Том 5. Стихотворения 1941-1945. Статьи - Демьян Бедный

Прощальный обед прошел живо, весело, в приподнятом настроении. На обед были приглашены германский посол при русском дворе, товарищ главноуправляющего землеустройством и земледелием А. А. Риттих, главный ревизор землеустроительного комитета А. А. Кофод и некоторые другие чины землеустройства. Были представители и немецкой колонии. Была прочтена телеграмма от председателя совета министров В. Н. Коковцева.

Очень остроумную речь в конце обеда произнес ландрат фон Реймонт. Он задался целью представить нашу экскурсию в цифрах и пришел к следующим выводам: общий вес экскурсантов составлял при въезде в Россию 7238 килограммов и 222 грамма, при выезде же из России он равнялся 8287 килограммам и 391 грамму, так что прирост на каждого экскурсанта составляет почти 10,5 килограмма. Потребление икры составляло в среднем на экскурсанта 7,52 килограмма, у некоторых же оно достигало 15,29 килограмма. Как последнюю цифру оратор приводит процент экскурсантов, высказавших пожелание снова посетить Россию, причем по возможности с женами или другими родственниками. Таких экскурсантов оказывается 100 %. Цифра эта вызывает шумные аплодисменты.

Дадим подсчет упрощенно:Двенадцать дней пути,А жиру-то нарощеноПо пудику почти!Уж с первых дней экскурсииУ немцев, – с восхищениемТвердивших и с отрыжкою,А после и с одышкою:«Закузка рузкий гут!», –Костюмы стали узиться.Терять фасон, кургузиться,Вдруг затрещат подмышкою,То где-то ниже талии,А то еще подалее,Иль сразу там и тут.Уже в Москве экскурсииПо номерам гостиничным,Взяв двери на засов,Пришлось заняться сразу жеЗанятьем первой срочности –Проверкой швов, их прочности,Перестановкой пуговиц.Расшивкой поясов.Как немцы ни старалисяДержать свой внешний лак,А в Петербург добралися –Не знали сами как.Все стали толстопузые.Костюмы их кургузыеС чужих казались плеч.Пришлось, купив готовые,Себя в костюмы новые,Просторные, облечь.И то сказать упрощенно:Двенадцать дней пути,А жиру-то нарощеноПо пудику почти.Туристы разжиревшиеС Россией расставалися –Ну, просто убивалися,Хвалили всё, что видели,Словами разливалися:«Картина в общей сложности…»«Какие здесь возможности!»«Ах, этот чернозем!Вот ключ к добрососедскомуВзаимопониманию!Его с собой в ГерманиюНа память мы везем!»«Все, все без исключения,Поверьте нашим искренним,Восторженным словам!В знак дружбы на прощаниеДаем мы обещаниеВернуться вскоре к вам,С детьми вернуться, с женами,С друзьями и знакомыми».«Приедем с агрономамиНа срок…»            «На срок любой!»Чуть не сказали: «С кейзеромВернемся, с нашей армией!»Но это, разумеется,В мозгах у них имелосяУже само собой.

Часть третья

Немецкая оккупация Украины 1918 года

Прошло шесть лет ровнехонько.К исходу шла всемирнаяЖестокая война.От немцев отбиваласяУж не Россия царская,А новая, великаяСоветская страна.Немецкие захватчикиНа Украину хлынули,Пасть хищную разинули –И над страной, лежавшеюС ножом, ей в грудь водвинутым,Военной оккупацииРазбойничьим ножом,Они, как звери хищные,Клыки свои оскаливши,Над всею Украиною,Войною разоренною,Оравой разъяренноюСвирепо измывалисяИ дико упивалисяПовальным грабежом.Вот тут-то и случилося,Такое приключилося –В деревне «Снежнов-Кут»Раздался крик: «Спасайтеся!Отряд немецкий!»                 «Ироды!»«Коль хлеба им не выдадим,Всех мужиков, объявлено,У нас пересекут!»В деревню немцы ринулись,На мужиков накинулись:«Кде клеп?»             «Дафайте клеп!»«Эй, ти! Пазлюшай, дедушка,Твой клеп скорей показывай!»Но дед, Егор Колодяжный,Сурово заупрямился,Врагам сказал: «Я слеп!»«Ти слеп? Так ми проверимся!»Связали руки старому,Бранясь, во двор помещичийЕго поволокли.Степана ЗавгороднегоИзбили, окровавилиИ с мужиками прочимиТуда же привели.

