В карстовых пещерах - Валентин Иванов

5

Вечером после театра Елена Царева, делая вид, что она почти ничего не знает, слушала рассказ брата о предстоящей экспедиции. Михаил рассказывал:

-Ты же знаешь, что нашему Алферову вообще на зубок не попадайся, а его отвращение к бумажному потоку и к неопределенным рассуждениям общеизвестны. Как характеризует Андрей, этот Новгородцев из проектной организации - человек именно такого, бумажного типа. Наверное, ему пришлось пережить несколько неприятных минут во время беседы с Алферовым.

- А когда вы едете?

- Дня через два-три. Нужно торопиться.

- Я еду с вами, - сказала Елена. Она произнесла эти слова самым невинным голосом.

- То есть как это так, Леночка?! - Михаил растерялся. Его сестра была очень довольна произведенным ею эффектом:

- А вот и так! Андрей согласен. Я завтра пойду к Алферову. Он тоже согласится. Он очень простой и милый человек, когда с ним просто говорят. Он поймет меня. А ты не смей спорить!

Свежее, миловидное лицо Елены раскраснелось от волнения, и от ее деланного спокойствия ничего не осталось. Она энергично наступала на брата:

- Не спорь! Не спорь! Еду, еду и еду!

- Постой, не горячись, послушай... - пробовал перебить ее брат. Но сестра не давала ему сказать ни слова:

- Не делай большие глаза. Андрей говорил, что ты едешь неохотно. А для тебя экспедиция полезна! Я еду, потому что хочу, а тебе нужно! Ты засиделся. Ты тоже можешь превратиться в составителя бумажек. А как ты читаешь? Не только за едой, а даже ухитряешься бриться с книгой! У тебя и язык становится книжный! Вот тебе!

Девушка подняла трубку телефона и набрала номер. Брат откинул темные волосы движением головы и машинально взялся за книгу. Но он не читал, а прислушивался к голосу сестры. Она говорила:

- Зинаида? Прости, что так поздно, но дело в том, что я уезжаю на месяц и все наши планы временно отменяются... Слушай...

ГЛАВА ВТОРАЯ В ПУТЬ-ДОРОГУ

1

Короток зимний день, но в любое время года прекрасен путь по нашей стране. Вот уже и всходит за темным бором круглое красное солнце. Искрится розовый снег. Как много следов жизни на лесных опушках! Вязь заячьих лапок петляет среди кустиков и полузанесенных снегом метелок диких трав. У самой железнодорожной насыпи в снегу сидят серые куропатки и не обращают внимания на проходящий поезд...

Открывается холмистая равнина. Вдали дымят вершины заводских труб. Они стоят на месте, приподнимаясь над горизонтом и опускаясь. Между ними и поездом поворачиваются белые поля. Проносится дом путевого сторожа. Мелькает путевой обходчик в полушубке со свернутым желтым флагом в поднятой руке.

А трубы дымят уже за большим селом. Кучка детей, обутых в валенки и с книжками в руках, остановилась и смотрит на поезд. Машут руки в разноцветных вязаных варежках. Хорошо...

Послушайте, как стучат колеса! Как мчится скорый поезд по нашей земле! Смотрите же в окно! Перед вами проходит необозримое, великое пространство великой страны.

"Широка страна моя родная, Много в ней лесов, полей и рек.

Я другой такой страны не знаю...", - стоя в коридоре вагона, напевал Андрей Карнаухов. Экспедиция находилась о дороге уже вторые сутки. После Волги погода резко изменилась. В Москве и к востоку от нее, почти до Пензы, стояла, казалось, уже весна, влажная, туманная, облачная. А здесь была полная сил континентальная солнечная зима.

Из открытого купе вагона доносились голоса. Андрей слышал, как Новгородцев уверенно говорил:

- Право же, это не так важно. Главное, нужно уметь хорошо отчитаться в проделанной работе. Оформить ее.

Царев отвечал ироническим баском:

- Вот как? И красиво оформить? Правильно. Правильно...

Карнаухов сделал было, движение к двери, но раздумал и опять повернулся к окну. Поспорили уже вчера и хватит. Пусть теперь Новгородцева вразумляет Михаил чорт с ним, с этим Петром Петровичем. Бумажная душа... Делом бы его поучить на полевых работах. Походил бы с инструментом, и рассуждать стал бы иначе.

Обнимая за плечи девочку-подростка, к Андрею подошла Елена:

- Доброе утро, Андрюша. Вот моя новая знакомая и тезка Леночка. Только она не хочет быть геологом, а собирается сделаться строителем.

- Что же вы собираетесь построить? - спросил Андрей худенькую девочку с длинной косой, пожимая ей руку, как взрослой. Не смущаясь встречей с новым человеком, девочка ответила:

- Я построю большой дом. Он будет очень красивый. Все комнаты будут большие и будут балконы с цветами. В нашем доме будет жить много людей, но мы пустим туда только хороших. У нас не будет никогда никаких ссор. Ни у кого не будет секретов. А в свободное время я буду играть в театре.

Громко заговорил радиорупор:

- Начинаем утренний концерт по заявкам пассажиров. По просьбе пассажирки вагона номер шесть исполняется песнь о Сталине.

- Это я просила. Я очень люблю песни о нашем Сталине! - просто и гордо сказала девочка.

2

Прирельсовая база строительства расположилась на маленькой железнодорожной станции Толманово. Была уже ночь, когда поезд остановился у заснеженного перрона. Широко шагая большими валенками, к маленькой группе вновь прибывших подошел человек в белом полушубке и в шапке-ушанке.

- Товарищи геологи? Из Москвы? Добро пожаловать, ждем, ждем! Будем знакомы. Я - Куржаков Сергей Семенович.

На некрашеном сосновом столе был развернут генеральный план строительства. Новгородцев сначала сам хотел дать пояснения, но уступил изыскателю, встретившему группу. Куржаков водил указкой по чертежу:

- Вот отсюда подходит заводская железнодорожная ветка, - говорил он, указывая на юго-западный угол плана. - Здесь расположатся главные корпуса завода. Это - место теплоэнергоцентрали. По этой линии разместятся химические цехи номер первый и так далее до пяти...Дальше... Здесь жилые массивы...

Покончив а размещением сооружений, Куржаков перешел к освещению грунтовой обстановки:

- Хотя высотных зданий у нас и нет, кроме энергоцентрали, но цехи длинные, много тяжелого оборудования с большими динамическими нагрузками на фундаменты. Требуется надежное основание для фундаментов. Мы в карстовом районе. Естественно, предстоит нарушение и режима поверхности вод, как это обычно в период стройки. Однако на знаменитом Уфимском косогоре в 1927 году произошел обвал почти в десять тысяч кубометров именно из-за нарушения этого режима железной дорогой...

Куржаков сделал паузу. Затем его указка снова заходила по чертежу. Куржаков продолжал:

-Вот тут наш шурф попал на пустоту на глубине восьми метров. Тут - мы нашли пустоты при бурении на глубинах в десять и двенадцать метров от дневной поверхности. Я писал об этом авторам проекта, - обратился к Новгородцеву Куржаков.