Весеннее чудо для мажора - Юлия Гауф
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Эй, кудрявая, выходи, — я стукнул в чистенькое окно костяшками пальцев. — Я с дружеским визитом и деловым предложением.
На стук в окно соседушка не отозвалась.
На стук в дверь — тоже.
Я зачем-то дернул за ручку, и дверь открылась. Хм, ну входить в чужой дом — это, наверное, слишком. Вдруг у кудрявой батя есть? А у бати — ружье, мало ли.
— Ау, есть кто? — крикнул я, чувствуя себя идиотом.
Ау, блин! Полное «ау»!
— А ну убирайся! — услышал я позади себя возмущенный мелодичный голос. — Ты… ты издеваешься? Вообще обнаглел?
— О, кудрявая, тебя-то я и ищу, — обрадовался я, и толкнул дверь, чтобы она захлопнулась.
— Нашел? А теперь вали, иначе я… я участкового позову! — кудрявая смешно сложила руки на груди, и насупила брови как Брежнев, что выглядело просто уморительно — такая сопля, а строит из себя мисс опасность. — А наш участковый — тот еще зверюга, он тебя дубиной отходит за то, что вламываешься в чужую частную собственность!
— Вау, ну ты и выдала, — присвистнул я. — Тебя как зовут-то?
На обычный вопрос кудрявая отреагировала странно.
Она разозлилась, аж глаза сузила. Нет, ну точно, деревня дураков. В детстве смотрел эту передачу, и вот, в нее попал вживую. Только придурковатого медведя не хватает.
— Лиза, — процедила кудрявая.
Нет, я точно где-то видел ее. Обычно девчонок я не запоминаю, если бы спал с ней, вполне мог бы и не вспомнить. Но что-то в мозгу свербит, просто покоя не дает — вроде, и знакомая, и не знакомая девчонка…
… и весьма симпатичная, даже когда так неадекватно злится на меня.
— У меня к тебе деловое предложение, Лиза, — улыбнулся я кудрявой. — Не хочешь ли ты подзаработать? Дам десять штук, а ты убираешься в моем доме. Идет?
Глава 2
ЛИЗА
Первой моей мыслью было убежать обратно в сарай. К козе, оказавшейся на диво чуткой собеседницей — и выслушала, и смотрела с участием. Где надо, возмущенно блеяла, и копытцами била. Прекрасно пообщались, но я вдруг устыдилась, что жалуюсь на жизнь несчастной подневольной козе, и решила домой вернуться.
А тут Андрей. Явился на мою кудрявую голову, что называется!
— У меня к тебе деловое предложение, Лиза, — улыбнулся он мне фирменной наглой улыбкой. — Не хочешь ли ты подзаработать? Дам десять штук, а ты убираешься в моем доме. Идет?
Я взглянула на него, а затем вправо — туда, где к стене дома прислонены грабли. Перевела взгляд на Андрея, и призадумалась, а не врезать ли мне ему?! Мама с папой меня, конечно, другому учили, но должна же в мире быть справедливость, да и заслужила я моральную компенсацию. Пусть даже такую маленькую, как погонять этого наглеца граблями.
… и папа бы понял. И, как мне кажется, даже одобрил бы.
Я ж не насмерть, так, пару раз врежу, душу только отведу. А Андрею никакого ущерба не будет.
— Что молчишь, кудрявая? Соглашайся, — подмигнул он. — Отдраишь мне дом, я тебе десятку дам. В вашем колхозе имени Ильича, уверен, на эти деньги люди месяц живут. Давай, у мамки отпросись, и погнали, а то не успеешь. Я в бардаке спать не хочу.
— Ты случайно не офигел?
— Я? — Андрей так искренне удивился, но я-то знаю, что он — тот еще язва. — Если и офигел, то не случайно, киса, — подмигнул он мне.
Неисправим.
— Руки-ноги есть? Вот своими руками и отдраивай свой дом, а ногами топай отсюда. Посыл ясен?
— Что ж ты злая такая? — Андрей пригладил волосы. — У вас в деревне какое-то поветрие? Вирус? Это заразно? Куда ни посмотрю, всюду психбольница. Точно не хочешь убраться у меня? Смотри, больше предлагать не буду, другие желающие найдутся.
Я вздохнула. Нет, ну что за человек такой?!
Только Булатов мог явиться ко мне без приглашения, и позвать заняться клинингом. Ведет себя как барин с холопкой, еще и забыл меня. Меня! Это вообще оскорбительно, ведь не так уж сильно я изменилась… наверное.
Я всегда хотела быть поваром, с самого раннего детства. Первым моим воспоминанием было то, что я, совсем еще мелкая, наблюдала за мамой. Мне года три было, если не меньше, а я до сих пор ту мамину улыбку помню, адресованную мне. И аромат вафель, которые мама делала в тот день. И даже вафельницу нашу помню — белую, похожую на чемоданчик, очень старую. Мне это магией казалось — то, как мама из неказистых на вид продуктов приготовила такие вкуснющие и ароматные вафли.
Мммм!
Мама и меня научила их делать, и как только я читать научилась, начала изучать кулинарные книги, мамину тетрадку с рецептами. И от кухни меня было просто не оторвать. Всегда твердо знала, что поваром буду — самым лучшим поваром! И звезду Мишлен ресторану, в котором буду работать, добуду именно я. И благодарные посетители ресторана будут постоянно звать меня, чтобы поблагодарить.
А потом я повзрослела. Нет, любить готовить я не перестала — это ведь искусство, но ту еду, что я готовила, я еще и пробовала. Плюс гормональный всплеск, и здравствуйте, двадцать лишних кило. Мы вас ждали, но мы вам не рады. Бабушка, папина мама, вздыхала по моей фигуре наравне со мной, и сетовала, что женщине нельзя поваром быть — это ни маникюра нормального, порезы, да еще и полнота.
А потом папа забрал нас в Екатеринбург. На целый год, чтобы филиал открыть и настроить его работу. И я пошла учиться… на юридический. Полненькая, стесняющаяся саму себя девчонка. В балахоны одевалась как у Примадонны, чтобы фигуру спрятать, за волосами половину лица скрывала, но от легких насмешек это не спасало. И это было обидно, хотя надо мной не издевались. Зубоскалили — да, поддевали, но не гнобили.
В школе ведь меня все любили, мы взрослели вместе, а тут новый город, все незнакомые. Я себе самой страшной на свете казалась. Особенно, когда Андрея увидела — красивый, мускулистый, популярный. Девчонки рядом с ним крутились — все как на подбор, и я в этот подбор не вписывалась. Это как беляш положить рядом с пучками сельдерея, и спросить: «Угадай, что лишнее?»
Лишний — беляш.