И вот в дому помещичьемНа круглое, широкоеПомещичье крыльцоВзошло – крестьяне ахнули! –Военное, знакомое,До ужаса знакомоеНемецкое лицо.«Чтоб ты, когда здесь пьянствовал,Винищем отравился бы,Котлетой подавился бы!Чтоб ты тогда издох!»То был – вот в этом доме жеЛобзавший губернатораИ голосивший «гох»,Тогда ландратом звавшийся,А нынче оказавшийсяРиттмейстером, герр Кох!Пред ним толпой понуренной,Озлобленно-нахмуренной,Немецкими солдатамиВплотную окруженные,Угрюмо-напряженныеСтояли мужики.Риттмейстер, брызжа пеною,На них на всех набросился:«Ви взе – большевики!Ви, зволечь, бунтовайтеся!Наш влясть не признавайт!Ви нэ повиновайтеся!Ви клеба не показывайт!Я будет вас наказывайт!Семь кожа с вас здирайт!»Бобёр – помещик, стало быть, –Подсунул Коху списочек,Кого из мужиковСчитал он всех строптивее,Зловредней и опаснее.Вот барин был каков!Пороли перво-напервоСтепана Завгороднего.«Я знайт ефо! Я знайт! –Кричал так экзекуторамРиттмейстер разъярившийся, –Он недофольный з барином!Он недофольный з немцами!Пороть его без жалости,Большая зделать боль,Чтоб бризгал кровь мужицкая!»Немецкие секуторыВскричали: «Постараемся!»По-ихнему: «Яволь!»Спина у ЗавгороднегоОт пояса до воротаБыла вся сплошь испорота,Уж больше места не былоКровавым новым полосам.Но злым, истошным голосом,От крови охмелевшее,Бранилося немецкоеВысокоблагородь,По-русски материлосяИ пуще все ярилося:«Пороть! Пороть! Пороть!»Пороли всех – по списочку! –Нещадно, одинаково.А Кох ногой подрыгивал,Присвистывал, подпрыгивал:«Тра-ля, ля-ля, ля-ля!Иметь ви должен знания:Ви все и ваш поляПринадлежат Германия!Дас гренцлянд, весь Украина,Немецкий есть земля!Ми, немец, ваш правительство!»В деревне шло грабительствоСплошное, поголовное,С жестоким применениемПобоев и угроз.Повсюду немцы шарили,Мукой, зерном и птицеюНабили – дальше некуда –Длиннейший свой обоз, –Метнулись за скотиною,По огородам, выгонуОхотились за ней, –Под женский вопль, под горькиеРыданья-причитанияЗабрали всех коровушек,Волов, овец, свиней,Забрали и отправилиНа станцию – под плясУже самих воителей,Разнузданных грабителей:«Не плачьте, глупый жителей!Ви все без понимания:Голодный наш ГерманияЕсть будет ваша мяс!»

Захватчики старалися,Зерна, скота и птицНаграбивши, нажралися,Винища нахлесталисяИ похотливо ринулисьИскать, ловить, насиловатьДевиц и молодиц.А сам герр Кох помещицейДоволен был весьма:Ему на шею барыняПовесилась сама.Стонал народ украинский.Центральной предан Радою,Он немцам стал наградою:«Все, немец, забери!»И немцы брали яростно,Хлеб гнали эшелонами,Вагоны за вагонами –С зари и до зари.Что им народ украинский?Пусть гложет сухари!

