Звучащий свет - Владимир Алейников
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
«Ты думаешь, наверное, о том…»
Ты думаешь, наверное, о томЕдинственном и всё же непростом,Что может приютиться, обогреться,Проникнуть в мысли, в речь твою войти,Впитаться в кровь, намеренно почтиДовлеть – и никуда уже не деться.
И некуда бросаться, говорю,В спасительную дверь или зарю,В заведомо безрадостную гущу,Где всяк себе хозяин и слуга,Где друг предстанет в облике врагаИ силы разрушенья всемогущи.
Пощады иль прощенья не проси —Издревле так ведётся на Руси,Куда ни глянь – везде тебе преграда,И некогда ершиться и гадатьО том, кому радеть, кому страдать,Но выход есть – и в нём тебе отрада.
Не зря приноровилось естествоРазбрасывать горстями торжествоЛюбви земной, а может, и небеснойТому, кто ведал зов и видел путь,Кто нить сжимал и века чуял суть,Прошедши, яко посуху, над бездной.
21 февраля 1992«Всё дело не в сроке – в сдвиге…»
Всё дело не в сроке – в сдвиге,Не в том, чтоб, старея вмиг,Людские надеть веригиСреди заповедных книг, —А в слухе природном, шагеЮдольном – врасплох, впотьмах,Чтоб зренье, вдохнув отваги,Горенью дарило взмах —Листвы над землёй? крыла лиВ пространстве, где звук и свет? —Вовнутрь, в завиток спирали,В миры, где надзора нет!
Всё дело не в благе – в Боге,В единстве всего, что есть,От зимней дневной дорогиДо звёзд, что в ночи не счесть, —И счастье родного брегаНе в том, что привычен он,А в том, что, устав от снега,Он солнцем весной спасён, —И если черты стиралиПосланцы обид и бед,Не мы ли на нём стоялиИ веку глядели вслед?
23 февраля 1992«А чуда ни за что не рассказать…»
А чуда ни за что не рассказать —За дружеской неспешною беседойНа сплав немногословности не сетуйС тем, что узлом впотьмах не завязать,Не выразить, как взгляды ни близкиИ сколь ни далеки шаги в пространстве, —И всякий раз, и в трезвости, и в пьянстве,Кусаешь недомолвок локотки.
Коль чуду не стоять бы на своём,Иную обрели бы мы дорогу,Ведущую к забвенью понемногу, —И мы его и видим, и поём,И чествуем, и чувствуем везде,Где есть надежда так, а не иначеУйти к нему тропой самоотдачи,В мирской не задержавшись чехарде.
Когда подобно рвению оноИ вместе с тем похоже на смиренье, —Намёков и примет столпотвореньеГоренью без раздумий отданоДля жертвенного света и тепла,Для внутреннего строгого отбора,Где истины крупицами не скороСверкнут на солнце пепел и зола.
6 марта 1992«Те же на сердце думы легли…»
Те же на сердце думы легли,Что когда-то мне тяжестью были, —Та же дымка над морем вдали,Сквозь которую лебеди плыли,Тот же запах знакомый у свай,Водянистый, смолистый, солёный,Да медузьих рассеянных стайШевеленье в пучине зелёной.
Отрешённее нынче смотрюНа привычные марта приметы —Узкий месяц, ведущий зарюВдоль стареющего парапета,Острый локоть причала, наплывПолоумного, шумного валаНа событья, чтоб, россыпью скрыв,Что-то выбрать, как прежде бывало.
Положись-ка теперь на меня —Молчаливее вряд ли найдёшь тыСреди тех, кто в течение дняТратят зренья последние кошты,Сыплют в бездну горстями словес,Топчут слуха пустынные дали,Чтобы глины вулканный замесБыл во всём, что твердит о печали.
Тронь, пожалуй, такую струну,Чтоб звучаньем её мне напиться,Встань вон там, где, встречая весну,Хочет сердце дождём окропиться,Вынь когда-нибудь белый платок,Чтобы всем помахать на прощанье,Чтоб увидеть седой завитокЦепенеющего обещанья.
8 марта 1992«Выскользнув и пропав…»
Выскользнув и пропав(Спрятавшись, так – вернее),Звук, безусловно, прав,Благо, иных сильнее.
Вон он опять возник,Выросший и восставший, —Мыслящий ли тростник,Виды перевидавший?
Ветер ли на холмах,Шорох ли дней негромкий?Вздох, а вернее – взмах,Вздрог – за чертой, за кромкой.
Ломкой причины злак,Едкой кручины колос?Лик, а вернее – знак,Зрак, а вернее – голос.
