Комплекс прошлого - Элли Итон
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Все хорошо? – интересуется он.
Я киваю. Повернувшись спиной, я прислоняюсь к груди Юргена, а он обнимает меня за талию и прижимает подбородок к моей макушке. Часовня остается позади меня, и я прокручиваю в голове этот недолгий разговор с девушкой. Я не должна была сюда возвращаться. Мне неловко от того, что я привезла его сюда, что посмела потратить даже час нашего медового месяца на что-то столь бессмысленное. Момент ностальгии уже прошел. Мы смотрим на каменную статую короля Эдмунда неподалеку от автобусной остановки. Пять голубей борются за место наверху его шлема, подпрыгивая и ныряя, толкаясь пернатыми локтями. Они взмахивают потрепанными серыми хвостами и гадят Эдмунду на плащ. Мимо нас на рыночную площадь проходит пожилая женщина, таща за собой клетчатую тележку для покупок. Торговцы держат бананы в крючковатых пальцах и громко зазывают покупателей. Три старика в твидовых куртках стоят у букмекеров и курят. Я вдруг остро осознаю, что моему мужу, австрийцу, все это, должно быть, кажется таким английским.
Юрген вытаскивает из бумажного пакета ириску и кладет мне в рот.
– Ладно. Было круто. Поехали.
Муж проверяет крепления на своем велосипеде, привязанном к багажнику машины, и, пока он туго перетягивает раму, лысый мужчина на красной «Мазде» поворачивает в нашу сторону и резко останавливается, перекрывая дорогу. Окно с тихим гулом опускается вниз, и та самая девушка из стоматологической клиники склоняется в его сторону и почти ложится ему на колени. Нижняя часть ее лица, исказившись, застыла в гримасе боли.
– Привет, – весело говорит мой муж, слегка присаживаясь на корточки. – Мы можем вам помочь?
Австрийцы, особенно такие деревенские болваны, как он, патологически хорошие люди. Я видела, как он каждую неделю выкапывал из снега машину абсолютно незнакомого человека и выносил мусор нашего соседа, не получая в ответ никакой благодарности.
Женщина в «Мазде» показывает ему средний палец.
Она пристально смотрит на меня – свою главную цель и выглядывает из окна, будто забыла сказать мне что-то важное там, в часовне.
– Тварь, – прошипела она, шепелявя все еще распухшим языком.
– Ха! – смеюсь я нервно. – Ха-ха-ха!
У моих ног падает кровавая слюна – ее плевок почти достиг цели. Убедившись в этом, они уносятся прочь.
Что ж, так оно и есть. Четырнадцать лет прошло, и ничего не изменилось. Она горожанка. Я Божественная.
– Боже мой, – говорит мой муж. – Зефина, кто это был?
Уперевшись руками в бедра, он смотрит на дорогу, по которой уехала «Мазда».
– Это была какая-то шутка, боже мой?
– Забудь, – униженно отвечаю я. – Поехали.
Я легонько подталкиваю его к машине на случай, если эта банши решит вернуться. Я не хочу, чтобы она сглазила наш медовый месяц. Два дня назад мы обменивались клятвами в ратуше, ухмыляясь друг другу, как идиоты, окрыленные.[4]
– Но я не понимаю, ты знаешь ее?
– Нет, вовсе нет.
Я провожу рукой по его бедру, вынимая ключи из его кармана.
Быстро открыв машину, я сажусь за руль. Юрген опускается рядом на пассажирское сидение, качая головой.
– Значит, она из твоей школы, давняя подруга?
Я завожу машину.
– У меня нет школьных друзей.
Он хмурится, как будто впервые узнал об этом.
– Нет? Почему нет?
Конечно, у меня есть друзья, но самые старые и самые преданные из них те, с которыми я познакомилась в университете или после его окончания, когда у меня появилась возможность выбирать самостоятельно. Плюс друзья моего мужа, но почему-то именно мужчины, а не их жены, например. Благодаря своей исключительной любезности, добродушным голубым глазам австрийца и очевидному очарованию Юрген всегда был более социальным человеком, чем я. Но в то же время он всегда рад возможности провести вечер дома, поработать в своей студии или позаниматься велосипедами. Иногда мы ходим на открытие выставок или проводим что-то вроде экскурсий для гостей города, в котором находимся, или встречаемся с моим старым редактором на бранче. Я могу по пальцам сосчитать почти всех своих друзей. Но ни один из них не является Божественным.
– Не знаю, – говорю я ему, пожимая плечами, и поворачиваю ключ в замке зажигания. – Просто нет.
В Йоркшире мы останавливаемся на ночь в отеле типа «постель и завтрак» и утром с трудом встаем с кровати с балдахином. Мы переодеваемся, не теряя времени на душ, чтобы успеть на завтрак, и врываемся в столовую за мгновение до окончания обслуживания. Хозяйка, суровая женщина с надменным видом, напоминающая мою бывшую домовладелицу, стоит, уперев руки в бедра, и хмуро смотрит на часы. Мы застенчиво садимся на свои места, стараясь не смеяться. На другом конце комнаты две женщины, одетые в шорты и прогулочные ботинки, изредка отрывают взгляд от карты города. Мужчина средних лет намазывает маслом тост для своей матери. Рядом с нами – пожилая пара, они улыбаются и поднимают бокалы с апельсиновым соком.
– Поздравляю, – говорит женщина, наклоняясь и похлопывая Юргена по руке.
– Это так очевидно?
Мужчина и женщина понимающе улыбаются друг другу.
Футболка Юргена вывернута наизнанку, волосы растрепаны. Когда мы соприкасаемся друг с другом под столом, я чувствую запах между своих бедер, кисло-мускусный, как перезрелые фрукты. Я съеживаюсь, думая о нашей комнате на чердаке, о тонких, как бумага, стенах, скрипящем каркасе кровати, и утыкаюсь головой в плечо Юргена. Хозяйка ставит перед нами чайник на стол.
Юрген спрашивает у пары, как долго они женаты.
– Вечность, – протягивает старик.
Женщина машет в его сторону салфеткой.
– Пятьдесят четыре года в сентябре, – говорит она.
Я чувствую пальцы Юргена, когда они переплетаются с моими, чувствую, как его обручальное кольцо царапает мои суставы, когда он сжимает их, заставляя меня вздрогнуть.
– Дадите совет? – спрашивает Юрген.
Они берут со стола ключ от номера, газету и очки. Муж встает и отодвигает стул жены, чтобы она могла подняться.
– Будьте добры друг к другу, – говорит жена, и они улыбаются нам.
– Удачи.
Когда мы выезжаем из отеля, Юрген останавливается перед хозяйкой и целует меня, его рука скользит по линии моих брюк, а затем мы берем машину и снова отправляемся в путь. Я начинаю думать, что неприятный инцидент в Сент-Джонсе забыт, что та