Деревня коль упорнаяХваталась за оружие –Расправа с ней была:Деревня непокорнаяСжигалася дотла.Расправы шли кровавые:Расстреливали, вешали,Казнили всех подрядНе за одно упорство лишьИ не за слово резкое,А за единый пламенныйКрестьянский гневный взгляд.Но скоро для насильниковНа Украине принялоГрабительство разбойноеПечальный оборот:На их разбой, насилиеОтветил забастовкамиИ боевым восстаниемРазгневанный народ.Недолго звери лютыеНад всею УкраиноюСвирепо измывалисяИ дико упивалисяПовальным грабежом.Нет! Сила-мощь народная,Крестьянская, рабочая,Была не вся истрачена:Страна была охваченаПылающим повстанческимНародным мятежом.Отряды партизанскиеРосли повсюду, множилисьУж не по дням, а, подлинно,Рождались по часам;По кличу собиралися,Умело укрывалисяПо балкам и лесам.Оттуда, из укрытия,Средь бела дня, при случае,И средь полночной мглы,Чуть вороны немецкиеС добычею награбленнойДозорными приметятся –На них стремглав бросалисяУкраинские соколыИ грозные орлы.

Все немцы всполошилися,Идти на все решил ися;Риттмейстер Кох особенно:Где он пройдет – пожарамиСледы его горят.Его пути разведывал,Везде его преследовал,Грозой шел неотступноюИ тормошил без усталиСтепана ЗавгороднегоПовстанческий отряд.

Бойцов в нем было много ли?На свежую-то ниточкуПо пальцам перечесть.Но Коха все ж «потрогали»,Оттяпали зениточкуДа пулеметов шесть.Отряд меж тем все ширился,Все креп, в конце концовСверх сотни накопилосяОтчаянных бойцов.Была разведка конная,Команда пулеметная, –Снарядная, патроннаяДобыча заимелася,Погрохивала пушечкаНемецкого литья.Степан в соображениеВзял чье-то выражение:«Чужое снаряжение,А тактика – своя!»

Учился этой тактикеСтепан в боях, на практике,Но все ж, хоть этой тактикойОтважной, партизанскою,Он Коху досадил,Однако часто, хмуряся,Он грыз усы с досадоюИ трубкою чадил:Риттмейстера засадоюНакрыть ему хотелося,Но до поры до времениРиттмейстер уходил.Кох, за свои жестокостиЗаслугами увешанный,С лицом злодейским, каинским,Метался, словно бешеный,По деревням украинскимДо самой той поры,Когда в самой ГерманииВзорвали власть дворянскуюИ нечисть офицерскуюСтрадания народногоКаленые пары.

Народная ГерманияЗажглась огнем восстания.У Коха дрогнул тыл.Его солдаты сжалися,Честней кто – разбежалися,Утех же, что сражалися,Уж был не прежний пыл:До грабежа ли было им,Коль не увезть и взятого!Тут Коха распроклятогоСтепан-то и накрыл!

Живьем бойцами схваченный,Риттмейстер озадаченный,Испуганный, растерянныйСтоял, как волк ощеренный,Пыхтел, как жирный сом.Степан сказал: «Товарищи,Давно я Коху нравлюся,Так я уж сам расправлюсяС поганым этим псом.Пусть это будет ворогамИ нынешним и будущимРасплата и урок!»Так Завгородний вымолвил.Наган в руке. Прицелившись,Степан нажал курок.

К тому, что здесь рассказано,Короткий, заключительныйИ для меня значительныйИ радостный аккорд:Степану ЗавгороднемуПо матери, украинке,Я довожусь племянником –И дядькой очень горд.Пред Украиной милою,Пред всей народной силоюСтепану ЗавгороднемуЯ славу-честь пою.Утробной пуповиноюСращенный с Украиною,Я этою былиноюЕй долг свой отдаю.

Часть четвертая