Веселая поездка - Ирина Островецкая

Женщина уставилась на него не то с испугом, не то с негодованием и не могла вымолвить ни слова.

– Ну сидай, сидай, чого стойиш? Я нэ кусаюсь.

– Там в коридоре вещи, – ошарашено сказала она.

– Дэ твойи вэщи? Давай допоможу, – предложил Николай.

– Там, – женщина нерешительно ткнула рукой в дверной проём.

Николай встал и вышел в коридор вагона.

– Ого-го! – послышался его изумлённый голос. – Цэ шо, усэ твое?

– Ну да, а вы думаете, чего я ругаюсь? Я ведь взяла билет назад заблаговременно! Ещё переплатила кому следует и в итоге что?!

– Нэ рэпэтуй. Давай усэ занэсэм у купэ, а потим будэм розставлять, – послышался спокойный голос Николая.

– Давайте, – уже мирно согласилась женщина.

Они стали таскать в купе багаж, а я сидела в углу на своём месте и растирала ушибленную макушку.

А поезд всё ехал и ехал, увозя нас всех вперёд из прошлого в будущее. Каким будет завтрашний день, никто из нас не знал. За окном сгустилась синяя тьма, и только одинокие фонари на миг освещали наше купе, наши лица.

– Ну шо, розсилыся? – Весело спросил нас Николай и подмигнул мне, когда с багажом было покончено, и все сидели на своих местах. – Тэпэр давай з тобою, чортова лялька, знайомыться, – обратился он к новенькой. – Мене звуть Мыколою, оцэ Аля, – указал он на меня, – А ты хто, звидкы,?

– Леся, – уже более спокойно сказала женщина. – Мне до конца ехать.

Выяснилось, что она села в поезд на той же станции, что и я, обошла несколько вагонов и, только в нашем нашлось бедняге место. А багажа у Леси было прилично много. Ей было тяжело, неудобно, плохо, грубость проводников окончательно вывела её из себя, вот она и сорвалась. Но её срыв ускорил поиск свободного места! Как только проводники поняли, что от неё не отмахнуться, засуетились и быстренько нашли бедной женщине искомое. Но остановить приступ её ярости и поток бурной брани было уже невозможно. Она кричала и ругалась, и проводникам ничего не оставалось, кроме как молча делать свою работу, потому, как её ненормативная лексика не поддавалась описанию.

Леся была частным предпринимателем и работала «челноком», то есть ездила в маленькие города или за границу, скупала товары и везла домой. Дома у неё был свой магазин. В работе ей помогали братья.

У Леси было двое маленьких детей. За ними присматривала её мать, потому что безжалостный бизнес не оставлял Лесе времени на домашние дела и детей.

Леся обеспечила своей семье нормальное существование. Семья ни в чём не нуждалась, жила в собственном доме, имелась машина. Отдыхали только за границей. Каким же трудом это всё было достигнуто?! Но Леся привыкла к такому бурному ритму жизни, и уже не могла остановиться.

Привезя товар, выставив его в магазине на продажу, она опять собиралась в дорогу, чтобы снова и снова идти по замкнутому кругу.

Развод с мужем заставил Лесю уволиться с копеечной спокойной работы и заняться таким тяжёлым, неженским делом. Но детей надо было кормить, а рассчитывать на алименты не приходилось, и она приняла решение идти работать на базар продавцом.

В любое время года, в любую погоду, не обращая внимания на болезни и простуды, Леся работала.

Потом, став частным предпринимателем, сама приобрела «точку» на базаре, и дело пошло.

Братья сначала отговаривали, обещали содержать её, и её детей, но потом, втянувшись в работу, сами освободились от своей занятости и стали помогать Лесе в её нелёгком деле.

Свою блистательную лексику Леся отточила на базаре, ненормативные слова быстрее долетали до нужных ушей. Там же научилась выпивать и давать отпор каждому, кто посягал на её свободу, собственность, на её дело.

Замуж больше не выходила, мужчинам не доверяла. Спала лишь с теми, кто был полезен для дела. Постоянных привязанностей у Леси не было.

– Ну, шо, Коля, ты наливаешь? – воскликнула Леся. – Давай мне стакан! А ты шо, Аля, отстаёшь? Мы ж познакомиться должны!

– Да я уже выпила, – промямлила я.

– Давай, я щэ наллю, – с готовностью сказал Николай.

Мне хотелось спать, и чтобы все оставили меня в покое, но Николай, как настоящий гипнотизёр, с помощью своего бутыля, заставил меня пополнить запасы спиртного в пластиковом стаканчике.

– В тэбэ запывачка е? – спросил Николай Лесю. Леся ничуть не смутилась, но еды и у неё не было. В суете, она забыла кулёк с провизией на станции, когда грузила багаж в вагон. Не до еды ей было, остановка всего две минуты, но она нисколько не переживала. Она знала, что голодной не останется, что-нибудь купит по дороге, или кто-нибудь накормит. У неё даже вопрос о еде не стоял. Леся знала, что если она проголодается, то еда найдётся сама собой. Об этом она не беспокоилась. К этому приучил её базар.

