Иллюзия - Валерий Матвеев

– Что нравится? Смотри, во что вы козлы, превратили наш город.

Получив прикладом в подбородок, я понял, что здесь задержусь не долго и если останусь, жив, не забуду, то, что видел никогда!

10 долгих лет провел в этом аду, чего за это время я только не видел, в основном смерть, жуткая, страшная смерть. Вовчик этим же утром с обломком трубы, набросился на чеха, изловчился и вогнал ее в глаз по самое не могу, ему как барану перерезали горло, жаль парня, жаль, сколько таких еще было за 10 лет, не счесть.

– Сова, налей стакан.

На Бурду было больно смотреть, во время рассказа из молодого здорового мужика он в миг превратился в дряхлого, избитого жизнью старика. Кровь вместо слёз, кровь юных ребят, оставшихся лежать под руинами некогда цветущего города, сочилась у него из глаз, это была какая-то живая боль, рвущая тело на клочья.

– Все эти годы, что я провел в плену, меня спасала только одна мысль, выжить и предъявить счёт, за весь этот кошмар должен кто-то ответить, за мясорубку в родной стране, я знаю, верю, должен. Была у меня там и любовь не знаю, сколько лет уж прошло, но что-то видимо в ходе войны изменилось, чехи совсем озверели, среди них я стал видеть много арабов, негров, латышей. Как-то к нам в подвал опустили молодую девчонку, захваченную после разгрома колонны следующей на юг Чечни, от неё мы узнали, что идет уж 2-я чеченская компания, Дудаева замочили, и обстановка принимает благоприятный, насколько это возможно для России оборот. Она всё время плакала по маленькому сынишке оставленному с бабкой.

– Я спросил, зачем, ты, Ксюха сюда полезла, зачем тебе это надо.

– А что я заработаю в больнице? Нас там тоже ломают, как могут, нищета достала, сына кормить надо.

– И это горькая, правда, что за то время, которое я провел здесь, в России лучше не стало.

Всю ночь мы проговорили, прониклись душами друг другу, а утром ее забрали. Больше её не видел. Местные пацаны рассказали, что девчонку пустили по кругу на всю банду одну, потом кинули обессиленную псам, понимаешь собакам, те несчастную разорвали на клочья.

– Сова налей еще. Страшно за Ксюху. Такую смерть принять. Эх, Ксюха, Ксюха, из Тулы. Куда, зачем тебя понесло?

– Я потом, когда убежал, пытался найти ее сына, рассказать про мать, но так и не смог. Что о ней знал? Только имя: Ксюха. Примерно через год нас повезли куда-то, ночью в дороге попали в засаду, мне было больно и страшно погибнуть от своих, не знаю что произошло, вокруг взрывы, стрельба, пришёл в себя в горах, среди леса. Живой, живой, свобода, я живой! Три месяца я как дикий зверь блуждал по горам, лесам, несколько раз из далека видел наших, но почему-то боялся выходить. В конце концов, оказался в Дагестане, понял это, по какой-то другой, мирной жизни. Добрался до военкомата, рассказал о себе, меня помыли, дали поесть, сказали, жди. И засунули в подвал. Что это? Опять плен? Нет, утром меня забрали и повезли…. Снова та же штабная крыса, только ещё больше желчи на лице.

– О, Бурда, громила! А мы давно тебя похоронили и родителям и жене отправили извещение. Ты где был столько лет? Как живой остался? Садись, рассказывай.

– Ничего я рассказывать не буду, сделайте мне документы и я пойду.

– Ну не так скоро, не так скоро. Не хочешь говорить, не надо, но на меня обижаться тоже не стоит, я же тебя туда не посылал.

– Не посылал! На! Получи сука, получи! Ещё два года просидел в колонии, от туда пытался связаться с женой и сыном, но они меня давно похоронили, у них уже совсем другая жизнь. После колонии я пытался встретиться с ними, но жена, хотя какая жена, сказала не надо разрушать их жизнь. Я для них теперь никто, как тот парень, что валялся у дыры без имени. Никто, это то, что я нажил. Так я оказался в Москве, месяц хожу, ищу работу, и таскаю ящики на рынке, пойло всегда есть, но на еду иногда не хватает, судьба сегодня привела меня сюда. Что весело?

– Наливай Сова!

Мы молча выпели и долго, словно онемевшие, смотрели то на Бурду, то на бутылку, смотрели, как он пьёт, заливая своё горе этой отравой. И ничего не могли изменить, понимая через что, прошёл этот человек, и с чем он в итоге остался. А сколько таких мытарей с изломанными судьбами, телами, ходят сейчас по нашей земле, не зная, куда приткнутся, одному богу известно. Эх, Россия, жестокая страна, что же ты творишь со своим народом? За что ты его так? Опять одни вопросы, и до ответов ещё долго.

– Сова ты не спи, наливай, а то Бурда в одно горло на грудь примет, не спи.