Врозь – так незнамо с кем,Вместе – в родстве и чести, —Зов! – но и – зевом всем —Вызов любви и вести.
Заумь? – летящий слог,След на песке прибрежном, —Свет, а точнее – Бог,Сущий и в неизбежном.
13 марта 1992«Ты, душа, влеченья не скрывала…»
Ты, душа, влеченья не скрывалаК берегам, где встарь уже бывала.К берегам, где издавна томитсяВсё, что днесь то вспомнится, то снится,К берегам, где волю славит лира,К берегам, где скоро будет сыро,К небесам, где музыка витала,К облакам, рассеянным устало.
Ты, душа, упряма в этой тяге —Дни пройдут, и власти сменят стяги,Не застынут вести на пороге,Подоспеют новые итоги,Выпьют вина, слитые во фляги,Не просохнут строки на бумаге, —А тебя попробуй удержи-ка,Узелок незримый развяжи-ка.
Ты, душа, беспечна в этой блажи,В раж вошедши, празднична – и дажеХороша в движении к истокам,В этой смеси запада с востоком.В этом сплаве севера и юга,За чертою призрачного круга,Где тропа спасительная словоИз ненастья вывести готова.
14 июня 1992«Покуда завораживаешь ты…»
Покуда завораживаешь тыСвоим напевом горьким, Киммерия,Бессмертен свет, сходящий с высотыНа эти сны о воле неземные,На этот сад, где, к тополю склоняясь,Тоскует сень сквозная тамарискаО том, что есть неназванная связьПримет и слов, – невысказанность близко,Чуть ближе взгляда, – ветром шелестит,С дождём шумит, якшается с листвою,То веткою масличною хрустит,
А то поёт над самой головою,О том поёт, что нечего искатьВот в этой глуби, выси и просторе,Поёт о том, что сызнова плескатьВолною в берег так же будет море,Как некогда, – как, может, и тогда,Когда потомкам что-нибудь откроетВот эта истомлённая гряда,В которой день гнездовье не устроит, —И вся-то суть лишь в том, чтоб находитьВсё то, что сердцу помнится веками, —И с этой ношей по миру бродить,Рассеянно следя за облаками.
16 сентября 1992«Эти выплески сгустками крови…»
Эти выплески сгустками кровиСтали вдруг – пусть вам это не внове,Пусть ухмылки у вас наготовеИ скептически стиснуты рты, —Не достаточно, видно, панове,Было дней, чтобы клясться в любови,И теперь поднимаете брови,Распознав изумленья черты.
И поэтому может случиться,Что ещё захотите учитьсяНезапамятным светом лучиться,На досуге стихи сочинятьО таком, что давно мне известно,Что листвою шумит повсеместно, —И вдобавок скажу, если честно, —Не сумеете душу понять.
Пусть, раскинув стволы над оградой,Будет сад мне земною отрадой,Будут годы сплошною шарадой,Чью разгадку попробуй и тыОтыскать, если это возможно,Если сердце забьётся тревожно,Если всё, что я пел, непреложноВ осознанье своей правоты.
3 ноября 1992«Воспоминание томит меня опять…»
Воспоминание томит меня опять,Иглою в поры проникает,Хребта касается, – и сколько можно спать? —Душа к покою привыкает,К жемчужной свежести, рассветной, дождевой,А всё же вроде бы – что делать! – не на месте,Не там, где следует, – и ветер гулевойКо мне врывается – и спутывает вести,С разгону вяжет влажные узлыСобытий давешних, запутывает нити,Сквозит по комнате – и в тёмные углыС избытком придури и прытиРазрозненные клочья прежних днейОт глаз подальше судорожно прячет,И как понять, кому они нужней,И что же всё же это значит? —И вот, юродствуя, уходит от меня, —И утро смотрится порукой круговою,Тая видения и в отсветах огняВенец признания подняв над головою, —И что-то вроде бы струится за окном —Не то растраченные попусту мгновенья,Не то мерцание в тумане слюдяномПолузабытого забвенья,Не то вода проточная с горы,Ещё лепечущая что-то о вершине,Уже несущая ненужные дары, —И нет минувшего в помине,И нет возможности вернуться мне туда,Где жил я в сумраке бездомном,Покуда разные сменялись городаВ чередовании огромном,Безумном, обморочном, призрачном, хмельном,Неудержимом и желанном,Чтоб ныне думать мне в пристанище земномО чём-то горестном и странном.
15 мая 1993«Страны разрушенной смятенные сыны…»
