Три дня в Дагезане - Павел Шестаков

Вдоль стола и поодаль сидели люди, знакомые Мазину. У камина, протянув ноги к огню, расположился Кушнарев. Валерий откупоривал бутылку с грузинским вином. В руках у него вместо штопора был большой охотничий нож. В стороне сидели учительница и бородатый парень-турист с журналом "Юность". От стола их отделяла безголовая медвежья шкура. Положив на колени сжатые в кулаки руки, присел на стул Филипенко, человек лет тридцати пяти. Мускулы плотно подпирали его поношенную гимнастерку, схваченную новеньким офицерским ремнем. Свечи оттеняли лицо с густыми бровями и крупным носом. Под глазами выделялись темные мешки отеков, что не вязалось с прямой, здоровой фигурой. Задержавшись секунду на последнем госте, пасечнике Демьяныче, Мазин понял, что хозяина в комнате нет. Марина, которая успела тем временем два или три раза пересечь гостиную и прикурить от свечи сигарету, откликнулась на его мысль:

- Михаил Михайлович решил, что света недостаточно, и отправился в мастерскую за лампой, которая сломалась полгода назад. Теперь он там возится без толку, а мы ждем.

- Хозяин всегда прав, - возразил Сосновский примирительно.

- Валерий, ты не поторопишь отца?

Тот посмотрел на Марину как-то непонятно и не ответил.

- Я прошу тебя, Валерий.

- Не стоит.

Мазин не понял, что не стоит - просить или идти наверх.

- Позвольте я, с вашего разрешения, побеспокою Михаила Михайловича, предложил пасечник.

- Сделайте одолжение.

- Я пойду к себе, - заявил Валерий и вышел в другую дверь.

Мазин подсел к учительнице.

- Как ваш поиск?

- Самолет лежит в трудном месте, но Олег собирается взобраться по скале.

- Нужно ли рисковать? - спросил Мазин, узнав наконец, как зовут парня в очках. Имя это ему ничего не говорило.

- Нужно, - ответил Олег лаконично.

Демьяныч задерживался. Марина, крутя в тонких пальцах сигарету, поглядывала то на лестницу, откуда должен был появиться Калугин, то на дверь, в которую вышел Валерий. Потом она подошла к этой двери и скрылась за ней. И тут же вернулся пасечник. Он не улыбался, как обычно.

- Михаил Михалычу нехорошо. Где Марина Викторовна?

- Нужно ее позвать, - предложил Сосновский.

- Минуточку. Вы доктор, Игорь Николаевич? Может, посмотрите его...

Мазин бросил недобрый взгляд на Бориса, и они втроем вышли из гостиной. Лестница тянулась вдоль каменной стены. На площадке у двери пасечник остановился.

- Что случилось, Демьяныч?

- Михаил Михалыч скончался.

Это прозвучало негромко и неправдоподобно.

- Умер?!

- Видно, Михаил Михалыч заряжал ружье и произошел выстрел.

Мазин первым вошел в мастерскую. Наверно, днем здесь бывало очень светло, целая стена и часть крыши были стеклянными, но теперь только тусклая свечка выделяла из мрака отдельные предметы обстановки: широкий мольберт с натянутым и загрунтованным холстом и кресло, в котором, свободно откинувшись на спинку, сидел мертвый Калугин. У ног его лежало ружье. Тульское, добротное, с насечкой. Выстрел в упор обжег вельветовую ткань, края рваного отверстия пропитались кровью. Глаза Калугина были полуприкрыты и неподвижны. На чисто выбритом, широкоскулом, очень русском лице застыла неожиданная боль.

Сосновский наклонился.

- Невероятно, чтобы случайный выстрел произошел одновременно из двух стволов.

- Как же вы понимаете? - спросил пасечник.

- Самоубийство? - Борис раздвинутыми пальцами замерил расстояние от мушки до курков, потом прикинул длину руки художника и покачал головой. Он не мог дотянуться до спусковых крючков. Иногда это делают ногами, но Калугин обут, и я не вижу палочки.

Хлопнула дверь позади, и Мазин едва успел поддержать вошедшую Марину. Она замерла, даже не крикнула.

- Марина Викторовна! - попросил Сосновский. - Умоляю вас, будьте мужественной. Вы должны помочь. Милиция доберется не скоро, и убийца может воспользоваться временем...

- Убийца? Временем? Кто это сделал?

- Мы не знаем. Но преступник недалеко. Может быть, здесь, в доме. Когда прозвучал выстрел?

- Я не слышала выстрела.

- А ты, Демьяныч?

- Не слыхал.

- Что за чушь, - нахмурился Борис Михайлович. - Марина Викторовна, соберитесь с силами. Присядьте. Вспомните, пожалуйста, когда Михаил Михайлович пошел в мастерскую?

- Сразу, как только потух свет.

- Кто мог подняться сюда за это время?

