Стать героем - Александр Николаевич Романчиков

– Ну как ты? – первым делом поинтересовался Вадим.

–Да так, голова болит, руки трясутся, как обычно, – рассмеявшись, ответил Павел, – Нормально в общем, а ты что?

– То же самое, сколько тебе, я ж не банк, мамка что-то бушует, говорит ни копейки больше не получу, – усмехнулся Вадик, – я же вчера как домой пришел, упал в пороге, зацепился за что-то, зеркало побил, потом в зале еще и стол стеклянный побил. Ой, мамка бегала, прыгала, я чуть убежал от нее, сегодня пилит весь день…

Дело в том, что Вадим хоть и был сыном не бедной семьи, но жил по-прежнему с мамой и папой, который сейчас был в отъезде по работе. Впрочем, это было нормально, учитывая, что он обучался на последнем курсе университета. Как говорил ему отец, по получении диплома ему предстоит уйти на все четыре стороны из родительского дома. Мама же была из разряда вечно сюсюкающих, и всячески сына перед отцом выгораживала, обещала давать ему денег, и найти квартиру. Такая мама, должно быть, могла бы найти Вадику не только квартиру, но и жену, работу и наверно, все, что составит его жизнь.

Вадим не выказывал несогласия такому положению вещей, и вообще был человеком мягким, и податливым, что было следствием вечной опеки матери.

– Да ладно, мамка тебе голову поморочит, и снова полные карманы напихает, – с улыбкой проговорил Паша, – давай сколько есть, я все верну.

– Ну, держи, – отсчитав несколько купюр, Вадик протянул их просящему, – вернешь потом, а сейчас пойду я, потом созвонимся, там мама кушать приготовила, нужно идти.

– Ну, давай, – протягивая руку, кивнул Паша.

Выйдя из подъезда, Паша выдвинулся прямиком к расположенному рядом ларьку со стоящими рядом зонтами и столиками.

Купив на одолженные деньги литровую пива и беляши с пирожками, которые по замыслу должны были содержать мясо, рис и капусту, он уселся за свободный столик и принялся «поправлять здоровье».

Покончив с импровизированным то ли обедом, то ли ужином, он достал из купленной в том же ларьке пачки сигарету и закурил. Насладившись ею, он встал, и побрел в сторону вокзала, с намерением сесть в электричку, идущую мимо той самой деревни, где он вырос, где сейчас жила его семья. От станции до деревни было около километра пути через лес.

Пиво, выпитое за обедом, взбодрило алкогольные чувства Павла, и, не удержавшись, он забрел в магазин, рядом с вокзалом, купил бутылку водки, несколько сосисок и литровую бутылку крепкого пива.

Он вроде бы понимал, что напиваться до беспамятства снова, да еще и в дороге к родителям – плохая идея, но, сославшись на горькую жизнь и бессилие с ней бороться, он поплелся за билетом держа в руке пакет с покупками.

– До Репкино, пожалуйста, – протягивая деньги в окошко, пробормотал он.

– Один? – неодобрительно взглянув на него, вопросил кассир.

– Да.

Собственно, выглядел он и впрямь плохо, протертая на правом плече куртка, в результате частых столкновений со стенами при пьяных прогулках, небритое лицо с опухшими глазами, потерянный взгляд и неустойчивое положение ног. Все это не внушало доверия к Павлу.

Взяв билет, он пошел ждать своей электрички. В ожидании, он открыл бутылку водки, запивая ее пивом, и, чтобы не корчиться от неприятного вкуса этих низкосортных напитков, покусывал сосиску. Выглядело все это более чем плачевно, однако Павлу было плевать.

Дождавшись своего транспорта, он неровной походкой взобрался в вагон и плюхнулся на первое попавшееся свободное сидение.

Во время поездки он прикончил остатки своего приятного вечера, хоть это и возбранялось правилами, которые красовались у него перед глазами на стене вагона.

Окончательно опьянев, он чуть не пропустил свою остановку. Небо потемнело, по всей видимости, собиралась весенняя гроза. Можно было бы переждать тут, на станции, но Павел не был способен ясно мыслить, и поплелся по знакомой дороге в лес, надеясь не сильно промокнуть и успеть дойти до дома, пока ливень не разразится неудержимой стихией.

Расчеты его были в корне не верны, едва он вступил под покров леса, крупные капли забарабанили по листьям, стекая ему на голову и плечи. Теперь он уже не жалел о надетой куртке, стараясь вжать голову в воротник. Ежась, он плелся почти не разбирая дороги. Вдруг грянул гром, почти сразу блеснула молния, гроза была почти прямо над Пашей. Его пьяное воображение стало рисовать ему непонятные звуки и тени, якобы скрывавшиеся в шуме дождя. Сердце учащенно забилось, он побежал быстро, как мог. Продираясь через кусты, он явно отклонился от тропинки, которая вела в деревню. Он бежал, оглядываясь, и порой вскрикивая, когда молния озаряла все вокруг, сопровождая эти озарения раскатистым ревом грома. И вот, уже почти запыхавшись, во время очередной вспышки он поднял голову. Последнее что он увидел, была толстая, горизонтально расположенная на уровне лба, ветка какого-то дерева. Со всего разгона вмазавшись головой в эту самую ветку, Паша упал вниз, на землю, высоко подбросив ноги. Ощутимо ударившись еще и о землю, он потерял сознание, оставшись лежать в лесу один, под ливнем.

Глава 2.

-Кар-р-р! – громогласно раздавалась, почти над ухом Павла, достаточно неприятная воронья речь, – Кар-р-р!

– Что за…– Павел разлепил глаза, и, недоумевая, стал озираться вокруг, – Это я где?

Как по заказу, в мозгу пьяницы вереницей пронеслись воспоминания о вчерашнем веселом путешествии в лесу, охваченном стихией:

– Ох, вот это да…

Кряхтя, он стал подниматься, голова трещала еще сильнее, чем вчера, видимо не только от похмелья, но и от знатного столкновения с веткой. На той самой злополучной ветке сидела ворона, любопытно осматривая свою потенциальную добычу. Поняв, что никакая это не добыча, и тело стало двигаться, показывая, что оно живое, ворона встрепенулась, и, замахав крыльями, улетела прочь.

–Вот и лети… – не найдя должного обидного слова в своей тяжело воспринимающей мир голове, Павел добавил, – Ворона!

Та, видимо обидевшись, еще раз громко каркнула, откуда-то из-за веток, и более ни чем о своем присутствии не напоминала.

Оглядев себя, неудачливый путешественник понял, что штаны измазаны грязью, в таком же состоянии он обнаружил и куртку. По голове пульсирующими волнами расходилась нестерпимая боль. Ее источником была опознана огромная шишка на лбу, Паша долго ощупывал ее, пытаясь понять, не занимает ли она весь лоб.

–Вот это я выдал…– пробормотал Паша, и, попытавшись сориентироваться, оглянулся назад.

Там, откуда он прибежал вчера, тропинки не было, да и следы его были размыты прошедшим ливнем. Судя по сломанным и растрепанным кустам, прибежал он прямо через них, а стоял