– Я и не сплю, так задумался. Что ж давайте за Бурду! Тяжело тебе пришлось, прости нас, что не были рядом, не могли ничем помочь, только сейчас пересеклись наши дороги, за тебя Бурда, за твою достойную жизнь. И не жалей что немного придавил крысу, не было бы тебя сейчас здесь понимаешь. Давай, за тебя!

– Степан, Бурда, что-то быстро мы разогнались, водка кончается, надо что-нибудь придумать.

– Так давайте сходим, здесь не далеко.

Было уже за полночь, пройдя тем же маршрутом, мы оказались у магазина. В лица хлестал промозглый, холодный дождь, как бы желая, потушить языки пламени, разгоравшиеся у нас в душах, после рассказа Бурды.

– Втроём в магазин идти нечего, сходи один, мы подождем тебя здесь. Хорошо?

– Ладно, я мигом.

Не успел Степам дойти до магазина, к нам из-за угла подошла стайка наглых обкуренных либо обдолбаных малолеток, с претензией, дать им денег на пиво и сигареты. Что происходит со страной, в которой дети ночами опускаются до такого состояния? Что все ослепли? Всем на всё наплевать? Получив от нас отказ и пожелание быстрее добраться до дома, юнцы почувствовали себя оскорбленными, принялись наскакивать на нас. Увидев как Бурда словно медведь ручищами раскидывает сопляков, я метнулся к нему за спину, прикрывать там, и вовремя. Заметив при свете фонаря отблеск лезвия ножа, перекрыл дорогу нахалёнку, одетому в кожу, видимо это был их вожак, прижав его к земле, отобрав нож, огляделся вокруг, потасовка закончилась, со стороны магазина на всех порах нёсся Степан, размахивая пистолетом.

– Вас нельзя на минуту оставить одних, обязательно куда-нибудь вляпаетесь, ну что за народ. Давай Сова поднимайся, не слышишь что ли, под тобой что-то стонет, тащи его сюда.

Я потащил к фонарю отморозка, заметив, как при нашем приближении у Степана глаза стали выходить из орбит.

– Что здесь произошло, – заорал он, вы никого не замяли?

Я пояснил ему ситуацию, не забыв показать место, куда кинул нож. Порывшись в кустах, Степан подошел, держа в целлофановом пакете обоюдоострый нож, положил его в сумку.

Отпусти его, пусть бежит. Отбежав на несколько метров, мальчонка с криком – «Вы все теперь трупы», что-то бросил в нас, в этот момент как из пушки раздался вопль – «ложись», и что-то огромное вжало нас в землю, через секунду раздался взрыв.

– Все целы? – поднимаясь из грязи, пробурчал Бурда, кажется, все и он закатился диким хохотам.

– Посмотрите, на кого вы похожи братья!

Окинув друг друга взглядом, дикий хохот увеличился в три раза, зрелище, которое мы из себя представляли, было ужасное. Грязь, кровь, вода, всё это превратило нас из людей, в какое-то сплошное месиво.

– Ну и как мы теперь, куда пойдём? – поинтересовался я.

– Пошли за мной, автомойка рядом, с места рванул Бурда, я всегда там моюсь.

Приведя себя кое-как в порядок, направились к бабушке Аннет, допивать водку, продолжать совместную исповедь.

– Бабушка уже наверняка отдыхает, – предположил я, вопросительно глядя на Степана.

– А вот и не угадал, когда бы ни приходил со службы, всегда дожидается, – весело подмигнул Степан.

И правда не успели мы подойти к двери, как она распахнулась, и перед нами появилась во всей своей обворожительной красе Аннет.

– Где вас так долго носило, на кого вы похожи, а ну марш переодеваться, я поднесу сменное, сорванята, без злости пропела чарующим голосом Аннет.

Практически всё из того, что принесла Аннет, мне и Степану пришлось в пору, но то каким перед нами появился Бурда, вызывало, чуть ли не разрушение дома от хохота, произведённого нами без слез, на него смотреть просто было нельзя. Представьте себе нечто огромное, завернутое в расползшиеся по швам лохмотья, в таком безобидном одеянии, с виноватым видом появилась эта громада.

– Вы уж простите меня бабушка, ну как мог на себя это натянуть, извиняйте.

– Ничего милок, главное срам прикрыт, – захлебываясь от хихиканья выдавила из себя хозяйка, – проходи, не стесняйся и не такое видывали.

– Ну что ребят дубль два, те же присутствующие, плюс новая обойма, Степан, второй заход, командуешь ты, у меня прицел сбился после приключений, да и подошла твоя очередь исповедаться, давай Бурда, седай хлопец, выпьем за боевое крещение, и чтоб таких поменьше было. Понеслась!

Выпив, Степан взмахнул рукой, пристально заглянул в глаза мне и Бурде, как бы спрашивая разрешения, и выпалил.