Беседы по христианской этике. Выпуск 10: Современные проблемы биоэтики. Можно ли примириться со смертью: христианское отношение к смерти и умирающим - Георгий Кочетков

Г. Муравник. Сперматозоид всё-таки гаплоидная [4] клетка, это другое дело.

О. Георгий. Конечно, между ними есть принципиальная разница, кто будет спорить? Но это всегда очень сложный вопрос. Мы действительно верим, что человек, может быть, ещё потенциально, становится человеком с момента оплодотворения. Это фундаментальная вещь. Но, как вы знаете, и об этом шли большие споры. Даже у католиков здесь есть разные точки зрения. Я впервые с этим встретился в книге отца Михаила Арранца, где он трактует текст из нашего Требника о том, что человек осуждается как убийца, если случится выкидыш на пятом месяце беременности. Так как там указан срок, то о. Михаил говорит: «Вот видите, нужно пять месяцев». Он здесь не договаривает, естественно, до конца, чтобы его ни в чём не могло обвинить начальство, но он делает из этого совершенно однозначные выводы, что человек-то, может быть, и не с первого дня человек, а только с пятого месяца. Вы можете открыть Требник, там на самом деле после Молитвы восьмого дня по рождении будет представлен древний христианский текст, который принят церковью и спокойно сохраняется и перепечатывается в каждом издании, благодаря, конечно, патине древности и церковнославянского языка. Тем не менее для нас это некоторый вызов, потому что в нём действительно содержится тот смысл, на который намекал о. М. Арранц.

Г. Муравник. Там речь идёт о спонтанном или чем-то индуцированном выкидыше?

О. Георгий. По-моему, индуцированном, потому что при спонтанном выкидыше всё-таки нет оснований наказывать человека как убийцу. К сожалению, я не помню буквально этот текст, но было бы интересно, чтобы вы изучили его. Не для того, чтобы сразу поменять свою точку зрения, а для понимания того, что этот вопрос очень сложный. И опять же, объективных критериев здесь нет. Но есть, например, очень мощная традиция считать, что душа человека вселяется в него лишь в момент рождения, а некоторые полагали, что даже и ещё позже. Всё это дискутировалось веками. Запад – и протестантский, и католический – очень активно участвовал в этих спорах.

А вот как раз и богослужебные указания к Молитве восьмого дня, на которые ссылался о. Михаил. Читаю: «Если новорождённый младенец по немощи не сосёт грудь и выглядит умирающим, то не следует, как некоторые неверно говорят, ожидать до шестого или восьмого дня и лишь потом крестить его, но следует в час, в который он родился, только омыть его и сразу же крестить, чтобы не скончался непросвещённым. Ибо если беременным на пятом месяце случается от какого-нибудь удара выкинуть младенца, и даже за это они по законам и правилам повинны как убийцы, то тем более подобает избегать осуждения за уже рождённых, если они скончаются непросвещёнными» [5].

Г. Муравник. Получается, это относится и к спонтанным выкидышам: «…от какого-нибудь удара». Мало ли что может быть, упала, например.

О. Георгий. Здесь не очень понятно сказано, но, думаю, подразумевается удар как внешнее воздействие. Да, нужно хранить себя и от всяких ударов. Женщина может упасть, а может кто-то её ударить, или она сама может что-то с собой сделать.

Я столкнулась с тем, что даже после выкидыша над женщиной должна читаться какая-то молитва, такая же, как если бы она сделала аборт.

О. Георгий. Да, с этим всё очень неясно. Если случился выкидыш, то какая-то молитва должна читаться. Например, молитва XV в. «Жене, егда извержет младенца» из Требника. Там действительно женщина называется убийцею, хотя и не приравнивается к нему, ибо не отлучается от церкви. Это странно. Но бывает, что сейчас по такому случаю читают Молитву сорокового дня над матерью, как над родившей, что, конечно, полностью противоречит смыслу этой молитвы.

Итак, есть то, о чём говорит Г.Л. Муравник, есть проблема, связанная с тем, когда же всё-таки человек становится человеком. Но это вопрос неразрешимый, ибо этого никто до конца не знает. Мы можем здесь отвечать опять только по интуиции или из общих соображений, что, собственно, всегда и делали. Эти споры шли всегда, и выигрывали в них в общем-то те, кто был у власти. Но мы должны честно сказать, что точно не знаем, когда существо становится духовным. Человек отличается от животного только одним – духовным началом. А как мы с вами только что говорили, утверждать, что на клетке благодать почиет напрямую, нельзя. Опосредованно – да. К тому же, благословение Божье существует и на всём живом. Здесь есть проблема опосредованности, и я думаю, что разрешить её рациональным путём невозможно. Мы должны применять здесь евангельский критерий и смотреть на всю ситуацию в целом по духу и по плодам, по свидетельству совести, очень внимательно, не предвзято.

