, - колбасу и так уже есть нельзя. Она уже несвежа, ее можно спокойно отдать собаке. Хлеба она, вероятно, не жрет? От хлеба я бы, видите ли, не отказался. Это газенмайерский ржаной хлеб и отличное датское масло.

- Не уберете ли вы их все-таки отсюда? - попросил надворный советник.

Кир покончил с колбасою и, ни с кем не считаясь, набросился на тартинку. Станислав Демба несколько раз проглатывал слюну, пожирая глазами тартинку, но ничего не сделал для ее спасения.

- Однако! - прошипел он в ярости, - Ваша собака, по-видимому, совсем изголодалась. Ни кусочка не оставила, ни крошки.

- Но почему же вы не убрали хлеб? - спросил профессор Трукса.

- Хлеб, видите ли, зачерствел, а к маслу у меня в жаркую погоду просто отвращение. Я бы к ним все равно не притронулся.

Оба ученых снова взялись за работу. Но для Дембы, казалось, инцидент еще не был исчерпан.

- Вы, господа, недовольны, по-видимому, - спросил он вызывающе, - что я накормил вашу собаку своим бутербродом? Странно, что находятся люди, отказывающие собственной собаке в корме, даже когда он им не стоит ни гроша!

Профессор Трукса спросил своего друга, не считает ли он целесообразным подыскать другую скамью. Молодой человек, по-видимому, хочет вызвать ссору. Чтобы Демба не понял его слов, профессор Трукса воспользовался наречием северных туарегов, а именно - ради вящей безопасности - диалектом одного давно уже вымершего племени.

Станислав Демба, казалось, действительно вознамерился не дать ученым продолжать работу.

- Не находите ли вы странною мою мысль подарить свой завтрак чужой собаке? - обратился он раздраженно к профессору. - Подумаешь, как это важно: немного колбасы и хлеба! За шестьдесят четыре геллера их можно раздобыть в любой бакалейной лавке. Вы полагаете, может быть, что нужны особые трюки или уловки, чтобы раздобыть хлеба и колбасы?

- О, конечно же, нет, - учтиво сказал изумленный профессор. - И вы, сударь, вероятно, очень любите животных? - прибавил он.

- Но какая же ты славная собачечка! - воскликнул Станислав Демба в неожиданном приливе восторга. - Ты прелесть какой песик! Не отдадите ли вы мне собаку совсем? Нет? Жаль. Ей было бы у меня хорошо. Станислав Демба разрешите представиться - Демба, кандидат философских наук... Такую собаку я давно уже ищу. И откуда у нее такая славная розовая мордочка? Ах ты моя собачонка! Да подойди же ты ко мне! Хочешь сахарку?

- Иди, Кир! - сказал надворный советник. - Подай господину лапу.

Кир бесхитростно подошел к Станиславу Дембе и поднял переднюю лапу.

Только этого, по-видимому, и ждал студент. Вместо сахара несчастному псу достался сильный пинок, и он с воем опрокинулся на спину.

Затем Станислав Демба вскочил и, не поклонившись, пустился бежать. Нижний край пальто, свисавший у него с рук, попал ему под ноги, и он споткнулся. Тихий металлический звон послышался вдруг, похожий на дребезжание связки ключей. Но Демба сохранил равновесие, подобрал пальто и скрылся за поворотом дорожки.

Профессор Трукса не сразу пришел в себя от ужаса.

- Какой грубый человек! - обратился он разочарованно к надворному советнику.

Тот хранил удивительное спокойствие.

- Профессор, - сказал он тихо, не обращая внимания на скулившего Кира, - вы это видели?

- Разумеется! Что за грубый человек!

- Больше вам ничего не бросилось в глаза? - таинственно прошептал надворный советник Клементи. - Я наблюдал за ним все время. Подумайте только: эта внезапная перемена настроений! Этот голод вначале, вдруг перешедший в отвращение ко всякой еде! Эта прорвавшаяся грубость, жестокость по отношению к безобидному животному, которое он за несколько мгновений до этого так любовно кормил. Профессор, вы ничего не замечаете?

- Вы думаете?.. - спросил профессор Трукса.

- Гашиш! - крикнул надворный советник. - Курильщик гашиша здесь, у нас, в Европе!

Профессор Трукса медленно поднялся и выпучил глаза на господина Клементи.

- Вы правы, пожалуй, господин надворный советник, - сказал он. - Как странно! Одурманенный гашишем! Первый, которого я вижу в Европе.

- Разумеется, я прав, - злорадствовал надворный советник.

- Меня поразило, как он носил пальто, - в раздумье промолвил профессор. - Как будто ему приходится скрывать под пальто нечто ценное от глаз толпы. Вы знаете, курильщики гашиша всегда воображают, что носят при себе какой-то таинственный клад.

- Пойдемте, профессор! - воскликнул надворный советник. - Живо! Мы еще догоним его, нам нельзя потерять его из виду!

Они в таком волнении побежали за студентом, что совсем забыли про Кира, привязанного к скамье и тщетно старавшегося лаем и визгом напомнить господину о своем существовании.

Когда оба ученых, запыхавшись, добежали до нижней части парка, курильщик гашиша давно уже исчез в толпе играющих детей.