Некробиотика - Виктор Дачевский

Майкл недоверчиво оглянулся. Из-под короткой больничной распашонки, вместо розовых ягодиц, смотрел на него кусок голого мяса с сукровичными потеками. Налюбоваться на тошнотворную картинку священник не дал. Потащил дальше.

Добил МакЛохлана случайный прохожий. Мимо, на руках, передвигал остатки костяка по коридору обветшалый безногий скелетушко. В зубах у него была зажата бутылка с янтарной жидкостью и было видно, что бутылку эту костяк берег пуще всего драгоценного.

- Братья-трупики! - прохрипел костяк, вынув бутылку из зубов. - Где тут на Вселенский медосмотр анализы принимают?

Тут МакЛохлан побежал за Кассиусом без понуканий. Ничего скелетушке не ответил.

- Это все президент, его честь, мать его, похоронных венков ему во все дыры! - тащил святой отец Майка по чавкающим коридорам. - "Каждый труп имеет полное право на самоопределение..."! А я еще голосовал против предложения отцов-иезуитов сначала замочить это дьявольское создание, а потом распылить его над Живой зоной Ватикана, прилюдно, чтоб другим неповадно было! Шевели ногами, кадавр новообращенный, нам еще больше ста этажей вверх по лестнице тащиться! - грубо дернул он за руку МакЛохлана, ноги у которого заплетались все сильнее и сильнее. - А в лифте с мертвяком я больше никогда! Слышишь меня? Никогда в жизни не поеду!

Муниципальная больница городка Даркплэйсида была построена задолго до Последней войны и лифты в ней остались механические. Огромному грузовому лифту требовалось минут сорок, чтобы добраться от Живых этажей до посадочной площадки на второй крыше. Вниз трескучая колымага ехала не намного быстрее. До воскрешения МакЛохлана оставалось минут сорок.

Католический священник с серебряным ведерком святой воды инстинктивно жался в самом темном уголке сорокафутового лифта. Святой отец выбирался за Живое Ограждение нечасто и нервно курил в своем углу вонючую сигарку, пытаясь хоть как-то заглушить стоявший в лифте смрад.

Воняло от арестованного. Полицейский в сильно помятой фуражке правой рукой держал за обнаженный позвоночник нечто, бывшее раньше человеческим телом. Сквозь ошметки плоти на ребрах было видно, что дырявый череп находчивый полицейский положил прямо в пустую грудную клетку, как в корзинку для фруктов. Длинные кости рук и ног, словно вязанку дров, бравый полисмен взял под мышку, причем было заметно, что от кладбищенской вони он ничуть не страдает.

Лифт натужно скрипнул и остановился на этаже, где, в том числе, находилась посадочная площадка для VIP-персон. Факт остановки лифта на VIP-этаже возмутил отца Кассиуса до глубины души. К этим персонам в городе причисляли трех (живых) человек: Главного Живого охотника, губернатора и, само собой, отца Кассиуса. Жену губернатора отец Кассиус и при жизни за человека не считал, и только она могла устроить ему подобную пакость: при подлете отцу Кассиусу нагло заявили, что VIP-площадка закрыта на спецобслуживание. До этого дня "спецобслуживали" на площадке популярную секту жены губернатора. Называлась секта немудрено: "Умрите пьяными". В прошлый раз члены секты развлекались прыжками без парашюта. Причина недовольства отца Кассиуса заключалась в том, что с обычной площадки путешествие до живой зоны растягивалось на несколько часов.

Подставлять вторую щеку обнаглевшим мертвякам Новый Канон запрещал категорически, поэтому отец Кассиус взял наизготовку кисть со святой водой. Даже пара капель благословенной Господом влаги причиняли мертвякам от шести до двадцати часов пытки мукой разложения. Отцу Кассиусу было стыдно в этом признаваться даже самому себе, но от процесса чужого разложения он испытывал ни с чем не сравнимое наслаждение. А бессонными ночами, в молитвах покаявшись за грехи свои тайные и явные, почтенный священник усаживался за написание трудов, всесторонне оправдывавших и даже канонизирующих деяния отцов-инквизиторов. Отец Кассиус имел на это право. Он видел конечный результат. Отцы-инквизиторы подобного богохульства никогда бы не допустили.

В открывшихся дверях лифта появилась отнюдь не мадам-губернаторша, обычно щеголявшая позолоченной кочергой в печени - подарком от мужа в честь годовщины собственной измены (кстати, его оправдали). Появилась какая-то вовсе неприглядная рогатая харя со змеей на шее. Харя дохнула в лифт кислым пивным перегаром и безапелляционно заявила: "Вся вонючая дохлятина - на выход!".

Пока отец Кассиус опасливо прятал ведерко за спину, сопровождающий его полицейский, со свойственным мертвякам фатализмом, заслал обладателя рогов и змеюки к такой бога в душу матери... Слов было восемь. Даже опытный священник едва переборол искушение перекрестить рот мелким крестом.

Наверное, зря этот труп "закона и порядка" вообще вспомнил о том, что в прошлой жизни умел разговаривать. Сунувшаяся в лифт рожа была никем иным, как Барлогом - мертвым телохранителем Последнего Президента. Скотина, собранная по частям в богохульной лаборатории экспериментальной генетики Даркплэйсида для какого-то телешоу. Эта тварь никогда не упускала шанса употребить любую алкогольсодержащую жидкость, предаться сексуальным отношениям с чем попало и, понятное дело, подраться. Так что поездка затягивалась минимум на полчаса.

Драку, слава всевышнему, отменили. Отменили молча. А полицейский уже достал из кобуры дробовую гасилу. Пушечного заряда дроби хватило бы, чтобы снести наглому телохранителю левую конечность - склизкого вида толстую змею, постоянно подсказывающую своему хозяину разные мелкие подлости, которые употребимы в честной Мертвой драке. Сам Барлог ни до каких хитростей горазд не был, даже в трезвом состоянии.

Агрессивное поведение полицейского отца Кассиуса не удивило ни капли. Барлог был изгоем в мире мертвых. Он умел получать наслаждение от алкоголя, пищи и половых развлечений, а за одно из этих качеств выдержанный мертвяк порвет и родную маму, даже если она еще жива. А еще у Барлога был топор. Здоровущий, не заточенный, вечно грязный, зловещего вида кусок бронзы, способный раз в три минуты распылять одного мертвяка не хуже Живой Стены.

У полицейского, надо признаться, были все преимущества в драке (кроме телосложения). Дробовая гасила и мертвяк в левой руке нейтрализовали бы и змеюку и топор, а побитый Барлог - это медаль от полицейского управления и год бесплатного косметического салона. Отец Кассиус болел бы за полицейского (Барлог был единственным мертвым, на которого не действовала Живая стена, жил он в квартале от священника и портил ему паству не хуже Баала во плоти). Но мертвяк-карьерист от правосудия не учел одного: ради рогатого алкаша никто не стал бы перекрывать посадочную VIP-площадку, даже если злокозненный Барлог решил бы устроить на ней еще одну Последнюю войну.