- Не знаю. Никто. Каждый. Муж не любит свечи. Считает, что они чадят. - Она еще говорила о погибшем так, будто он был жив. - Поэтому он сказал: "Свечи не зажигай, я налажу лампу". Мы ждали минут пятнадцать. Потом мне стало неудобно держать людей в темноте, и я зажгла свечи. За это время каждый мог подняться. Но я не верю. Зачем? Зачем?

- Это важный вопрос. Хранил ли Михаил Михайлович в мастерской какие-нибудь ценности?

- Ничего, кроме этюдов.

- Ружье всегда было здесь?

- Оно висело над тахтой.

- Будем считать, что ружье сняли со стены. Что ж нам известно? обратился Сосновский к Мазину и Демьянычу.

Оба промолчали.

- Но никто не стрелял! - повторила Марина.

- Это требует разъяснений. Боюсь, что искать преступника придется среди гостей. Только человек, хорошо известный Михаилу Михайловичу, мог свободно войти в мастерскую, взять ружье и навести в упор, не вызвав подозрений. Теперь убийца рассчитывает, что Калугин не назовет его имени. Марина Викторовна! Помогите нам лишить его этой уверенности.

- Как? - спросила Марина, ничего не поняв.

- Вам нужно спуститься и сказать, что Михаил Михайлович жив, но еще не пришел в себя.

- Это невозможно. Скажите сами. Я не смогу.

- Сказать должны вы. А мы посмотрим, как откликнутся гости.

- Хорошо, я попытаюсь.

Мазин и Борис подняли художника с кресла и перенесли на тахту. Жена наблюдала за ними, прижав пальцы к вискам.

- Пойдемте, Марина Викторовна.

Сосновский взял ее под руку. Демьяныч поднял свечу.

- Что там стряслось? - спросил первым Кушнарев, когда они спустились.

- Ужасный... ужасный случай... Он заряжал ружье...

- Рана не смертельная. Игорь Николаевич оказал первую помощь. Попытаемся связаться с больницей, - пояснил Сосновский.

Мазин успел осмотреть каждого, но не увидел ничего, что могло бы дать повод для размышлений. Все вели себя сдержанно. Даже подчеркнутого облегчения он не заметил, но и это не было удивительно: ведь слышали только о несчастном случае, а далеко не каждый такой случай смертельно опасен. В общем, реакция казалась нормальной. Никто не проявил страха или растерянности. Впрочем, при свечах многое могло и ускользнуть.

- Сейчас лучше разойтись по своим комнатам, - предложил Борис Михайлович. - А нам придется пойти позвонить, - повернулся он к Мазину.

Тот кивнул.

- У тебя ключ от почты, Матвей?

Егерь отделил ключ от связки.

Собственно, почтовое отделение в поселке перестало существовать с тех пор, как расформировали леспромхоз, но жена Филипенко исполняла функции почтальона и телефонистки, просиживая в бывшем отделении два-три часа в день. Домик этот находился неподалеку, и Сосновский с Мазиным добрались туда за несколько минут, однако связаться с райцентром не удалось.

- Похоже, связь повреждена, - предположил Сосновский.

- Не мудрено в такую погодку, - отозвался Мазин меланхолично. Он совсем не так представлял себе долгожданный отпуск. Дождь продолжал неукротимо заливать ущелье. Игорь Николаевич пригладил слипшиеся волосы. Зато тебе будет что рассказать студентам. Небольшая криминалистическая разминка солидного ученого... Кстати, ты блестяще принялся за дело.

- Шутки сейчас неуместны.

- Почему? - Мазин слегка качнул керосиновую лампу в решетчатом чехле, висевшую на крючке, ввинченном в потолок. По тесной, давно не беленной комнате заметались тени. - Без юмора тебе не обойтись. Особенно когда останешься наедине с покойником. Ведь ты надеешься, что его придут убивать во второй раз!

- Считаешь, что затея неудачная?

- Наоборот. Потеряешь за ночь пару килограммов. При склонности к полноте это хороший выигрыш.

- Я думал, что туда пойдешь ты.

- Я?!

- Конечно. Убийца наверняка будет следить за мной. А ты сможешь действовать, не привлекая внимания.

Мазин вздохнул.

- Я надеялся, тебя заинтересует необычное дело, Игорь.

- Что ты увидел необычного?

- Хотя бы то, что никто не слыхал выстрела.

- Выстрел прозвучал одновременно с громом. Прибавь дождь, гул реки, плюс каменные стены - и все станет на место. Расчет!

- Как можно рассчитать удар грома?

- Гроза продолжалась не меньше получаса.

- Но гром мог и не ударить, когда убийца навел ружье на Калугина. Не мог же он держать его на прицеле несколько минут, дожидаясь очередного раската!

- Конечно, нет. Ты правильно предположил, что убийца хорошо знаком хозяину. Он без помех взял ружье и поднял его, когда вспыхнула молния. Она предваряет гром на несколько секунд. По вспышке, кстати, можно предположить и силу удара.