– А ты шо, голодный ездишь? Вон, какое пузо откормил! Тебе неделю жрать можно не давать. Куда твоя экономная жена смотрит?

– Ты мою жинку нэ чипай, вона свята. На тоби стакана, трымай крэпшэ, я налываю.

– Ничего себе, машина! – воскликнула Леся, указывая на огромный, пятилитровый бутыль. – Как же ты его попрёшь домой?

– Та шо ж я понэсу додому, як мы його тут выпьемо! Шо ж тут пыть на трёх? Цэ ж кампотык!

Тут даже видавшая виды Леся скорчила удивлённую рожу.

– Ну, ты силён, мужик! Ну, давай выпьем за знакомство и за огромную силу русского духа! Если пять литров твоего «кампотика» нас не свалят, то и мы ещё кое-что можем, правда, Аля?

А я в уме разделила пять литров на троих и окончательно приуныла. Что я буду завтра делать со своей головной болью, посещающей меня каждый раз после грандиозных пьянок?

– Аля, ты пьёшь? Давай не вешай нос! Мы с тобой бабы крепкие, всё одюжим!

Леся, Леся, она пила наравне с Николаем и нисколько не пьянела, а у меня уже основательно заплетался язык. Я уже заблудилась в пространстве и времени, мне уже на всё было наплевать. Мне впервые за много лет было легко и беззаботно. Со мной были такие приятные люди, они любили меня, они жалели меня. Я, как будто, снова вернулась в детство. Боже, мой, как здорово!

– Ты дывы! Аля зовсим видъйыхала! – воскликнул Николай.

– Да она просто нетренированная, не обращай внимания, Коля, давай, наливай, пусть перекимарит до Львова! – слышала я, как в волшебном сне, разговор двух эльфов, и мне было так хорошо, так спокойно, так уютно!

– Ни, вона, мабуть, голодна. В нэйы ниякойи йыжы нэмае. Зараз будэ Львив. Я выйду, шось куплю, якыхось тошнотыкив-рыгачыкив, шоб вона чогось пэрэкусыла, шоб нэ пьяною була.

– И я, как на зло, забыла пакет с едой на станции!

– Ничого, я всэ куплю. В нэйи дуже паганэ жыття, я ж бачу! Йыйы трэба пожалиты. Вона хороша жэнщына, я ж бачу!

– Та ты шо, Коля, ты шо, всех жалеешь? А чего же ты меня не пожалеешь?

– И тэбэ жалию, та ты така, шо за сэбэ постоишь, а вона нэ така, нэ вмие вона…

Их разговор, как журчащий ручеёк успокаивал нервы, а они всё говорили и говорили, и было так приятно, что о тебе, хоть кто-то в кои-то веки позаботился…

– Ну от и Львив. Пойызд стойыть двадцять мынут, то я пиду, шось куплю, – словно из пустой бочки, услышала я голос Николая. – Эй, Аля, шо ты хочэш пойысты? – спросил он у меня.

Но мне было так хорошо, так не хотелось просыпаться! Я бы так ехала и ехала, хоть на край Земли, хоть в небеса, неважно зачем, лишь бы все беды и тревоги не догнали в пути.

– Оставь её в покое, не видишь, устал человек. Купи что-нибудь вкусненькое, питательное, ну, ты сам знаешь, что. Иди, иди, а то останешься во Львове, в своих командирских спортивках и в драных тапочках. Ещё тот видок будет!

Николай ушёл. Леся занялась устройством своего места. Я опять провалилась в какую-то липучую мглу, из которой никак не могла выбраться уже пару часов…

– Аля, ты переоденься, пока Колюни нет, а то так в платье и доедешь, – услышала я сквозь липкую дрёму.

– Аля, ты слышишь? – меня уже тормошили Лесины руки, не давали мне укутаться своей дремотой. – Вставай, Львов проспишь!

В соседнем купе что-то громко стукнуло, послышались недовольные голоса. Кто-то громко ругался. Этот шум окончательно разбудил меня. Спать больше не хотелось, хмель больше не докучал, и состояние моё было прекрасным.

– Что, уже Львов? А где Николай? – спросила я.

– Опомнилась? Он пошёл что-нибудь купить поесть.

– А сколько поезд стоит?

– Двадцать минут. Ты не вопросы задавай, а переодевайся. Ты же всё достала и сидишь на этой куче. Давай, быстренько переодевайся.

Мы обе сменили одежду, прибрались, а Николая всё не было. Я начала волноваться. Всё-таки из-за меня человек пошёл в буфет за едой, хоть я его и не просила.

Я вышла в коридор и выглянула в окно в надежде увидеть знакомое лицо, но тщетно. Николая не было, а до отхода поезда оставалось семь минут.

Заходили новые пассажиры, искали свободные места, ругались, смеялись, тащили свой багаж, прощались.

Но вот по коридору в направлении нашего купе задвигалась какая-то процессия. Впереди шёл молодой человек с двумя внушительными чемоданами. Он заглядывал в каждое купе, ища свободное место. Все места были, очевидно, уже заняты, и лишь в нашем купе была свободна одна верхняя полка.