Ко мне не однажды подходили сестры и просили благословение на экстракорпоральное оплодотворение от мужа. Я сильно колебался, задавал всякие вопросы. Я считаю, что нельзя давать благословение, когда речь идёт о каком-либо компромиссе. Это то же самое, что дать благословение на развод. Мы все прекрасно знаем, что бывают обстоятельства, когда развод неизбежен. Есть случаи, когда уже что-то пропущено, но даже при самых извинительных обстоятельствах любой развод – это по меньшей мере компромисс, и поэтому я никогда не даю благословение на него. Я не отлучаю от причастия, если человек развелся, хотя в нормальном случае за развод надо было бы отлучать от причастия, если развод произвольный, т. е. если человек увлекся кем-то другим и решил бросить свою семью. Человек как бы говорит вам: «Вы знаете, какая у меня радость? Я полюбил человека, порадуйтесь со мной». «Но у тебя же двое детей». «Да, но я разведусь. А что же вы со мной не радуетесь?» Такое бывало не однажды. Я утрирую чуть-чуть, но не больше. За такой развод надо отлучать от причастия, т. е. от церкви. Отлучение от причастия для мирянина означает отлучение от церкви. Но бывают ситуации, когда представишь себя в тех обстоятельствах, в которых человек живёт годами, и думаешь, как там она или он с ума не сошли, как они вообще ещё живы? И спрашиваешь: а что бы я сделал на их месте? И я чувствую, что я бы развелся. Человек сделал всё, чтобы сохранить брак, но он не сохранился. Всем понятно, что в этом вопросе бывают ошибки. Люди далеко не всегда вступают в брак по воле Божьей, а такие браки зачастую сохраниться не могут. Бывает так, что «стерпится – слюбится», а бывает и по-другому. Но даже в таких тяжелейших обстоятельствах я всё равно не даю благословение на развод, потому что это тяжкий компромисс. Даже если сейчас человек не совершает ошибку, он когда-то сильно ошибся. Допустим, женился не по любви, а по каким-то соображениям или только по страсти, ибо страсть вспыхнула. Он потом локти кусает, а уже ничего не поделаешь.

То же самое и здесь: я считаю, что церковное благословение на экстракорпоральное зачатие даже от мужа давать нельзя ни при каких условиях. Но могут быть обстоятельства, когда эта мера компромисса всё-таки может быть покрыта Любовью Господа Бога. Мы не можем, не имеем права это делать, а Господь тем не менее всё это покрывает. Это бывает видно по людям, по духу и по плодам. Мы в церкви благословение не даем, как бы отстраняемся от решения проблемы, и тогда или человек творит волю свою, или волю Свою творит Господь.

Даже если это суррогатная мать [6]?

Это ещё одна, отдельная проблема. Я думаю, что вы на лекциях про суррогатное материнство тоже говорили, но мы не успеем сегодня все темы повторить, поэтому давайте всё-таки разберём самые горячие вопросы. Суррогатное материнство это самостоятельное, отдельное явление, хотя и связанное, конечно, с тем,

Г. Муравник. Это тоже экстракорпоральное зачатие. Когда мать уже и выносить не может, тогда появляется суррогатная мать.

О. Георгий. Да, тем не менее люди на это идут. Вообще все био-этические проблемы очень сложны. Я видел самые разные примеры: и положительные, и отрицательные. Люди реагируют на них очень по-разному. У меня всё-таки сложилось впечатление, что и результаты, не в смысле практических, а в смысле духовных плодов, бывают разные. Поэтому я и считаю, что все эти вопросы, по меньшей мере, компромиссные. Мы должны в первую очередь четко отсечь всё то, что не подходит нам в принципе, а остальное отдать на суд совести верующего человека, на его ответственность, потому что если мы здесь будем слишком щепетильны, мы погрешим против Бога. Ведь мы же с вами тоже каждый день грешим, но не считаем, что это нас сразу выводит из церкви, из-под Божьего покрова. Мы знаем, что многие грехи нас из неё не выводят, а какие-то всё же выводят, и установить эту грань бывает крайне сложно. Даже один и тот же грех в разных случаях для разных людей может действовать по-разному: и так, и так. Иногда это касается и тяжелых грехов. У меня был один случай, когда даже прелюбодеяние не лишало человека благодати. Правда, этот человек был психически не очень здоров, поэтому он просто не мог собой вполне владеть. Это психические проблемы. Но прелюбодеяние однозначно смертный грех. Никто не будет который будет с этим спорить. Хотя я знал одного человека, который спорил. Он говорил: «Всё в Евангелии хорошо, но в одном месте Господь ошибся, сказав “не прелюбодействуй”». (Смех.) Но это был только один человек, и он был вор и пьяница.